была уверена, что Джонатан знает, с кем встречается. Может, он думал, что, перестав платить за Милочкино великолепие, получил меня истинную, а я, дабы быть для него более ухоженной и подтянутой версией Мелиссы, по сей день прилагала почти столько же усилий, как когда блистала перед ним в роли Милочки. Надеюсь, я понятно объясняю.
Временами я с волнением размышляла, надолго ли меня хватит.
Зазвонил телефон. Мгновенно перестроившись на рабочий лад, я подняла тяжелую бакелитовую трубку и бодро произнесла приветственную фразу.
Последовало непродолжительное молчание. – Ммм, – раздался голос Джонатана. – Нельзя ли повторить?
У меня в животе будто запорхали бабочки. Мой бойфренд говорил с волнующим кровь аме риканским акцентом, как сексапильные и чертовски дорогие адвокаты в судебных драмах. Слава богу, ему мой английский выговор тоже кружил голову, потому-то мы вечера напролет могли болтать о сущих безделицах, что неизменно заканчивалось страстными объятиями.
– Может, сказать чуть иначе, например: «Доброе утро! Милочка к вашим услугам»? – предложила я с легкой хрипотцой.
Джонатан пробормотал нечто неразборчивое, потом прибавил более серьезно:
– Давай отложим это на потом. Сейчас ответь, свободна ли ты во время ланча?
– Совершенно! – отчеканила я. – Когда и где встречаемся?
– В час, в «Бойсдейле» на Экклстоун-стрит.
О! Шотландский бифштекс!
– Чудесное место, – ответила я. – Жду ланча с нетерпением!
– Можно еще разок? Какое место? – произнес Джонатан.
Однако в эту минуту к нему с какими-то бумагами подошла секретарша Патрис, и наша игра прервалась.
Я с легким сердцем приступила к делам: стала просматривать список подарков для детей разного возраста. Парадоксально: друзья моих клиентов-холостяков считали, что именно они, их неженатые приятели, идеально подходят на роль крестных отцов, несмотря на то что бедняги и общаться-то с детьми не умели. Нельсон утверждал, это полезно для дела: чем больше клиенты сталкиваются с крикливыми и проказливыми карапузами, тем меньше желают обзавестись собственными, то есть будут еще тратиться и тратиться на крестных детей.
Я изучала список цен на плюшевых мишек вывешенный на сайте «Хамлиз», когда телефон снова зазвонил. Едва поднеся трубку к уху, еще не слыша голос, я догадалась, кто это: приятель Нельсона, Роджер. Он по-особому дышал.
– Роджер Трампет! – воскликнула я весело. – Как дела?
Послышался неожиданный звук: Роджер высморкался.
– Лучше ты ответь на этот вопрос.
Мне показалось, в словах кроется подковырка. Но я не стала ломать над ними голову.
– Если ты о Нельсоновом плавании, боюсь, я не в состоянии отговорить его. – Я отправила прайс-лист на печать. – Он спит и видит, точнее, слышит: «Встал якорь!» и все такое.
– Вообще-то я звоню не по поводу Нельсона, – сказал Роджер, но я поняла по его мрачному тону, что угадала, как он смотрит на Нельсоновы планы. – Хочу сделать заказ. Мне нужна твоя профессиональная помощь.
– Замечательно! – Я придвинула ежедневник. У Роджера водятся деньги, а манеры не лучше, чем у обезьяны, мне же доставляет удовольствие находить выход из любого затруднительного положения. – В чем дело?
– Помнишь ту вечеринку, на которой мы разыгрывали перед моей матерью парючку влюбленных?
– М-м-м, – сочувственно промычала я. Разве такое забудешь? На Роджера после той вечеринки обрушилась волна женского внимания. – Она что, по-прежнему грозится свести тебя с двоюродной сестрой Селией?
– Угу. – Снова шумное высмаркивание. Кошмар! Как-нибудь при случае надо осторожно потолковать с ним об этом. – Но на сей раз будет бал охотников, а править им собирается сама Селия. Отказ она не примет за ответ. Не хотелось бы злить ее – недавно наша Селия занялась женским регби…
– Послушай, а ты не пробовал объяснить матери, что на дворе двадцать первый век? Теперь вовсе не обязательно быть в тридцать лет женатиком.
– Пробовал, но она гнет свою линию. Ей нужны внуки, а их нет и в проекте, в этом виноват, естественно, я. Кто займется семейным бизнесом? Что станет, когда маман умрет? Я твержу ей: ты вышла за отца, когда ему было сорок три, но думаешь, она слушает?
– Понимаю. Общаться с родителями порой сущая пытка.
– Ага, точно. Знал, что ты поймешь. Короче, если тебя не затруднит съездить в облегающем платье на бал охотников, будет замечательно. В Херефорд, в третью субботу сентября. Разумеется, все пройдет без всяких там глупостей,
просто сделаем вид, будто мы снова вместе. Надень парик, если так тебе проще.
Я уже поднесла ручку к ежедневнику, но тут закрыла ее колпачком.
– С удовольствием помогла бы тебе, но «подружкой напрокат» я больше не работаю.
– Что? – Я услышала в голосе Роджера панику. – Но, Мелисса, тогда я пропал!
– Роджер, мне очень жаль. Хм, могу попытаться найти тебе приличную девушку. Но сначала, пожалуй, пригласи ее на ужин, а потом попробуй…
– Нет, нет и еще раз нет! – нетерпеливо перебил меня Роджер. – Да ведь это совершенно разные вещи! Мне нужна подруга на один вечер или вообще никого. Неужели ты обо мне такого мнения? Думаешь, я способен столь подло использовать людей?
– Я постараюсь что-нибудь придумать, – успокоительно произнесла я. – Положись на меня.
Роджер прокричал «ура» и положил трубку. Я взглянула на часы: двадцать пять минут первого. Самое время подвести под сегодняшним утром черту и отправиться на встречу с настоящим бойфрендом, пока не позвонил еще кто– нибудь из мужчин, которым без меня просто никуда.
Будь Роджер более чуток, сообразил бы: я убрала из списка услуг ту, о которой он меня так просил, поскольку сошлась с Джонатаном, как раз выполняя его подобные заказы.
Самое смешное, Джонатан был единственным клиентом, кому моя помощь вовсе не требовалась, – эта мысль снова пришла мне в голову, когда я увидела его за столиком в саду изысканного «Бойсдейла». В этом парне все и так было прекрасно.
На работу он обычно ездил в строгом костюме и галстуке, но сегодня был одет менее официально (отчего, когда я взглянула на него, мое сердце взволнованно дрогнуло): в синие брюки и светло-фиолетовую рубашку, что подчеркивала серебристо-серый цвет его глаз. Волнистые волосы горели в солнечном свете, будто объятые язычками пламени, а уши, которые он, по-видимому, забыл намазать кремом против загара, порозовели.
Общую картину расслабленности портило единственное: Джонатан что-то записывал на диктофон. Впрочем, он всегда делал себе напоминания, даже перед поездкой в продуктовый магазин, потому я простила ему эту мелочь.
Постояв еще минутку – было приятно и до сих пор не совсем привычно любоваться собственным парнем, – я довольно смущенно продолжила путь.
– Привет, – почти робко произнесла я.
Джонатан расплылся в улыбке и поднялся на ноги.
– Здравствуй.
Он наклонился, осторожно коснулся пальцами моей руки и поцеловал меня в щеку. День сто ял жаркий. Я почувствовала аромат одеколона и от приятного возбуждения внутренне содрогнулась. Джонатан пользовался «Кридом», как Эррол Флинн. В некоторых вопросах он был несовременен, что я ценила: сдержанность в проявлении чувств на людях казалась мне весьма притягательной. Когда мы оставались наедине, моего друга будто подменяли. Ну, понимаете. – Прекрасно выглядишь, – заметил он. Я заскромничала, хоть приложила усилия, чтобы ему понравиться. На мне было платье в стиле пятидесятых из ткани с принтами, весьма простого фасона, сверху классического покроя кофта, борта которой я скрепила бабушкиной брошью с камнем под бриллиант. К ним обула босоножки на высоких каблуках – прямо у ресторана, а сандалии спрятала в большую сумку, которую повсюду носила с собой.
Хорошо выглядеть летом в Лондоне нелегкий труд, к тому же я не из тех, кто любит летнюю жару.
– Спасибо, – ответила я, уже устремив взгляд в меню. – Ты тоже здорово выглядишь – очень бодрым.
– Если хочешь, взбодрюсь сильнее. Я подняла на него глаза.
– Нет, что ты. У тебя отличный вид. Джонатан негромко усмехнулся.
– Я не то имел в виду… Но… Забудь. Подошел официант принять заказ напитков.
Джонатан улыбнулся мне и попросил:
– Два бокала шампанского, пожалуйста. Нет, знаете что? Принесите целую бутылку.
Я оживилась.
– Сегодня праздник?
– Да, и не один.
– Во-первых, чудный выдался денек? – предположила я.
– Во-вторых, я в компании прекрасной дамы
Я просияла – снаружи и внутри.
– В-третьих, – продолжал Джонатан, – у меня приятная новость.
– Да? – спросила я. – Какая?
– Придет время, узнаешь, – ответил Джонатан игриво. – В-четвертых…
Он приподнял бровь, и у меня защекотало в животе.
– В-четвертых?
– В-четвертых, сегодня утром я продал огромный дом, – сообщил Джонатан в ту минуту, когда принесли шампанское и бокалы. – На его крытой автостоянке поместятся три «рейндж– ровера»!
– Ого!
Я надеялась услышать нечто более романтическое, однако в этом был весь Джонатан: не забывал о работе почти ни на минуту. Что, впрочем, тоже подкупало.
– А у тебя как дела? – поинтересовался он, поднимая бокал, в который налили шампанского. – Как провела выходные за городом?
– Ужасно, – призналась я, чокаясь с ним. Джонатан уже не раз встречался с моими родителями, поэтому не было смысла притворяться что они нормальные люди. – У меня тоже есть новости – плохие.
– Сочувствую, – сказал Джонатан. – Надеюсь, не столь все страшно.
Я вздохнула.
– Хм… Как сказать. Сначала поделись своей радостью.
– Хорошо. – Джонатан кашлянул, рассеянно погладил галстук и сообщил: – В офисе провели реструктуризацию. Меня повысили. Теперь я – главный исполнительный директор, ответственный за международные продажи и переселение.
Он расширил глаза, будто его повышение касалось и лично меня.
– Ничего себе! – воскликнула я. – Поздравляю! Прекрасная новость!
– Да. Конечно.
– Теперь ты у нас международный мистер Икс, Джонатан! – поддразнила его я, шутя лишь наполовину. – Не знала, что тебя вот-вот повысят.