– Атмосфера… особенная.
Кругом стояли коробки и нераспакованные вещи. Тем не менее, я сразу заметила отдельные прелести: большой камин в гостиной, выложенный старинными изразцами, подъемные окна по обе стороны и лепные цветы, обрамляющие потолок Чего-то, может, из-за коробок и не увидела – они были повсюду, особенно в прихожей
Пахло затененными комнатами и старой деревянной отделкой. Бабушкиным уютом, пожелтевшими газетами, книгами и запыленными люстрами. Неприятных чувств не возникало, но с первой минуты было понятно: к дому надо приложить руки. К общему букету примешивался и другой запах – чего, я не могла понять, но хорошо его знала.
– Извини за беспорядок, – сказал Джонатан проходя в большую гостиную. Стук его шагов по плиточному полу отдавался эхом. – Я не все распаковал – дизайнеры и ремонтники пожелали взглянуть на дом в первозданном виде. И у меня не было времени – улаживал море дел в офисе. Но не волнуйся: в понедельник приедут люди и примутся за работу.
Я уставилась на его удаляющуюся спину.
– Ремонтники?
– Э-э-э… – Джонатан остановился и повернулся ко мне лицом. Я медленно подошла к нему. Хорошо хоть, у него хватило совести напустить на себя чуть смущенный вид. – Ну да. Дом надо привести в подобающий вид, сама понимаешь, а для этого…
– Ты не предупредил, что тут ремонт, – перебила его я, – когда предложил переехать к тебе на время нашего ремонта.
– Да, но… я подумал… – пробормотал Джонатан, беря меня за руки. – Ты почти ничего не заметишь. Начнут работать сверху и будут постепенно продвигаться вниз. В ближайшие несколько недель приезжать будут в основном дизайнеры. Группу ремонтников, архитекторов, электриков и так далее надо тщательно подобрать, то есть стука и грохота пока можно не бояться.
– Понятно. – Я огляделась. Что он успел распаковать? – Дом громадный.
В том-то и дело. Ты и слышать ничего не будешь. Знаешь, что я планирую сделать? – Глаза Джонатана оживленно заблестели. – Мой архитектор как раз обдумывает, как превратить особняк в две квартиры. Одну, на верхнем этаже, будем сдавать, а в другой – жить. Что скажешь?
Конечно, мне польстило, что он спрашивает моего совета. Вопросы, касавшиеся жилья, Джонатан Райли привык решать без посторонней помощи.
– Отличная задумка. А сколько времени может уйти на ремонт? На то, чтобы сделали все так, как ты хочешь? – Я улыбнулась. – Сознайся: для этого ты меня пригласил? Чтобы я внесла в ремонт свою лепту? Разговаривала с ребятами в качестве Милочки, просила сделать скидки?
– Нет, – ответил Джонатан без тени шутки. – Вовсе нет. Тебя ремонт и не коснется. У нас в компании лучшие нью-йоркские дизайнеры и одаренные архитекторы. Они все возьмут на себя.
Вот в чем разница между Джонатаном и Нельсоном, подумала я: Нельсон в поте лица выбирал подходящие краски и напольное покрытие, убил на это несколько дней, у Джонатана же на такие мелочи не хватает времени. Он нанимает специалистов и поручает работу им.
Все равно будет неплохо подкинуть ему идей– ку-другую. В отдельных вопросах.
– Я тщательно продумал, как действовать, и надеюсь претворить в жизнь отличные замыслы Все идет по плану, надо только подобрать команду и подписать договоры… – Джонатан резко замолчал и коснулся пальцами моей щеки –
Неужели ты правда решила, что я… Сумасшедшая. Мне просто хотелось, чтобы ты была рядом, и потом, я думал, что к сегодняшнему дню кое-что уже будет сделано… Нет, ну и бредовая же тебя посетила мысль!..
Он запустил руки в волосы, и впечатление безупречности, едва рыжие вихры легли как заблагорассудится, тотчас рассеялось.
– Я должен был сразу все объяснить. Прости. – С его губ слетел вздох. – Я так по тебе тосковал, так боялся, что ты не приедешь. Представить себе не можешь, как я скучал, Мелисса…
Порой он выглядел столь ранимым. Особенно когда, будучи в строгом костюме, бормотал извинения.
– О, Джонатан, – прошептала я, обхватывая его за пояс. – Из-за кучки электриков я в жизни не отказалась бы от этой поездки. Только где ты меня поселишь? Хоть в одной здешней комнате найдется распакованная кровать?
Напряженное лицо Джонатана просияло улыбкой, потом вдруг снова посерьезнело.
– Разумеется. Думаешь, я пригласил гостью и не потрудился подготовить для нее отдельную комнату? Не настолько же я бессовестный!
Я чуть крепче его обняла – в душе все трепетало от пьянящего возбуждения. Мы сто лет не виделись, ну, понимаете.
– Отдельную комнату?
– Да. Я даже заглянул в книгу по британскому этикету – чтобы купить подходящие цветы, вазу для них и книжки, какие читают на сон грядущий.
Я задумалась, всерьез ли он. Мне всегда казалось, мои разглагольствования о правилах поведения его немало занимают. Теперь же я испугалась, что перегнула палку. Конечно, мы никогда не жили вместе, и Джонатан во многих вопросах был крайне старомоден, однако…
– Но в первую очередь, – полушепотом прибавил он, наклонив голову так, что его губы коснулись моих, – я обустроил спальню для двоих. Надеюсь, она тебе понравится больше.
– Не сомневайся, – пробормотала я, закрывая глаза. Аромат Джонатана, его теплое дыхание захватили меня в сладкий плен, и я напрочь забыла, что жажду с дороги побывать в ванной.
Наши губы почти слились в поцелуе, когда тишину пронзили жуткий лай и странные звуки – словно заскребли по дереву. Я подпрыгнула от неожиданности и ударила головой Джонатана по носу.
– А это еще что? – вырвалось у меня, когда гавканье усилилось до того, что чуть не заложило уши, а деревянные доски стали царапать с удвоенной силой.
Джонатан прижал руки ко рту.
– Мой новый сосед, – произнес он столь возмущенно, что я услышала слова даже сквозь его пальцы.
– Кто-кто?
– Это все Синди! – в отчаянии воскликнул Джонатан, схватил меня за руку и повел из гостиной – где, как я успела заметить, темнели лишь два потертых дивана да высились стопки книг – на кухню.
Лай звучал громче и громче.
– Джонатан, в чем, черт возьми, дело? – потребовала я, уже видя перед собой громадного Лабрадора или, по крайней мере, боксера.
Так вот, значит, что я почувствовала за запах: собаки!
– Отойди подальше! – Джонатан расстегнул запонки, закатал до локтей рукава безупречно чистой рубашки, размял плечи и повернул голову. – Я серьезно, милая. Спрячься за стол.
– Джонатан, что за… Ладно.
Заметив, с каким выражением лица он на меня смотрит, я передумала спорить и прошла за стол.
– Вот так, – пробормотал Джонатан, обращаясь больше к самому себе, нежели ко мне, и резким ударом ноги распахнул дверь.
Из кухни вылетел, подобно меховой пуле, белый ком. Джонатан ухитрился схватить его одной рукой за ошейник, второй – за задние лапы и поднять, точно футбольный мяч.
Не знаю, кто испугался больше – пес или я.
Скорее пес: он не лаял целых три секунды, и я успела рассмотреть, что передо мной не Собака Баскервилей, а западнохайлендский терьер размером с небольшую дорожную сумку. Закрыв пасть, он прикусил кончик языка и стал совсем как картинка на рулоне туалетной бумаги, какую завхоз в нашей школе вечно покупала для уборной.
– Боже правый, – пробормотала я, едва не прыская со смеху.
Очевидно, собака была из разряда питомцев, что на людские насмешки отвечают гневом: запрокинув голову, пес снова залился злобным лаем.
– Заткнись! Заткнись! – беспомощно заорал Джонатан.
– Как его зовут? – прокричала я.
– Храбрец! – прогорланил Джонатан с таким видом, будто, произнося кличку столь громко, испытывал физическую боль. – Не я выбирал для него имя. Достань из холодильника корм!
В холодильнике, за исключением молока, нескольких бутылок шампанского и пластиковой коробки с ресторанным блюдом, ничего не оказалось.
– Тут нет корма! – сообщила я, перекрикивая надрывистый лай.
– В коробке! – истошным голосом ответил Джонатан. – Там должна быть коробка!
Я растерянно взяла пластиковый контейнер.
– Но ведь это блюдо из ресторана, разве нет? Тут макароны и… Может, ты что-то путаешь?
– У Храбреца личный врач-диетолог! – провопил Джонатан. – Теперь загляни в буфет рядом и достань собачью миску.
Я раскрыла дверцы буфета и снова ничего не увидела – лишь фарфоровую глубокую тарелку.
Я-то думала, никто не балует животных безрассуднее, чем моя мама. Оказывается, бывали случаи посерьезнее. На дне тарелки красовался золотистый узор.
– Джонатан, неужели… – Я уставилась на друга, отчаянно пытавшегося унять Храбреца. – Дорогой, не тряси его. Что толку?
– Не я его трясу, – процедил Джонатан сквозь стиснутые зубы. – Он меня!
Храбрец повернул голову-помпон и рыкнул в мою сторону, будто говоря: поживее с едой, женщина!
Я торопливо вывалила содержимое коробки в тарелку и поставила ее на пол – под огромную раковину из нержавеющей стали. Джонатан отпустил терьера, тот мгновенно сорвался с места и, пролетев через кухню, уткнулся носом в макароны.
– Это пес Синди. Она завела его, когда мы еще были вместе – думала, собака поможет нам вернуть, что мы утратили, – быстро проговорил Джонатан, пользуясь минутой затишья – его нарушало лишь громкое чавканье и постукивание фарфора по полу. – Нормальные люди, дабы спасти отношения, обзаводятся детьми. Синди же не могла втиснуть беременность и роды в программу развития, над которой работала, и потом, ее приводила в ужас мысль о растяжках. Вот и купила западнохайлендского терьера. Родословная у этого бесенка посерьезнее моей, его предки – дети собаки, в которой не чаяла души мать королевы Виктории.
Я в ужасе расширила глаза. Никогда не верила, что появление ребенка может помирить возненавидевших друг друга мужчину и женщину. От собаки пользы и того меньше. И щенки, и младенцы требуют уйму внимания, всюду мочатся, ноют по ночам, во что бы то ни стало добиваются своего – в итоге мать и отец просто выматываются на нет, только поэтому и прекращают споры.
К тому же, если начистоту, я, наверное, была не готова выслушивать, к каким Джонатан и Синди прибегали хитростям, дабы спасти семью, до тех пор, пока собачонка не разделается с диетическим блюдом.