ь:
—◦Валь, ты под каким созвездием родилась?
—◦Гороскоп?◦— оторвалась Валя от дел. И только-то сейчас, а уже шла вторая половина дня, заметила: Люда-то сегодня с прической! Слава богу. Значит, дети здоровы, муж не хандрит и у родных все в порядке. Наверное, и праздник какой-то предстоит!
—◦Так не тот. Это буддийский. Ну и ладно. У тебя какой год?
—◦Меня что — вызывают?
—◦Как ты догадалась!◦— расхохоталась Люда.◦— На полдвенадцатого. О тебе будет говорить.
—◦Год овцы.
—◦Ага! Ну-ка посмотрим… Про замужество пока не надо. Потом… Вот: в делах тебе нужна особая осторожность и осмотрительность. Остерегаться предложений блондинов… Дурость какая-то! При чем тут блондины! У нас управляющий лысый.
Управляющий имел свою некоторую странность: любил, чтобы к нему приходили абсолютно точно и никогда не принимал в назначенный час, всегда оказывался занят чем-то неотложным. Он справлялся по селектору у секретаря, явился ли такой-то (такие-то), и просил обождать («Дайте-ка там журнальчики посмотреть, почитать»), никогда не говоря, хотя бы примерно,◦— сколько. Его своеобразная привязанность к точности нередко оборачивалась долгим сиденьем впустую. И Валя отправилась туда со вздохом, но сегодня была затребована в его кабинет без промедления.
—◦Что будем делать, Валентина Андреевна?◦— Перед ним на столе были веером разложены учетно-кадровые листки.◦— Кто у нас будет начальником центра? Тяните.
Валя присмотрелась к вискам управляющего и улыбнулась: бывший брюнет!
—◦Я в такие опасные игры не играю, Николай Степанович. Вы же все равно о ком-то уже думаете.
—◦Мне что — думать? Я распоряжаюсь,◦— хитровато сказал он.
—◦А я — подчиняюсь.
—◦Ну-ну! Подчиняюсь… Я вот сколько раз наказывал замуж выйти. Как об стенку горохом!
—◦Степанида Афанасьевна должна была оставить свои рекомендации.
—◦Степанида Афанасьевна — оно, конечно, известное дело,◦— управляющий глянул на нее с непонятной придирчивостью.◦— Ознакомился… А вы что считаете? Посмотрите. Вот кандидатуры, все, какие есть.
И пока Валя пробегала бумаги, приглядывался к ней: умненькая — вон какой крутой лобик! И характерец есть — колко разговаривает. С виду-то мягкая, уступчивая, а по упрямству мужиков перетянет. Такой не навяжешь ничего. Повелось ныне у молодых женщин: и что-то от девочек сохраняется (вот сидит — прямо куколка!), и столько зрелости сильных женщин — непокорны, несговорчивы. И окриком не возьмешь — нетерпимы к нему, так ответят — сам рад не будешь потом. Будто какое-то женское восстание идет! Потихоньку даже побаиваешься таковских!
—◦Я, Николай Степанович, считаю: центру нужен хороший руководитель.
—◦То-то! Молодец! И я — так же! Стало быть, договорились — назначаем вас!
—◦Нет, Николай Степанович. Нет-нет. Я не подхожу.
—◦Это что за странный разговор!◦— начал хмуриться управляющий.◦— Я вас не на свидание приглашаю. И не на танцы!
—◦На танцы — пожалуйста. Пойду с вами.
—◦Вот еще! Так и поверил!.. Понимаете ли, Валентина Андреевна, мы все заинтересованы в по-настоящему твердом руководстве — в знающем руководстве!
—◦А по-моему, все заинтересованы — в точном! Я думаю, когда начальник посредственный специалист — хуже врага.
—◦Ну это уж вы, пожалуйста, полегче, с чувством меры!
—◦Николай Степанович, я всего-то — бывший экономист.
—◦А я — бывший тракторист. Так что — на трактор возвращаться?
—◦Это уже ваши личные трудности, Николай Степанович,◦— тихо и примирительно сказала Валя.
—◦Да? Мои? Хорошо!..◦— А трудности центра вас интересуют? Прикажете вот этих брать?◦— он приподнял и бросил опять на стол листки.◦— Мне тоже нужны отличные специалисты, а не организаторы с черт знает каким опытом!
—◦Они нужны всему государству,◦— по-прежнему негромко, чтобы успокоить его, сказала она.
—◦Ну так вот и давайте подумаем…
—◦Я думала, Николай Степанович. Давайте начальником сделаем Бориса Михайловича. Закончил в Новосибирске институт связи со специализацией по машинам. Устройство и эксплуатацию знает как никто другой. И человек хороший. С ним легко работать.
—◦Хороший! Легко работать! Что за мерки!.. Посмотрим, посмотрим, конечно. Авторитет у него в центре есть? А вот это главное. Вас там целых тридцать человек. Только распусти — милиция не поможет!
—◦И потом, Николай Степанович,◦— центром должен руководить только мужчина. Я не иду — хочу остаться женщиной. Руководитель — уже наполовину не женщина.
—◦Это как же?◦— притих от удивления управляющий.
—◦Да вот так: дело поставлено пока так. За все отвечай. Сами же знаете: за производство отвечай, за людей отвечай, за общественную работу отвечай, и за народную дружину, и за спортивные мероприятия, и за стенную печать тоже — за все отвечай. Все делай, за всем следи. А думаете, быть женщиной — так легко, не надо сил и времени? И магазины, и ателье, и парикмахерская, и косметический салон. А только выйди замуж! Кто отвечает за дом — за еду, за порядок в квартире и чистоту, за детей — их здоровье, накормлены ли, хорошо ли одеты, да и успокоены ли, если что случилось? Вот видите, сколько всего, и лишь самое простое, за женщиной. А кто сидит на бюллетенях из-за того, что в садиках плохо смотрят за детьми? А кому чаще приходится ходить в школу на родительские собрания? Да я у вас в хороших работниках, как вы считаете,◦— это ведь только до замужества. А уж там!..
В машинном зале все было приведено в полный порядок, и это показалось даже немного непривычным. Сердито гудел «бармалей» (вывод на перфокарты). Боря Златогорский, о ком Валя только что говорила с управляющим, что-то объяснял и показывал программистам возле процессора. Словно вел экскурсию.
—◦Смотрите-ка, Валентина Андреевна,◦— протянул он ей обыкновенную канцелярскую скрепку.◦— Виновница! Попала сюда (он показал) и болталась, сбивала с толку, повернется в одну, в другую сторону — разная картина.
Валя машинально покрутила скрепку перед глазами, будто на ней могло быть что-нибудь написано:
—◦Как она туда попала?
—◦Лет сколько-то назад сразу бы разобрались,◦— выразительно сказала Елена Анатольевна.
—◦Да завалилась как-то, наверное,◦— пожал плечами Златогорский.◦— Из папки, видно, вылетела.
—◦Ну, дорогие друзья!◦— воскликнула Валя.◦— Отныне чтоб ни одной скрепки возле машины не появлялось! Не заносить — как чуму! Нашли чем губить передовую технику.
—◦В следующий раз, девочки,◦— прикрикнула Елена Анатольевна на своих,◦— чтоб это были по крайней мере золотые сережки!
Комната группы внедрения выходила окном на центральную улицу. И выясняя с Еленой Анатольевной картину с распределением машинного времени, Валя иногда поглядывала на толпу — текла густо за широкой заснеженной клумбой. Валя поднимала голову и смотрела на плотный и торопливый поток всякий раз, как начинался гвалт, кому выходить вечером и в субботу. Очень желающих не было.
И вдруг увидела мужчину из ДВНЦ, спешил куда-то в шубейке нараспашку. Интересно, куда? Боже мой, да ведь, разумеется, не к ней! Мимо. А какая же радость, какое счастье и как тепло становится — видеть хорошего, близкого твоей душе человека, кто бежит и торопится как раз к тебе, только к тебе и ради тебя же, а не просто попутным ветром.
Валя проводила его взглядом. И не расслышав, что в эту минуту говорила ей Елена Анатольевна, бросила в ответ короткое:
—◦Да-да. Хорошо.
Вот говорят про беду, что не приходит одна. Но почему же — только беда? Бывает, и удача зачастит одна за другой, отчего и радость погостит немало. Пожалуйста: Степанида ушла (и в центре словно посветлело), потом так легко и даже смешно обошлось с машиной — не блуждающая, а заблудшая ошибка! Следом совсем рядом прошел Умник.
И его уже не было, а Валя не переставала смотреть в ту сторону, где скрылся, и думать, удивляясь: глядишь, и в человеческую судьбу залетит какая-нибудь канцелярская скрепка и нежданно-негаданно, да и нелепо — случайным взглядом случайной встречи соединит двух людей, точно созданных друг для друга, куда надежнее, чем все придуманные человечеством мостики — все эти службы знакомств от старинной свахи до компьютерно-мудреных комбинаций с данными женихов, невест и запоздалых клубов второй, третьей и бог еще знает какой молодости!
Телефона в кабинете не было, и звонить Валя ходила в машинный зал. Она пробивалась в похоронный комбинат, где по персоналу точно мор прошел — никто не подходил к аппарату. Сколько времени прошло, и все было оплачено, а на Олиной могиле так и не появилось ни оградки, ни памятника.
Выслушивая безнадежно длинные гудки (со страхом, что в любой миг перебьет междугородная и телефон нескоро освободится), Валя искоса наблюдала за новенькой из операторов — Мариной Деревянниковой. Широкую бумажную ленту она отрывала преувеличенно осторожно. Опытные дергают, словно автобусный билет в автоматической кассе.
У девушки была удивительно маленькая ножка, по старинке — тридцать третьего или тридцать четвертого размера. Шажки короткие и красиво ровные. Переступает словно гейша — мягко, нежно. Серая юбочка со складками сидит на ней ладно — подогнана до последней вытачки! Эта одежду на себя не напяливает абы поскорее — да бежать. Расправит, быстро прошарит ручками, все ли нормально, одернет где нужно быстренько. И эта минутная работа ее пальчиков куда лучше, чем другая битый час перед зеркалом прокрутится. Милая черноволосая головка с хорошо придуманной косой. В таких поди влюбляются с первого взгляда.
Наконец отозвалась диспетчер. Начался довольно бестолковый разговор. Диспетчера сменил производственный мастер, безмятежный мужской голос. Он по крайней мере говорил определеннее — нет. Материала нет. Работников нет. Возможности нет. Ну и какие тут могут быть ясные сроки — их тоже нет. Всеми его «нет» можно было бы без труда оградить целое кладбище.
—◦Валентина Андреевна!◦— неожиданно сорвалась с места и подбежала Марина, глаза испуганные и удивленные.◦— Поглядите, пожалуйста.