И он сбежал по ступенькам и прыгнул в карету.
— Если найдёшь девочку, передай ей от нас привет, — закричал Гай Клэренс и запрыгал на коврике у порога.
А потом они вошли в дом и закрыли за собой дверь.
— Нора, ты видела «девочку, которая не нищая»? — спросила Джэнет, когда все вернулись в дом. — Она была такая замёрзшая! Я заметила, что она стоит и смотрит на нас. Мама говорит, что платье ей, верно, отдал кто-то богатый, но оно уже совсем износилось. Её вечно куда-то посылают в такую ужасную погоду! И даже по вечерам!
Сара перешла на другую сторону сквера и, дрожа от холода и усталости, подошла к пансиону.
«О какой это девочке они говорили? — думала она. — Кого он ищет?»
Она спустилась по ступенькам, ведущим в кухню, прижимая к себе корзинку, которая казалась ей такой тяжёлой. А мистер Монтморенси спешил в это время к поезду, который должен был отвезти его в Москву, где он собирался искать пропавшую дочку капитана Кру.
ГЛАВА 14Что видел и слышал Мельхиседек
В тот же день, пока Сары не было дома, на чердаке происходило что-то странное. Один лишь Мельхиседек всё видел и слышал, но он так перепугался, что поскорей убежал в свою норку и притаился там, дрожа от страха, и лишь иногда выглядывал украдкой. Ему было любопытно узнать, что же происходит.
Когда рано утром Сара ушла, на чердаке стало тихо, только дождь мерно стучал по крыше и оконному стеклу. Мельхиседек совсем заскучал; но когда дождь перестал и воцарилась полная тишина, он решил выйти на разведку, хотя опыт ему и подсказывал, что Сара ещё не скоро вернётся. Он побегал по чердаку, обнюхивая все уголки, и нашёл корочку, непонятно как сохранившуюся от его последнего ужина, как вдруг на крыше раздался какой-то шум. Он замер и с бьющимся сердцем прислушался. Шаги! Вот они приближаются… они уже у окна! Окно тихо отворилось. В комнату заглянул темнолицый человек; за ним виднелся другой. Два человека молча стояли на крыше, осторожно и с интересом приглядываясь. Они явно собирались влезть в комнату через окно. Один из них был Рам Дасс, а второй, молодой, служил у индийского джентльмена секретарём; но Мельхиседек, конечно, этого не знал. Он знал только, что эти двое нарушили тишину и уединение чердака. Когда же темнолицый легко и бесшумно спрыгнул на пол, Мельхиседек повернул и со всех ног бросился в норку. Бедняга перепугался насмерть. Сары он давно не боялся: он знал, что если она что и кидает, то только крошки, и никогда не кричит, а лишь тихонько, призывно свистит. Но незнакомые мужчины… нет, это было опасно. Мельхиседек притаился в норке, у самого входа, с тревогой поглядывая в щель. Не берусь вам сказать, много ли он понял из разговора, который услышал; но даже если бы он всё понял, то остался бы в том же недоумении.
Секретарь, молодой и ловкий, неслышно спрыгнул вслед за Рам Дассом на пол — он успел увидеть кончик хвоста убегающего Мельхиседека.
— Там крыса? — спросил он шёпотом Рам Дасса.
— Да, крыса, сахиб, — тоже шёпотом отвечал Рам Дасс. — Их тут много.
Молодой человек содрогнулся.
— Как это девочка их не боится! — воскликнул секретарь.
Рам Дасс развёл руками и почтительно улыбнулся. Он выступал в роли человека, хорошо знающего Сару, хотя видел её всего один раз.
— Эта девочка всех тварей любит, сахиб, — отвечал он. — Она не похожа на других детей. Я её вижу, когда она меня не видит. По ночам я часто пробираюсь по крыше, чтобы посмотреть, здорова ли она. Из своего окна я за ней слежу, когда она о том и не подозревает. Она залезает на стол и смотрит в окно на небо, словно небо ей что-то говорит. Воробьи слетаются на её зов. В своём одиночестве она приручила эту крысу. К ней за утешением приходит юная рабыня, что живёт в этом доме. Её тайком навещает маленькая девочка; а другая, постарше, её боготворит и готова слушать её рассказы часами. Всё это я видел, когда тайком пробирался к её окну. Но хозяйка этого дома — злая женщина, она обращается с девочкой как с парией, хотя та держится так, словно в её жилах течёт королевская кровь!
— Ты, как я погляжу, много знаешь об этой девочке, — заметил секретарь.
— Я знаю каждый день её жизни, — отвечал Рам Дасс. — Я знаю, когда она уходит и когда возвращается; её печаль и её скромные радости; холод и голод, которые её мучают. Я знаю, как она сидит по ночам над книгами; знаю, как её тайные друзья прокрадываются к ней и она веселеет, как веселеют дети даже в тисках нищеты, потому что она может поболтать с ними и втихомолку посмеяться. Если б она заболела, я бы узнал об этом и, если бы только это было возможно, тотчас пришёл ей на помощь.
— Ты уверен, что сюда, кроме неё, никто не заходит? А сама она не вернётся? Если она вдруг нас здесь застанет, она перепугается, и план Кэррисфорда-сахиба расстроится.
Рам Дасс неслышно подошёл к двери и встал возле неё.
— Сюда никто не подымается, сахиб, — сказал он. — Она ушла с корзиной и долго ещё не вернётся. Если я стану здесь, я услышу шаги, как только она начнёт подыматься с последней площадки.
Секретарь вынул из нагрудного кармана карандаш и блокнот.
— Смотри же, не пропусти, — распорядился он. И начал медленно и беззвучно обходить жалкую каморку, что-то быстро записывая в блокноте.
Сначала он подошёл к узенькой кровати, пощупал рукой матрас и вскрикнул от удивления.
— Жёсткий, как камень! Нужно заменить его как-нибудь, когда её не будет дома. Придётся это сделать в другой день. Сегодня не успеть.
Он приподнял покрывало и взглянул на плоскую подушку.
— Покрывало выцветшее и старое, одеяло тонкое, простыни все в заплатах, — сказал он. — Каково ребёнку спать в такой постели? А ещё называют свой дом респектабельным! Камин, верно, целую вечность не топили, — прибавил он, взглянув на ржавую решётку.
— С тех пор, как я здесь, — отвечал Рам Дасс, — не топили ни разу. Хозяйка здесь не из тех, кто думает о других.
Секретарь быстро писал в блокноте. Оторвал листок, спрятал его в нагрудный карман и поднял глаза.
— Странный мы выбрали путь, — сказал он. — Чей это план?
Рам Дасс склонил в знак извинения голову.
— Должен признать, что сначала он пришёл в голову мне, — сказал он, — хотя сперва это была всего лишь мечта. Я люблю эту девочку; оба мы одиноки. Она нередко фантазирует вслух, когда её навещают тайком друзья. Как-то вечером мне было грустно, я лежал возле раскрытого окна и прислушивался. Она говорила о том, какой уютной могла бы стать эта комната, если б её как следует обставить. Она словно видела всё, о чём говорила, и постепенно ободрилась и согрелась. Это была её фантазия, но на следующий день, когда сахиб плохо себя чувствовал и грустил, я рассказал ему об этом, чтобы его развлечь. Тогда это была просто мечта, но сахибу она понравилась. Он заинтересовался девочкой и стал меня расспрашивать. Ему приятно было слушать о том, что она делает. Наконец он начал с удовольствием размышлять о том, как превратить её фантазии в реальность.
— Ты думаешь, это можно сделать, пока она спит? — спросил секретарь. — А вдруг она проснётся?
Очевидно, план увлёк молодого секретаря не менее, чем мистера Кэррисфорда.
— Я могу ступать так, словно подошвы у меня из бархата, — отвечал Рам Дасс, — а дети, даже когда они несчастны, спят крепко. Я мог бы не один раз за ночь зайти в эту комнату — и она бы даже не пошевельнулась. Если кто-то будет подавать мне вещи в окно, я сделаю всё, пока она спит. А утром проснётся — и решит, что здесь побывал волшебник.
Он улыбнулся, словно сердце радостно забилось у него в груди; секретарь ответил ему улыбкой.
— Это будет походить на сказку из «Тысячи и одной ночи», — сказал он. — Такое мог придумать только тот, кто родился на Востоке. Тут нет ничего общего с лондонскими туманами.
Рам Дасс и секретарь вскоре удалились — к превеликой радости Мельхиседека, которому их тихие речи казались не очень понятными, а потому зловещими. Молодого секретаря всё занимало: камин, пол, шаткая скамеечка, столик, стены, которые он даже потрогал рукой. Обнаружив, что в стену кое-где вбиты гвозди, он явно обрадовался.
— На них можно будет что-то повесить, — сказал он Рам Дассу.
Тот загадочно улыбнулся.
— Вчера, пока её не было, — отвечал он, — я влез сюда, захватив с собой небольшие острые гвозди, которые входят в стену без молотка. Я их повсюду, где нужно, натыкал. Они готовы.
Наконец секретарь обвёл глазами комнату и спрятал блокнот в карман.
— Что ж, я, кажется, всё записал, — сказал он. — Можно идти. У Кэррисфорда-сахиба доброе сердце. Как жаль, что он не может найти пропавшую девочку!
— Если б он нашёл её, силы вернулись бы к нему, — заметил Рам Дасс. — Возможно, его Бог ещё поможет ему найти эту девочку.
Затем секретарь и Рам Дасс выскользнули в окно так же бесшумно, как проникли в него. Убедившись, что они ушли, Мельхиседек облегчённо вздохнул и, рискнув через несколько минут вылезти из норки, забегал по полу в надежде на то, что даже такие страшилы, как эти двое, могли принести несколько корочек и бросить одну-другую на пол.
ГЛАВА 15Волшебство
Проходя мимо соседнего дома, Сара увидала, что Рам Дасс закрывает ставни в знакомую ей комнату.
«Давно я не была в приятной комнате, — подумалось ей. — Только смотрю на них в окно».
В комнате индийского джентльмена, как всегда, горел огонь, а сам он сидел перед камином, опустив голову на руку. Вид у него был грустный и задумчивый.
«Бедняжка! — подумала Сара. — Интересно, о чём он думает».
Вот о чём думал в эту минуту индийский джентльмен.
«Предположим… предположим… — проносилось у него в голове, — что Кармайклу удастся найти этих людей в Москве. Но ведь девочка, которую они забрали из пансиона мадам Паскаль в Париже, легко может оказаться не той, кого мы ищем. Что тогда?»
Войдя в школу, Сара встретила мисс Минчин, которая спустилась вниз, чтобы выбранить кухарку.