— Потому что я знаю, чего стоит ваше слово, динарианец. А вы знаете, чего стоит мое.
Мгновение она пристально смотрела на меня. Потом сказала:
— Мне нужно посоветоваться с моими компаньонами, я вернусь через пять минут.
Я слегка наклонил голову. Она возвратила жест и помчалась вверх по лестнице, исчезнув из вида. Где-то наверху разбилось стекло.
И тут же красно-черное пятно ринулось вниз по лестнице к нам одновременно с хором адских воплей снаружи.
Предательство не дает нужного результата, когда другой человек ожидает его. У меня было колдовство, готовое к работе в ту же секунду, когда она вернулась. Девочка-богомол не успела добраться до низа лестницы, когда я указал на нее своим жезлом и прорычал:
— Forzare!
Молоток чистой кинетической энергии ударил в нее. Она полетела обратно тем же путем, которым пришла, достигла вершины лестницы и вылетела через стену дома со страшным хрустом.
И времени больше не осталось. Нечто прибыло сквозь дверной проем и было встречено мечом и пистолетом Томаса. Мне некогда было долго смотреть на это, но на меня успели произвести впечатление спиральные рога и зеленая чешуя. Я сосредоточился на своем желании, указал жезлом на переднюю стену дома и пробормотал, «Forzare», посылая медленный импульс движения. Я позволил ему сначала нажать на переднюю стену дома, а затем вложил туда больше энергии, создавая единую ударную поверхность.
Потом я отошел и действительно ударил, ревя «Forzare!» во всю силу легких. Я вложил все, что имел, во взрыв энергии, ударившей в только что созданную мной пластину силы. Громкий звук сопротивляющегося дерева и стали, и вся передняя стена дома словно взорвалась, полностью открывая свою структуру.
Выли демонические голоса. Я повернулся и увидел, что Томас использовал отвлекший всех момент в своих интересах и машет саблей, словно косой,[34] превращая своего противника в ленты. Обрубленный динарианец кричал от боли.
— Черт возьми! — заорал Томас на меня. — Там совершенно новый автомобиль!
— Перестань скулить и иди! — крикнул я, облекая слова в действие. Передняя стена дома осела, словно приливная волна, и рассыпалась в маленький океан щебня, покрывая капот Хаммера. Где-то глубоко под щебнем можно было слышать другого динарианца, пытающегося освободиться.
Мы помчались к Хаммеру и запрыгнули туда. Томас уже начал отъезжать, когда Девочка-богомол прыгнула откуда-то сверху и хлопнулась на капот Хаммера, сминая его.
— Забери меня Бог! — зарычал Томас. Он передвинул рычаг на реверс и начал двигаться назад, одновременно стреляя в Девочку-богомола. Куски тела насекомого взлетали от выстрелов вместо брызг крови, но, судя по крику, это причинило ей много боли. Она свалилась с капота и исчезла.
Томас развернул машину, и мы уехали, направляясь обратно в тяжелый снегопад.
Какое-то время в салоне стояла полная тишина, потом постепенно сердца вернулись к нормальному ритму, а питаемый ужасом порыв адреналина иссяк.
Тогда Томас сказал:
— Мне не кажется, что мы много узнали.
— Ну не скажи, — ответил я.
— То есть?
— Мы узнали, что в городе больше пяти динарианцев. Еще мы узнали, что они, подписавшие Соглашение, вполне очевидно возражают против недавнего возвышения Марконе.
Томас хмыкнул, соглашаясь.
— И что теперь?
Я устало покачал головой. То последнее колдовство меня вымотало.
— Теперь? Я думаю… — я повернул голову и посмотрел на остающуюся без сознания Гард. — Я думаю, что нужно вызвать Совет.
Глава 14
Варианты моих действий стали несколько ограничены, поскольку теперь уже не одна, а целых две сверхъестественных команды с серьезными на то основаниями гонялись за мной. В сущности, было только одно место, где я мог оставить Гард и Хендрикса, не подвергая при этом опасности жизни невинных: Церковь Ангелов Пресвятой Девы Марии.
Но я сказал Томасу везти нас к дому Карпентеров.
— Я все-таки думаю, что это плохая идея, — спокойно высказался Томас. Снегоуборочные машины упорно трудились, но пока они только сдерживали наступление снега, гарантируя, что маршруты в больницы уже расчищены. Улицы в некоторых местах были похожи на траншеи Первой мировой войны, снег накопился просто какими-то брустверами с обеих сторон.
— Динарианцы знают, что мы используем церковь как явочную квартиру, — сказал я. — Они будут наблюдать за ней.
Томас пробурчал что-то и глянул в зеркало заднего обзора. Гард все еще была без сознания, но дышала. Глаза Хендрикса были закрыты, рот слегка приоткрылся. Я не мог его винить. Я не стоял всю ночь, охраняя раненого товарища, но и я тоже чувствовал, что неплохо бы слегка подремать.
— Что это была за дрянь? — спросил Томас.
— Рыцари Почерневшего Динария, — ответил я. — Ты помнишь меч Майкла? С гвоздем, вмонтированным в рукоятку?
— Само собой, — сказал Томас.
— Есть еще два таких, — сказал я. — Три меча. Три гвоздя.
Глаза Томаса расширились.
— Подожди. Это те самые гвозди? От Распятия на кресте?
Я кивнул.
— Да, именно так.
— И где эти мечи? У партнеров Майкла?
— Да. А у каждого из тех динарианских типов есть серебряная монета.
— Три серебряных монеты, — сказал Томас. — Что, не так?
— Тридцать, — поправил я его.
Томас задохнулся на мгновение.
— Тридцать?
— Потенциально. Но у Майкла и других есть несколько монет, которые они сейчас охраняют.
— Тридцать сребренников, — сказал Томас, понимающе.
Я кивнул.
— В каждую монету заключен дух одного из Падших ангелов, он заперт внутри в ловушке. Кто обладает одной из монет, может пользоваться властью Падшего ангела. Они используют эту власть, например, для превращения в те формы, которые мы видели, могут излечивать раны, в общем, полный комплект.
— Такие крутые?
— Сертифицированный ночной кошмар, — ответил я. — Многие из них живут достаточно долго, чтобы развить в себе неплохие способности к волшебству.
— Ха, — сказал Томас. — Тот, который вломился через дверь, не походил на такого задиру. Уродливый, это да, но не Супермен.
— Может, тебе просто повезло, — предположил я. — Пока у них есть монета, их почти невозможно убить.
— А, — сказал Томас. — Ну, это все объясняет.
— В смысле? — спросил я.
Томас сунул руку в карман штанов и вытащил серебряную монету размером чуть больше никеля,[35] почерневшую от времени за исключением очертания единственного символа, чисто сияющего сквозь тусклость.
— Вот это вылетело из Капитана Уродство, когда я его распотрошил.
— Адские колокола! — выдохнул я и отшатнулся от монеты.
Томас удивленно дернулся, и машину занесло на снегу. Он вывернул руль и восстановил управление транспортным средством, не отводя от меня глаз.
— Стоп, Гарри. В чем дело?
Я вжался в дверь Хаммера, стараясь быть настолько далеко от этой штуки, насколько позволял салон автомобиля.
— Слушай, только … только не двигайся, хорошо?
Он выгнул бровь.
— O-o-o-oкей. Почему не двигаться?
— Потому, что если эта штука коснется твоей кожи, ты проклят, — пояснил я. — Заткнись на секунду и дай мне подумать.
Перчатки. На Томасе были перчатки еще тогда, когда он перебирал шарф Жюстины. Он не коснулся монеты своей кожей или он бы уже знал, в какие неприятности влип. Хорошо. Но монета была угрозой, и я, черт возьми, небезосновательно подозревал, что сущность, заключенная в ней, и без прикосновения может влиять на физический мир вокруг себя. Вокруг полно метафизических путей, достаточно, чтобы укатясь далеко от своего прежнего владельца, так или иначе манипулировать Томасом.
Спокойно. Ее надо куда-то положить. Я начал шарить по карманам. Единственное вместилище, которое я таскал с собой, было старым мешочком от виски Королевская Корона, в нем я держал небольшой набор для игры в кости. Я высыпал их в карман и открыл мешочек.
У меня тоже была перчатка на левой руке. Моя лапа уже более-менее оправилась от ужасных ожогов, которые я получил за несколько лет до того, но все-таки еще рано было называть ее здоровой рукой. Я держал ее закрытой из любезности к тем, кто мог бы её разглядеть. Я раскрыл мешочек двумя пальцами левой руки и сказал:
— Положи ее сюда. И ради Бога, не бросай и не дотрагивайся до меня этой штукой.
Глаза Томаса расширились. Он прикусил нижнюю губу и, очень осторожно двигая рукой, положил маленький безобидный диск в мешочек от Королевской Короны.
Когда монета оказалась внутри, я туго затянул завязки, и завязал их узлом. Потом открыл пепельницу Хаммера, засунул мешочек внутрь и снова ее захлопнул.
Только после этого я медленно выдохнул и снова ровно сел на свое место.
— Иисусе, — сказал Томас спокойно. Он поколебался мгновение и спросил:
— Гарри … это что, действительно так плохо?
— Это еще хуже, — ответил я. — Но я не могу придумать никаких других предосторожностей, которые можно было бы предпринять.
— Что бы случилось, если бы я этого коснулся?
— Падший, скрытая часть монеты, вторгся бы в твое сознание, — сказал я. — Он предложил бы тебе власть. Искушения. Как только ты бы втянулся, он бы установил над тобой контроль.
— Я сопротивлялся искушению и прежде, Гарри.
— О, это совсем не то, — я посмотрел на него откровенно и пристально. — Это Падший ангел, а ты человек. Ему тысячи и тысячи лет. Он знает, как думают люди. Он знает, как использовать их.
Его голос стал несколько резче.
— Я происхожу из семьи, где все или демоны, или суккубы. Я думаю, мне кое-что известно об искушениях.
— Тогда ты должен знать, как он мог бы тебя зацапать, — я понизил голос и мягко сказал, — Он мог бы отпустить Жюстину к тебе, Томас. Ты мог бы снова до нее дотронуться.
Он на секунду уставился на меня, вспышка дикой тоски полыхнула где-то очень глубоко в его глазах. Потом он медленно повернулся назад к дороге, выражение его лица превратилось в нейтральную маску.