— Вещи уже собраны, осталось только перетянуть чемоданы ремнями, — приговаривала Вера Ивановна, поглаживая Васю по голове. — Сейчас пообедаем и уедем. Сколько можно жить в постоянном унынии и страхе, подвергаясь смертельной опасности!
Шлюпка подошла к берегу, ткнулась носом. Штурман Бобров, улыбаясь хитро и загадочно, крикнул, сложив руки у рта:
— Принимайте подарок, робинзоны!
Матросы подняли ящик и вынесли его на каменистый берег.
Этот ящик не был похож на привычные уже ящики с макаронами, с печеньем, с крупами, с консервами и с запасными частями от всяких приборов и механизмов. Не был он похож и на аккуратные ящики с ракетами, фальшфейерами и патронами. Он не был похож и на ящики от телевизоров, холодильников, стиральных машин и прочей домашней утвари, которые тоже порой привозил на остров «Лоцман». И хоть папа и приучал Васю к холодной выдержке во всяких сложных обстоятельствах жизни, Вася не смог удержать язык за зубами:
— Интересно, а что за подарок?
Штурман Бобров подмигнул, надавил ему на нос большим пальцем, словно на кнопку включения приёмника, потом добыл из кармана кривой моряцкий нож и стал отдирать от ящика крышку. Работал штурман ловко и уверенно, и скоро крышка упала на камни.
— Ежики! — заорал Вася, углядев содержимое ящика.
Все жители подошли близко к ящику и заглянули внутрь.
И правда. В ящике, свернувшись колючими шарами, лежали рядышком, вплотную друг к другу настоящие ёжики. Их было много — наверное, штук тридцать, если не больше.
— Я думала, что-нибудь полезное, — с разочарованием произнесла Васина мама Вера Ивановна. — А это просто насмешка. Зачем нам ещё и ежи? Тем более, что я их боюсь, ибо они колючие. Штурман Бобров, заколачивайте ящик и увозите своих ежей обратно. Не думала я, что вы ещё такой мальчишка.
— Везти обратно? — наморщил лоб штурман Бобров.
— Ни в коем случае! — сказал маячный техник Пётр Петрович, которого в прошлом месяце ужалила змея. — Это гениальная мысль! Это спасительная идея — привезти к нам ёжиков. И кто только догадался?
— Капитан Чугунов! — сказал штурман.
— Ежики питаются змеями, — продолжал маячный техник Пётр Петрович. — Когда ёжик увидит змею, он хватает её зубами за хвост, а змея извивается, хочет укусить его ядовитым клыком, но не может этого сделать, потому что везде натыкается на острые колючки. Ежик душит змею до смерти, а потом поедает её, начиная с хвоста. Всё это я узнал в средней школе, когда с увлечением занимался в кружке юных натуралистов.
— Удивительно и замечательно! — закричала его жена радистка Соня. — Если природа иногда вредит человеку, то она имеет и средство против такого вреда. Человек должен догадаться и подумать, как это средство применить! Скорее выпускайте ёжиков в лес, пусть они перекусают всех змей, и мы снова безопасно и приятно будем гулять по нашему острову!
— Сомневаюсь, но допустим, что всё оно так, — высказалась Вера Ивановна. — Однако ёжику, чтобы питаться досыта, одной змеи хватит на два дня, если не больше. За какой же срок эти тридцать ёжиков справятся со всеми нашими змеями? Нет, надо выносить на берег вещи, пока не ушёл «Лоцман».
Пётр Петрович успокоил её.
— Сытый ёжик тоже убивает змею, если увидит. Ёжики просто терпеть не могут всё, что ползает и извивается. Это у них от рождения заложено в организме. Не надо выносить на берег вещи.
— Правильно! — решил Вася, которому совсем расхотелось уезжать с острова. — Скорее выпускайте ёжиков на волю. А одного я возьму домой, пусть живёт на кухне. И тогда к нам не заползёт ни одна змея.
Штурман Бобров отнёс ящик ближе к лесу, перевернул его и высыпал всех ёжиков на травку. Сперва они, перепуганные таким неаккуратным с собой обращением, лежали шариками. Потом зашевелились, распрямились и, почуяв свободу, побежали на своих коротеньких лапках в лес под кустики.
Вася надел плотную брезентовую рукавицу и отнёс одного ёжика домой. Он налил зверюшке молока в эмалированную мисочку, но ёжик молока не ел, а ночью удрал, хотя дверь была плотно закрыта. Никто не мог понять, как ему это удалось.
И вскоре пропали змеи на острове Коренец. Будто их вымело метёлкой. Жители ходили по всему острову от берега до берега и не могли найти ни одной змеи, чтобы хоть для интереса посмотреть. Потому что удивительно же — сколько их было, а теперь ни одной. Порой на тропинке попадалась дохлая змея, но это, как вы понимаете, не интересно и даже не страшно, а только противно.
Вера Ивановна, натянув до бёдер рыбацкие яловые сапоги, обследовала весь остров вдоль и поперёк, пристально всматриваясь в тропинки, и лично убедилась, что теперь никакой опасности нет. Она успокоилась и разрешила Васе гулять, где ему вздумается.
— Спасибо капитану Чугунову, — сказал Вася. — Я приготовлю ему в подарок копчёных угрей.
Он перевернул лодку, зашпаклевал мочалом и замазкой рассохшиеся щели, просмолил дно и покрасил борта. Потом спустил лодку на воду, взял удочки и поплыл под западный берег, где водились длинные и жирные угри.
И только жалко было, что он написал Аркашке Слёзкину, чтобы тот не приезжал по причине опасности укушения змеёй, А то провели бы лето так интересно, как никогда в жизни.
«Ну и ладно, — думал Вася, — ничего ещё не потеряно, через год опять будет лето, и тогда приедет Аркашка, и мы сплаваем на затопленный пароход под южным берегом, а может, и ещё подальше, на неведомый и не нанесённый на географическую карту остров…»
Кончилось лето, и штурман Бобров доставил его в шлюпке с чемоданом на борт «Лоцмана», чтобы ехать на материк, в школу.
6
Штурман Бобров стоял на мостике вахту. Когда выбрали из воды якорь, он отпустил матросов вниз и сам спустился в ходовую рубку. Вася пошёл туда вслед за ним и пристроился в уголке, чтобы не мешать ни штурману, ни рулевому. Он смотрел на лохматые облака и холмистое серое море и ощущал горделивую радость от того, что является одним из очень немногих на свете мальчиков четвероклассного возраста, которым позволено находиться в настоящей ходовой рубке настоящего корабля и смотреть, как настоящий штурман прокладывает настоящий курс, а настоящий рулевой правит по этому курсу, и, может быть, потом и ему, Васе, дадут подержаться за штурвал…
А штурман Бобров, закончив свою работу по прокладке на карте курса корабля, осмотрел море и небо и, не углядев ничего опасного для плавания, опёрся локтями на гирокомпас и начал рассказывать.
— Много разных судов плавает по морям, — говорил он Васе, — и каждое судно делает определённое, нужное человечеству дело. Рыболовное ловит рыбу, этим его задача исчерпывается. Грузовое судно развозит грузы, а пассажирское возит пассажиров. Ледоколы, танкеры, спасательные и экспедиционные суда всегда употребляются в целях, соответствующих названию. Наше гидрографическое судно «Лоцман» задумано и приспособлено тоже для определённого дела, — говорил штурман. — Ранней весной, когда птички-зяблики возвращаются из Африки домой, а на море сходит лёд, «Лоцман» расставляет на фарватерах — наиболее выгодных для судоходства морских путях, — на всяких рифах, мелях, затонувших судах и прочих морских опасностях буи и вехи. Веху-то поставить просто, а вот с буем приходится долго возиться. Буй — это громадная бочка с якорем и с надстройкой, в которой горит фонарь.
— Я знаю, — кивнул Вася. — Видел их и в море и на берегу.
Штурман улыбнулся, закурил и продолжал рассказывать.
— «Лоцман» промеряет глубины в море, — говорил штурман Бобров, — всё лето поддерживает исправность навигационных знаков. Это приходится делать потому, что их постоянно срывают, ломают и топят ветры, волны и лихие малоопытные штурманы своими пароходами. В результате такой трудной и не всегда безопасной работы плывущий к нам издалека пароход подходит к берегу как по хорошо оснащённому дорожными знаками шоссе. Ему ободряюще мигают огни маяков и буев. При тумане он слышит предупреждающий об опасности бас ревуна и знает, что ждёт его там, впереди за туманом. Но сколько ещё всяких прочих важных дел, — говорил штурман Бобров Васе, — приходится выполнять нашему «Лоцману»! На многочисленные острова, вроде твоего, мы завозим продукты и технику, дрова и ацетилен, уголь и обслуживающий персонал, телевизоры, ванны и даже ёжиков. Мы возим в школу таких, как ты, детишек — завтра зайдём на Нерву за маленькой Галей, которая поедет в первый класс. Мы оказываем помощь рыбакам, которые терпят бедствие в море. Мы даже участвовали в проведении на островах переписи населения. И для того, чтобы переписать, скажем, тринадцать жителей острова Саари, который ещё меньше твоего, шесть матросов, штурман, член комиссии по переписи населения должны были с головой окунуться в море, высаживаясь со шлюпки на обледенелый гранит берега.
— А глубокой осенью, — продолжал рассказывать штурман Бобров, — мы выходим снимать буи и вехи. И на этой работе — известно ведь, какие штормы бывают у нас в ноябре, — матросы вымокают до костей, не окунаясь в море. Потом прочнеет лёд на заливе, а «Лоцман» всё плавает и плавает от острова к острову, по гидрографическим участкам, и в последнюю неделю декабря, пробираясь сквозь льды неимоверными усилиями экипажа, мы развозим по островам новогодние подарки для маячников.
В этом последнем рейсе, — улыбнулся штурман Бобров, — команда получает наконец подарок и для себя.
— Какой подарок? — полюбопытствовал Вася.
— Самый новогодний, — сказал штурман. — Мы набиваем трюм ёлками. Отборными, мохнатыми, тёмно-зелёными прекрасными ёлками, по которым тоскуют во сне детишки, которые пахнут благодатью ясного наслаждения, и смолой, и земляникой, и тёмным бором. «Лоцман» привозит этот запах в пропахшую углем и железом гавань. И уже не пахнет в гавани ни углем, ни железом, когда мы раскрываем трюм… Пойду-ка я на мостик, определю наше место в море.
Когда штурман вернулся и нанёс на карту место корабля, Вася спросил:
— А куда мы сейчас идём?