– Вот это ты умно делаешь, – одобрила старуха. – Потом дома, на досуге, ты можешь и срисовать их.
Разговорившаяся старуха, вероятно, еще долго продолжала бы свою лекцию, но тут в комнату вошла Бидди. Увидев гостя, она весело воскликнула:
– А, Ян! Очень рада вас видеть. Как это вы попали в наши места?
Пока гость отвечал на вопросы девушки, бабушка Ньювиль вытащила из-под кровати корзину, в которой оказалось пять румяных яблок, и предложила их Яну.
– Благодарю, – сказал мальчик, взяв одно яблоко. – Бабушка, вы не знаете, из чего индейцы делают краски? – спросил он, переходя к интересовавшему его вопросу.
– Из разных растений, милый. Есть, например, красивый желтый цветок; он растет в поле и под заборами и называется «золотым дождем». Индейцы кипятят его в воде и получают желтую краску.
– А красную? – продолжал Ян, наскоро записывая полученные сведения.
– Из разных ягод. Но не думай, что для этого ягоды должны быть непременно красными. Красную краску можно получить из черники и брусники, а также и из черной смородины. Есть еще «лаконоска», ягоды которой темного, почти черного цвета и дают ярко-красную краску. Но и это растение появляется только в конце лета.
– А из чего получают голубую краску?
– Наверняка не знаю, милый; я сама никогда ее не делала. Знаю только, что можно получить цвет, похожий на голубой, если обмакнуть в две краски, сперва в желтую, потом в черную. Настоящей же голубой краски в лесу нет…
Пока Ян беседовал со старухой, Бидди накрывала на стол. Мальчика тоже пригласили к ужину.
– Вам чего, чая или кофе, Ян? – спросила Бидди, хотя на столе не было и признаков кофе.
– Чая, – поспешил ответить мальчик.
– Хорошо, что ты желаешь чаю, – заметила старая знахарка. – У меня давно уже нет ни одного кофейного зернышка, а чаю сколько хочешь можно достать в лесу… Впрочем, я могу угостить тебя и не одними лесными произведениями.
Старуха направилась к одной из полок, достала оттуда большую запыленную коробку и среди разного мусора отыскала в коробке несколько кусков серовато-желтого сахара.
– Вот! – с торжеством проговорила она, кладя на стол сахар. – Я приберегала его для нашего епископа, который бывает у нас раз в году на Рождество. Но до Рождества еще долго, и неизвестно, что может случиться… Кушай на здоровье! Бидди, дай гостю хлеба.
Девушка разрезала на несколько тоненьких ломтиков небольшую булку. Ян чувствовал сильное смущение. Он понимал, что бабушка Ньювиль в порыве гостеприимства отдавала ему все, что у нее было. Отказаться от ее угощения, пожалуй, означало обидеть ее, но и воспользоваться этим тоже было невозможно. Мальчик для приличия пожевал хлеба и сообщил, что он сыт.
Встав из-за стола голодным, Ян забрал свои растения с надписями и стал прощаться.
– Ну, прощай, мой милый. Приходи ко мне, не стесняйся, – ласково сказала старуха, провожая гостя. – Приноси еще растений, какие найдешь! – крикнула она ему вслед.
Ян вернулся на ферму довольно поздно, когда все давно пообедали.
– Садись, Ян, – с материнской заботливостью сказала миссис Рафтен. – Сейчас я поджарю тебе кусок мяса.
– Благодарю, я уже обедал у бабушки Ньювиль, – ответил голодный мальчик, заметив иронические улыбки на лицах Рафтена и Сэма.
– Ну, какой может быть у нее обед! – простодушно проговорила фермерша. – Садись, садись. Я сейчас…
– Оставь его, жена! Разве не видишь, как он покраснел и еле дышит от переполнения желудка? – проговорил Рафтен и расхохотался.
Ян действительно покраснел и порывисто дышал от овладевшего им негодования. Очевидно, все они знали, чем могла угостить его бедная знахарка. Однако ему стало неприятно такое издевательство над старухой. Как ни заманчива была мысль о куске сочного жаркого и как ни требовал этого его пустой желудок, мальчик все-таки горячо возразил:
– Бабушка Ньювиль приняла меня очень хорошо и отлично накормила, так что я вполне сыт.
– Ну, как хочешь, – проговорила миссис Рафтен, с сомнением покачав головой. – А все-таки, знаешь, скушал бы хоть кусочек мяса…
– Нет, благодарю. Честное слово, я совершенно сыт, – отказался мальчик, еще больше краснея от непривычной лжи.
И, превозмогая голод, Ян принялся за вечернюю работу.
Глава 11Пленник
Через несколько дней, когда мальчики сидели у своего типи, Ян сказал товарищу:
– Где бы нам раздобыть хорошей березовой коры для посуды?
– В лесу Бернса, – ответил Сэм. – В нашем берез нет.
– Попросим у Бернса?
– Нет, он враждует с отцом и ничего нам не даст. Сами возьмем, без него…
– Но ведь это будет кража, Сэм!
– Вовсе нет. Кому нужна кора со старых берез? Пойдем!
Сэм взял топор, но Ян колебался.
– Это будет нашим первым военным набегом в неприятельскую страну, – настаивал Сэм. – Идем!
В лесу Бернса они нашли толстую березу и стали обдирать с нее кору, но тут увидели высокого мужчину и маленького мальчика, очевидно, услышавших стук топора и спешивших узнать, в чем дело.
– Это старик Бернс! – прошептал Сэм. – Нужно удирать!
Он схватил топор и бросился к изгороди. За ним последовал и товарищ. Бернс послал им вдогонку целый ворох угроз и ругательств, но преследовать их не стал. Сопровождавший Бернса мальчик, поменьше Яна и Сэма, подбежал к изгороди и, в свою очередь, крикнул:
– Ах ты, рыжий вор!.. Погоди, мы еще зададим тебе!.. Попадись только!
– Воины спасли свои скальпы! – воскликнул Сэм, когда голоса врагов стихли.
– Да, все потеряно, кроме чести! – кивнул Ян. – А кто этот мальчик?
– Сынишка Бернса, Гай, – отвечал Сэм. – Дрянной мальчишка и страшный враль.
На другой день мальчики повторили набег, но только они принялись было за работу, как вдруг невдалеке раздался детский голос, старавшийся подражать взрослому:
– Ты опять явился, рыжий вор?.. Убирайся прочь!
– Это Гай! – шепнул Сэм товарищу. – Давай возьмем его в плен.
– И оскальпируем! – прибавил Ян.
И они отправились было на этот голос, но внезапное появление самого Бернса снова заставило их обратиться в позорное бегство. Кору не удалось раздобыть и в последующие дни.
Как-то раз «индейцы» отправились в лес в неурочный час. Подходя к типи, они заметили, что в ближайшем кустарнике кто-то сидит.
– Кто там? – крикнул Ян, бросаясь к кустарнику.
Из кустов выскочил Гай Бернс и со всех ног пустился бежать.
– Враг! – воскликнул Сэм. – Ян, давай, поймаем его и возьмем в плен!
Оба «индейца» припустились за «врагом» и вскоре догнали его.
– Пусти меня, Сэм Рафтен… пусти! – отбивался пленник. – А не то я пожалуюсь отцу, и тебе тогда достанется от него!
Однако в его голосе уже не слышалось прежней самоуверенности.
– Нет, мы теперь тебя не отпустим! – говорил Сэм, крепко держа пленника.
Через минуту пленник был крепко привязан к дереву, а «индейцы» развели костер, закурили «трубку совета» и принялись обсуждать участь пленника, который не переставал голосить на весь лес.
– Брат мой Дятел! – важно обратился Ян к Сэму. – Как приятно слышать завывания этого бледнолицего труса!
– Ты прав, Бобр!
– Для начала оскальпируем его, а потом поджарим на медленном огне… – продолжал Ян.
Завывания «бледнолицего» пленника сделались еще громче.
– Кричи, нечестивый! Дух нашего пламени жаждет твоей крови! – хмыкнул Сэм и принялся точить на камне старый зазубренный нож.
После этого «индейцы» раскрасили друг другу лица и надели головные уборы.
– Теперь мы с тобой сделались настоящими индейцами, и не простыми, потому что уже совершили великий подвиг и взяли в плен бледнолицего. Отныне я буду называть тебя «великий вождь Дятел», а ты меня зови «великий вождь Бобр».
– Хорошо!
И «великие вожди» неспешно направились к пленнику, чтобы приступить к совершению казни.
– Если мы снимем с него скальп, то кому же он достанется? – спросил вдруг Сэм. – Ведь у него только один скальп, а нас двое.
Ян задумался, но через минуту нашел выход.
– Мы разделим его скальп пополам, – ответил он.
– Уах! – воскликнул в восторге Сэм. – Это правильно. Ты и в самом деле великий вождь, Бобр.
Пленник не переставал визжать, кричать и награждать своих врагов целым потоком угроз и ругательств. Он говорил, что будет жаловаться отцу, учителю и даже самому мистеру Рафтену. Последняя угроза заставила Сэма несколько призадуматься, и он с некоторым беспокойством обратился к товарищу, стараясь, однако, выдержать роль до конца:
– Великий вождь Бобр, можешь ли ты понять, что бормочет язык бледнолицего пленника?
– Уах, нет, – ответил Ян. – Быть может, он поет предсмертную песнь? Но пора приступить к делу, – прибавил он и, крепко сжимая в руке нож, свирепо скривил свою размалеванную физиономию.
До этой минуты Гай был уверен, что с ним играют. Но когда Сэм схватил его за волосы, мальчик не на шутку струсил.
– Пустите меня!.. Ради Бога, пустите! – с рыданиями взмолился он. – Я больше не буду!.. Никогда не буду!
Этого оказалось достаточно для его мучителей, особенно для мягкосердечного Яна. Он повернулся к товарищу:
– Великий вождь Дятел, у индейцев есть обычай освобождать от казни и даже принимать к себе пленников, которые раскаиваются и обнаруживают большое мужество…
– Да, – отозвался Сэм, – наш пленник тоже выказал большое мужество: он ревел на весь лес.
– Поэтому мы должны освободить его и предоставить ему выбор: вернуться к своему племени или остаться с нами, – продолжал Ян.
Глаза пленника загорелись, и он хрипло произнес:
– Я хочу быть индейцем!
– А чем ты заслуживаешь этой чести? Что ты умеешь делать? – поинтересовался Сэм.
– Я могу воровать яблоки и другие плоды… могу прятаться так, что меня никто не увидит… Я не раз смотрел из-за кустов, как вы делали свое типи и строили плотину… Я купался в вашем пруду… Я сидел в вашем типи и курил из вашей трубки… Я…