Тематику разговора нужно было как-то срочно поменять.
Проводя кошке массаж живота, мои пальцы почувствовали немного напряженные и слегка увеличенные соски.
– На днях у тебя, Киска, начнется половая охота. Но рожать тебе уже поздновато, – объявил я Киске.
Затем, обратившись к Михаилу Михайловичу, поинтересовался, согласен ли он со мной. Хозяин кошки тут же задал мне встречный вопрос, как бы поступил я, если бы Киска была моей собственной.
Пока кошка сидела на лотке, жалобно мяукая, освобождая кишечник от остатка тугих каловых масс, я безапелляционно приговаривал ее к аскетическому образу жизни – лишая надежды на любовную встречу с самцами-производителями, последующую беременность и рождение котят.
– Но как же так, доктор? Вы, как мне видится, не равнодушны к Рабле. А в его творчестве, как известно вам, основное место занимают телесный низ, зона производительных органов – совокупление, оплодотворяющий и рождающий низ. А с ним – обновление, благополучие и чудо нового рождения, – попытался Михаил Михайлович склонить меня дать согласие на кошачье замужество.
– Насчет «чуда рождения котят» согласен. О прелестных созданиях – маленьких новорожденных котятках – спорить не буду, а вот в отношении «полного благополучия разрешения родов» у меня большие сомнения. Восемь кошачьих лет могут таить в себе много акушерских неизвестностей, в том числе возможную операцию кесарева сечения, – были мои последние аргументы в обмене мнениями.
При этом мне показалось, что обрисованную мною мрачную картину совершенно ненужного замужества Киски, с вероятно возможными нежелательными последствиями в столь позднем для нее возрасте, Бахтин воспринял просто для сведения, и не более…
В комнату вальяжной походкой вошла Киска. Полностью опорожнившись, она, как ни в чем не бывало, легко запрыгнула на кровать к любимому хозяину. На этот раз ее живот был мягок и безболезнен. Кошка громко мурлыкала и вообще чувствовала себя великолепно.
Михаил Михайлович стал рассказывать о красавце-коте из соседней квартиры известной писательницы, которого она периодически выпускает «погулять» на лестничную площадку – так называемое место кошачьих свиданий. По его утверждению, этот котик Киске давно небезразличен.
Та нежность и трогательность, с которой Михаил Михайлович ласкал свою спасительницу и любимицу, рассказывая мне о ее потенциальном женихе, все больше и больше выдавали истинный настрой хозяина. Со стопроцентной уверенностью я мог уже утверждать, что, как только Киска войдет в состояние половой охоты и запросит кота, Михаил Михайлович удерживать ее не станет…
Эпилог
Когда скорая медицинская помощь по срочному вызову прибыла на Красноармейскую улицу двадцать один, у писательского дома ее уже встречали. Поднявшись в квартиру, врачи констатировали «смерть до приезда скорой». Со слов докторов-кардиологов, им не хватило всего нескольких минут, чтобы провести реанимационные мероприятия по спасению больного.
– Если бы у него под рукой оказался валидол и он принял бы его, как это делают все сердечники при возникновении острых болей в сердце, то дождался бы нас, – с сожалением и тоской в голосе произнес один из врачей.
– Его вчера с нашей лестничной площадки украли живодеры, – тихо ответил кто-то из друзей Бахтина…
Донор
Скорая ветеринарная помощь была последней надеждой любителей домашних животных в случае внезапного заболевания их четвероногих членов семьи. Жители Москвы были осведомлены, что эта служба работает по рабочим дням с вечера до утра, а в выходные и праздничные дни – круглосуточно. За помощью к нам обращались известные актеры, врачи, народные судьи, ученые, государственные служащие, да и простые граждане – одним словом, все, чьи домашние любимцы нуждались в срочной ветеринарной помощи. Но в нашей помощи нуждались и лошади Московского ипподрома, крупный рогатый скот частного сектора москвичей и таких учебных заведений, как Тимирязевская сельскохозяйственная академия… По нашей внутренней инструкции, в первую очередь мы должны были выезжать к домашним сельскохозяйственным животным.
Для нас же, тружеников ветеринарной службы, никакой разницы не было, кем является владелец умирающего животного. Мы помогали всем без исключения, и работе нашей скорой ветеринарной помощи москвичи давали самую высокую оценку. Действительно, врачи трудились, не жалея сил. И вроде бы все было хорошо, но сейчас даже трудно представить себе, что на огромный мегаполис в ночь оставалась всего лишь одна дежурная машина и два специалиста: один разъездной, другой – для приема в стационаре и телефонных консультаций.
…Раздался громкий стук в дверь, и в дежурную комнату ввалился мужчина средних лет в телогрейке черного цвета и сапожищах. Его лицо было бледным и перекошенным от ужаса, глаза широко раскрытыми. А руки, что называется, «по локоть» в крови. Телогрейка, штаны – все испачкано кровью.
«Этого мне сегодня для полного счастья и не хватало. То ли мужик кого-то ножом зарезал, то ли его самого пырнули?» – была первая моя мысль.
Такие случаи у нас были нередки, когда уголовники после кровавой разборки за первой помощью обращались к нам – ветеринарам.
Наверное, они знали, что «ветеринарка», как они нас ласково называли, по ночам всегда работает, а врачи помогут. Мы, конечно же, оказывали раненым людям посильную помощь и отпускали с миром. Сообщать в милицию о таких пациентах мы были не обязаны, так как подобную подписку не давали.
Мужчина, по-видимому, теряя последние силы, произнес каким-то грудным голосом:
– Пожалуйста, помогите, если можете!
После чего без сил сел на стул около письменного стола.
На мой короткий вопрос: «Что случилось?» – мужчина, словно заученно, повторял:
– Помогите! Помогите! – и отрешенно добавил: – Айна в машине-такси – она, наверное, умерла… целая лужа крови из нее вытекла…
Не сговариваясь, мы вместе выбежали на улицу. Он открыл дверцу машины и… На заднем сидении лежала большая и бездыханная восточноевропейская овчарка, замотанная в какие-то тряпки. В области живота все насквозь пропитано кровью… Показав шоферу, к какой двери следует поближе подать машину, я отправился за дежурным санитаром.
И вот мы втроем внесли собаку в операционную и водрузили ее на операционный стол. Под ярким светом ламп сразу стало ясно, что собака действительно умирает – находится в агональном состоянии. Ярко выраженная анемия: слизистые оболочки рта, языка – бледные и безжизненные. От розового цвета не осталось даже следа. Температура тела собаки не выше тридцати шести градусов Цельсия. А в норме – тридцать девять. Глубоко ввалившиеся в глазницу глаза, мутный взгляд, нитевидный пульс, частые-частые, еле улавливаемые фонендоскопом сокращения сердца, предсмертное дыхание Чейна-Стокса… Все это говорило, что минуты жизни ее сочтены. Овчарка действительно умирала. Но от чего? И что у нее за ранение?
Сняв с собаки пропитанные кровью хозяйский свитер и шарф, которыми был замотан живот овчарки, я ужаснулся. У меня самого чуть не остановилось дыхание… Живот, частично включая брюшину, был глубоко разрезан, словно зазубренным ятаганом. Кое-где вывалился кишечник. А еще – по обе стороны зияющей раны набухшие молочные железы, из сосков которых сочилось молоко…
– Как такое могло случиться? – непроизвольно вырвался у меня вопрос.
– В двенадцать ночи пошел гулять с Айной, мы в это время всегда так ходим. У Айны щенки, им уже двадцать пять дней сегодня исполнилось. Так вот, пошли по дворам, как обычно. Она без поводка. Вдруг перед ней выскочила кошка. Айна за ней. Та шмыг под деревянный забор, а Айна рефлекторно взяла его, как барьер, а там, как нарочно, торчал гвоздь без шляпки… Я даже не успел дать ей запрещающую команду… Собака вначале не поняла, что с ней случилось. Этого и я не понял. Не придал сразу значения тому, что Айна усиленно лижет себе живот и тихонечко поскуливает. А когда в свете уличного фонаря увидел под собакой лужу крови, которая становилась все больше и больше, то понял: приключилась страшная беда. Стоило мне повернуть собаку на спину, как кровь захлестала фонтаном. Снял с себя шарф и свитер, туго замотал ими рану. Кровотечение стало не таким сильным. А может быть, кровь уже вся вытекла, – тихим голосом сообщил еле живой хозяин собаки.
– Похоже, что это именно так, – согласился я с ним, одновременно вводя собаке в вену все имеющиеся в моем распоряжении сердечно-сосудистые средства вместе с питательным раствором и так называемым кровозаменителем.
Потом еще одно вливание, потом еще… От обилия инъекций собачье сердце стало работать несколько лучше, пульсовая волна усилилась, препараты сделали свое дело.
Убедившись, что собака немного ожила, я осмотрел рваную кровоточащую и, конечно же, инфицированную рану, грозящую развитием острого перитонита. А прогноз этого осложнения что у людей, что у собак, как известно, чрезвычайно неблагоприятен.
После того как на кровоточащие сосуды брюшины были наложены кровоостанавливающие зажимы, а кишечник вправлен в положенное ему место и обработан раствором мощного антибиотика, следовало заняться ушиванием раны. Операция заняла не более сорока минут. Айна боли совсем не чувствовала. Ведь умирающим собакам все равно полагалась анестезия.
Но вот Айна очнулась. Открыв глаза, обвела нас взглядом и в знак благодарности попыталась повилять хвостом. Это ей удалось, но с большим трудом. На самом деле состояние некоторого улучшения было обманчивым. Ухудшение с летальным исходом, по моим расчетам, должно было наступить очень скоро.
Мне ничего не оставалось, как объяснить хозяину собаки причину моего опасения за ее жизнь, которая по-прежнему продолжала висеть на волоске.
– Значительная и притом быстрая кровопотеря обычно несовместима с жизнью. Физиологический раствор Рингера-Локка, синтетический кровозаменитель, сердечные средства, включая адреналин, – все это оказало некоторое положительное действие. Но этих химических средств хватит только на маленький промежуток времени. Большая и резкая потеря крови означает, что все клетки и ткани организма из-за ее резкой нехватки не получают кислород из легких и питательные вещества из пищеварительной системы в необходимом количестве для жизни. Более того, из пока еще живых тканей в кровь, которой нет, не поступают продукты обмена и затем не выводятся почками. Как следствие, вскоре произойдет нарушение кислотно-щелочного равновесия оставшегося небольшого количества крови, которое дополнит и без того тяжелое состояние собаки. В общем, без переливания эритроцитарной массы спасти вашу собаку мне вряд ли удастся.