Щенкам скоро должен был исполниться месяц. Все потомство владельцам надлежало привезти в Клуб служебного собаководства на Красную Пресню для проведения актирования – осмотра щенят специалистами-кинологами и подготовки соответствующей родословной документации. Все-таки клуб был серьезной организацией и относился к ДОСААФ СССР. Так как Дмитрий Алексеевич был занят на работе, то этим вопросом занялась Валентина Александровна.
В десять ноль-ноль к даче подъехал микроавтобус. Многочисленное собачье семейство вместе с Айной заняло свои места. В клуб отправились все, кроме Дружка и белохвостого щенка, которого домашние, пока в шутку и только между собой, называли Белохвостиком. Дружку ехать было незачем, а белохвостого мы решили экспертам пока не показывать. Вот он и остался дома под надежным отцовским присмотром.
Перед тем как везти щенят в клуб, с Валентиной Александровной была проведена определенная беседа. Чтобы не портить общее впечатление комиссии от прекрасного поголовья из-за одного белохвостого щенка, с которым, в общем-то, до конца мне не было все ясно, я просил в клуб на показ его не везти. Рекомендовал сослаться на якобы легкий недуг, развившийся по причине излишне съеденной накануне травы.
– В конце концов, мы Белохвостика любим и такого. Родословная ему совсем не обязательна. Родной щенок есть родной, и три белые волосинки на хвосте ни ему, ни нам не помеха, – был ее сказ.
Под шум отъезжающей машины Дружок задремал. Плотно прижавшись к нему, дремал и Белохвостик. Громадину-отца он очень любил. Не в меньшей степени любил сына и Дружок. Вообще-то Дружок любил всех своих детишек, но этого он выделял особенно. Причиной этого было то, что Белохвостик, в отличие от остальных щенят, в неуемных щенячьих играх с папашей знал меру. Он, например, никогда не впивался в его ухо своими тонкими и острыми, как иглы, зубами. В отличие от других щенят, он также не проявлял нахальства и упорства, когда хотел пососать материнского молока, но получал от нее отказ.
Из-за острых щенячьих зубов у Айны очень болели соски. Собака даже пряталась от своих малышей. Но двадцатидневные щенки так рьяно настаивали на своем желании полакомиться парным молоком, что мать уступала. Она покорно укладывалась на бок, а те начинали ее терзать, пуская в ход мощные лапы и зубы. Толстопузов не трогали ни материнские слезы, ни ее тихие жалобные стоны. Один только тактичный Белохвостик понимал материнские муки. По этой причине он не участвовал в истязании матери. Съев из своей мисочки порцию мяса и запив его кипяченым коровьим молоком, перемешанным с творогом, отправлялся к отцу. Внезапно и стремительно нападал на него из-за укрытия, хватал за загривок, трепал и грозно тявкал… Если бы Дружок мог говорить человеческим языком, то он бы рассказал своим владельцам, что именно этот сынок с прекрасными задатками служебной собаки – вылитый он в детстве.
Два великовозрастных брата-тунеядца родом из расположенного рядом города Красногорска, крадучись, продвигались по центральной дороге дачного поселка в надежде отыскать дом без жильцов, чтобы в их отсутствие чем-нибудь поживиться… Они уже месяц, как вышли из тюрьмы на свободу, но на работу устраиваться не собирались. В поселке они многих знали. Знакомы с ними были и многие дачники. Отец этих детин в дачном поселке раньше работал сторожем. Правильнее было бы сказать, делал вид, что сторожил, так как честностью и законопослушанием особо не отличался. Любил подворовывать, а свой грех подленько сваливал на других сторожей. И так в течение многих лет.
Однажды, обнаружив в подвале одной из дач запас самодельного яблочного вина, он так мертвецки напился, что крепко уснул. В пьяном угаре вместе с ним уснули и двое его совершеннолетних сыновей. Приехавший на дачу хозяин, увидев спящих пьяных людей, а рядом хозяйственные сумки и рюкзак со сложенными в них украденными вещами, вызвал милицию. Вся троица получила сроки. Отец после выхода на свободу долго не прожил. Напившись какой-то спиртосодержащей технической жидкости, вначале потерял зрение, а через месяц умер от цирроза печени. Дети вскоре опять попались на краже и снова сели. Потом свобода и снова уголовные приключения…
Как-то поздней осенью, найдя на одной из дач спиртное и крепко напившись, там и заночевали. Проснувшись среди ночи от холода, решили затопить печь. Дрова оказались сырыми и разгораться не хотели. Но в гараже нашлась полупустая канистра с бензином. Налив полную кастрюлю, плеснули бензин в печь, да спьяну немного промахнулись. Полыхнуло так, что деревянная стена враз занялась огнем. Братья в панике бросились к выходу, но в темноте опрокинули незакрытую емкость. Бензин пролился по полу, одновременно попав на одежду младшего брата.
Дом с парами бензина вспыхнул мгновенно. Пожарные, милиция, скорая медицинская помощь… Младшего брата с обожженным лицом, руками и частями тела отправили под конвоем в больницу, а старшего – в следственный изолятор. Потом суд и опять зона. Старший попал на «химию» под Самарканд, а младший – на лесоповал под Воркуту. Четыре года пролетели незаметно. Сидеть им оставалось еще по году, но помогла амнистия. Встреча братьев в родном доме была отмечена крепкой попойкой. Во время бурного возлияния братья, сами того не замечая, дали друг другу клички: старшего окрестили Химиком, так как он работал на химическом предприятии, а младшего, обожженного на пожаре, – Пожарником.
Отбыв на тюремных работах, братья еще сильнее заматерели, и не только… Химик пристрастился к марихуане, а Пожарник – к кодеину. Все запивали недорогой водкой или дешевым портвейном. Вот и сейчас, отправившись на дело, они хорошенько «подкрепились». Не забыли прихватить и «инструмент». Если у Пожарника была с собой фомка – небольшой увесистый ломик в виде гвоздодера, то у Химика – самодельная финка. Да не простая, а с наборной разноцветной рукояткой и специальным механизмом, выбрасывающим из нее до упора острое лезвие. Стоило нажать кнопку, как мощная пружина выталкивала стальное лезвие, а специальный зубец-стопор легким щелчком его фиксировал. Лишь повторно нажав эту маленькую кнопочку, можно было убрать лезвие. Но только не пальцем. Сталь, похожая на дамасскую, не позволяла, чтобы ее касались руками. Кожа мгновенно прокалывалась. Своей гордостью Химик иногда брился, после чего ее тут же прятал в карман, чтобы никто не присвоил. Не доверял даже своему братцу.
…Когда братья вышли на центральную дорогу дачного поселка, они увидели, как женщина с большой коробкой и овчаркой грузятся в машину. Эту дачу, в которой раньше жил старый маршал, герой Великой Отечественной войны, они хорошо знали. Знали и то, что теперь в ней периодически бывает его дочь с мужем. Но из-за того, что на даче вместе с жильцами одновременно появляется собака, посягнуть на их имущество опасались. Сейчас же они не верили своим глазам. Овчарка, которая на уголовников после их многочисленных тюремных отсидок и конвоирования наводила неописуемый панический страх, уезжала вместе с хозяйкой. Хозяин, как им было хорошо известно, еще в восемь часов утра должен был уехать в город на длинном черном лимузине. Такого свалившегося на них счастья братья упустить не могли. Им осталось только затаиться и выждать, когда уедет машина. Но вот микроавтобус, шурша шинами, проехал рядом с ними. Воришки из засады успели разглядеть в салоне женщину, овчарку и двух солдат.
Короткими перебежками, почти по-звериному, пригибаясь к земле, они добежали до калитки. Хорошо различимая табличка с надписью «Осторожно! Злая собака», сделанной крупным четким шрифтом, вызвала у грабителей приступ ехидного смеха. Как братья выяснили, внутренние замки калитки снаружи были защищены стальной металлической пластиной, так что ломать ее было бы тактической ошибкой. На это ушло бы много времени, да и создавался ненужный шум. Тут же появилось простое решение – перелезть через двухметровый сплошной забор. Осилить преграду крепким молодым мужчинам большого труда не составило.
На радость братьям входная дверь в дом оказалась незапертой.
– Дамочка, видать, сильно торопилась в Москву, даже замок закрыть забыла, – сделал вывод Химик.
– Лучше бы вещички золотые забыла спрятать, – добавил Пожарник, рывком открывая обитую искусственной кожей дверь и бесцеремонно вваливаясь в прихожую.
Чтобы не выдавать свое присутствие, электрический свет зажигать не стали. Посчитав, что дневного света вполне хватит, если отодвинуть с окон плотные матерчатые шторы, они, словно хищники, ринулись в большую комнату, служившую гостиной.
Под ноги Химику тут же попалось что-то мягкое и вдруг так громко и пронзительно завопило, что подействовало на грабителей похлеще всякой звуковой сирены – сигнализации. Химик от неожиданности громко матерно выругался. Только сейчас он понял, что случайно наступил на щенка.
Но что это? Огромная овчарка, которую он только что видел сидевшей в мимо проезжающей машине, шла на него, грозно оскалив зубы. Но Химик не растерялся. Доля секунды, и вот он – спасительный щелчок стопора клинка… Затем короткий и резкий взмах правой руки… Но коронного удара финкой, отработанного многолетними тюремными тренировками, на этот раз не получилось. Химик даже не успел понять, в чем дело: его кисть, только что крепко сжимавшая холодное оружие, безжизненно висела всего лишь на кусочке кожи…
…Дружок отлично слышал, как к забору подошли чужие люди и как они, перемахнув через преграду, направились в сторону дома. Видел и как грабители вошли в дом. Однако сразу набрасываться на них не стал по причине того, что был обучен по принципу школы ДОСААФ – всех впускать, но никого не выпускать. Он так бы и сделал, не наступи чужак на его любимого сыночка. Свое табельное оружие – острые зубы – он применять не собирался. Он хотел «чужого» просто свалить на пол и держать его в таком положении до приезда хозяина.
Но блеск стали в руках Химика мгновенно вынудил его изменить план.
Чувство реальной опасности и инстинкт самосохранения пробудили в собаке древнего предка.