– Почему? – неподдельно поинтересовался я.
– Потому что они все офицеры-гэбисты. Скажи я им – они сразу бы уничтожили эту улику, – ответила не на шутку возбудившаяся Нина Николаевна, непроизвольно сорвавшись с шепота на громкий голос. Но тут же спохватившись, тихо продолжила: – Тут-то мне, Анатолий Евгеньевич, как образованному медику стало ясно, по какой причине у Линкса вечером того же дня появилась рвота, – у него в желудке появилось инородное тело. Тут только до меня дошло, отчего, сидя на столе, Линкс тогда жалобно мяукнул, а потом облизывался, словно его чем-то накормили. Оказывается, опытный мастер-гэбист ввел коту насильно через рот микропередатчик. На жаргоне спецслужбы он называется «жучок». А извлек он его из той самой желтой коробочки, что в волнении потом обронил и в спешке не смог найти. После того как Линкс мяукнул, я постоянно находилась рядом с мастером. Он пыхтел, краснел, а за гардиной поискать при мне не решился. Вот именно с этого дня, дорогой Анатолий Евгеньевич, все у нас и началось… Теперь все мои разговоры Линкс улавливает и в зашифрованном виде, чтобы в случае радиоперехвата, который ведут посольства США и Великобритании, секреты оставались для враждебных стран неразгаданными, передает на Лубянку для дешифровки.
Затем, перейдя на еле различимый шепот, Нина Николаевна сообщила, что является носителем многих и многих государственных врачебных тайн, записанных в историях болезней пожилого руководства страны и носящих гриф «Совершенно секретно».
– Но секреты – это еще полбеды. Мой любимый Линкс от вредных радиоизлучений, исходящих от «жучка», может заболеть и погибнуть, а он мне сейчас дороже собственной жизни… Я смотрел на эту тяжелобольную женщину, так серьезно говорившую о введенном коту «мастером-гэбистом» микропередатчике, и у меня чисто по-человечески появилось непреодолимое желание каким-то образом ей помочь, чтобы ее воспаленный мозг мог избавиться от навязчивой бредовой идеи. Но чем я могу помочь больному человеку в этой чрезвычайно сложной ситуации? Моя голова за доли секунды распухла от разного рода мыслей, но ничего подходящего на ум не приходило.
Но вот, наконец, где-то в глубинах моего гудящего от возбуждения мозга промелькнула мысль по избавлению Нины Николаевны от бреда при сохранении жизни котику. Однако в случае постигшей меня неудачи медики не простили бы мне подобную попытку вмешательства в их епархию и наверняка попытались бы «сделать крайним», или, как говорят в подобных случаях, «козлом отпущения»…
– Нина Николаевна, – обратился я шепотом к хозяйке Линкса. – А ту самую желтую коробочку из-под «жучка» вы, случайно, не сохранили?
– А как же, Анатолий Евгеньевич, конечно же, сохранила, – ответила тоже шепотом Нина Николаевна. – Сейчас, сейчас…
С большим трудом выдвинув один из тяжеленных ящиков старинного комода, она достала из-под нижнего белья запрятанную злосчастную коробочку, на боковинах которой значилось название радиодетали и ее штриховое изображение.
Я тут же переписал с нее маркировку изделия и жестом показал Нине Николаевне, чтобы она убрала коробочку в потайное место. После того как коробка оказалась спрятанной в глубине комода, мы вернулись к Линксу, который продолжал безмятежно спать. Разбуженный кот, громко муря, покорно позволил ощупать тугой живот. На выслушивание фонендоскопом он вообще не обратил внимания. Недолгий осмотр кота ничего патологического в его крепком организме не выявил.
Видимо, животное регулярно не вычесывали, вот Линкс постоянно и нализывался собственной шерсти. Со временем шерсть в желудке накопилась и стала служить раздражителем. Отсюда причина периодических тошнот, рвот и потери аппетита. А то, что у Линкса стали отмечаться неполадки в регулярности опорожнения кишечника, так это тоже объяснялось просто. Малоподвижный образ жизни, отсутствие в корме овощей являлись естественными факторами, располагающими к появлению запоров. Но этот недуг был легко поправимым и для жизни домашнего животного никакой серьезной опасности не представлял – мысленно оценил я состояние котика.
Дав проглотить Линксу несколько чайных ложек вазелинового масла, я, как можно доверительнее, шепотом подтвердил Нине Николаевне наличие в кошачьем желудке работающего микропередатчика. Затем все с той же серьезностью спросил Нину Николаевну, дает ли она мне разрешение на безоперационное извлечение из Линкса радиопередающего устройства, которое я намереваюсь провести буквально на следующий день.
– Даю, доктор, даю! – радостно произнесла она. – Могу даже написать вам расписку. С меня уже однажды брали такую, когда Линкса возили на кастрацию.
– Нет! Это совершенно излишне. Никаких расписок, и вообще – никому, даже домашним не следует говорить о наших намерениях, тем более вслух. А если вдруг захотите с кем-то из своих домашних поделиться мыслями, текст пишите на бумаге. А после прочтения сразу же ее сжигайте, а пепел мелко измельчайте и спускайте только в унитаз.
Приняв все мною сказанное за чистую монету, Нина Николаевна тут же сходила в одну из комнат, принесла большую хрустальную пепельницу и, поставив ее на стол, отправилась за спичками. В этот момент я мог утверждать, что уже только одна подготовка к избавлению Линкса от «жучка» сделала Нину Николаевну необыкновенно счастливой.
Ее доброе лицо, измученное долгими переживаниями за жизнь котишки, начало светиться, а сутулая фигура заметно выпрямилась.
Наконец-то она была понята…
Все дальнейшее теперь зависело от того, удастся ли мне купить радиодеталь, аналогичную той, что находилась в желтенькой коробочке, забытой, по всей видимости, из-за рассеянности или излишнего волнения мастера. Самое важное, думалось мне, чтобы купленная деталь полностью соответствовала штриховому рисунку и маркировке на пустой коробочке. Иначе внимательная Нина Николаевна тут же подметит различия, и тогда мой план ожидает полный провал.
Сославшись на то, что мне необходимо пройтись пешком, от казенной машины я категорически отказался. Спорить со мной по этому поводу Нина Николаевна не стала, но взяла с меня твердое слово, что завтра, в целях сохранения сил перед ответственной операцией, я обязательно воспользуюсь посланным за мною служебным автомобилем. Вот на этой оптимистической ноте мы с ней дружески расстались.
Я шагал тихими переулками центра Москвы, а мои мысли еще раз перенеслись к тем событиям, которые происходили в доме Нины Николаевны во время нахождения там мастера по ремонту телевизора. Конечно же, в хозяйственном управлении ЦК КПСС правильно объяснили Нине Николаевне, что цветной телевизор марки «Свет» относится к серии экспериментальных приемников и починить его может только мастер с телевизорного завода. Это я хорошо знал потому, что у меня в доме был точно такой же. Недорогой по стоимости, в начале семидесятых годов он являлся самим совершенством «отечественной» радиотелевизионной техники. Мой телевизор «Свет» тоже выходил из строя. И тоже приезжал мастер с завода, который раскладывал на столе измерительные приборы и проводил с их помощью диагностику поломки. Данные записывал в толстенный журнал, а все коробочки из-под запасных радиодеталей уносил с собой. После окончания его работы на столе ничего лишнего не осталось. В семье же члена Политбюро произошла какая-то нелепая случайность, подумалось мне. Картонную коробочку из-под радиодетали, вполне возможно, мог скинуть Линкс, решив, например, с ней поиграть, словно в мяч. Да, наверняка эту самую коробочку под штору загнал кот. А мастер, вполне естественно, подобной пропаже никакого значения не придал или просто забыл. Он же не мог предположить, чем потом для Нины Николаевны обернется ее находка.
В подобных рассуждениях я незаметно вышел на улицу Горького, как раз к фирменному магазину «Телевизоры и радиодетали». Как всегда, в магазине толпилось много народу. В то время советских людей жизнь не баловала. Покупали, выбирая из того, что имелось на прилавке. И с довольными потными лицами тащили к выходу огромные тяжеленные коробки к хищно поджидающим их таксомоторам.
С большим трудом протиснувшись сквозь массу народа в крохотный отдел «Радиодетали» и достав бумажку с названием изделия, я обратился к продавцу. Он долго перекладывал различные коробочки то в одном ящичке шкафа, то в другом, отыскивая нужную…
«Только бы нашел, только бы нашел», – лихорадочно думал я.
Наконец, продавец выпрямился и положил передо мной небольшую желтенькую коробочку с точно таким же штриховым черным рисунком детали, который я видел на коробочке у Нины Николаевны.
– Всего один триод, каким-то чудом оказался. В телевизорах старого поколения, которыми торгует наш магазин, он не используется, поэтому спросом у покупателей не пользуется, – любезно пояснил он мне причину столь долгого поиска детали.
От счастья я готов был расцеловать продавца. Окрыленный покупкой уникальной детали, я быстрым шагом поспешил к станции метро, чтобы далее направиться еще за одним необходимым приобретением.
Рядом со станцией метро «Сокол» находилась известная мне медицинская аптека, которая, в отличие от множества других, выполняла срочные заказы врачей по изготовлению стерильных растворов для инъекций. И уже через полчаса я трепетно держал в руках маленький, еще неостывший от стерилизации, горячий флакончик. С облегчением вздохнув, я зашагал домой.
Теперь уже смело можно было сказать, что подготовительная часть операции по вызволению Нины Николаевны из бредового плена успешно выполнена. Правда, на завтрашний день оставалась самая важная и основная часть задуманного…
Утром следующего дня служебная машина доставила меня к Нине Николаевне. Она тут же рассказала, что у Линкса после накануне выпитого вазелинового масла появился аппетит и он где-то под утро съел оставленную ему еще с вечера достаточно крупную отварную форель. В доказательство Нина Николаевна показала мне пустое блюдечко из-под рыбины.