причинам дал раненому.
Очнувшись, Алексей снова начал просить воды, но пленные боялись, и воды ему не давали. Тогда Алексей начал просить охрану полевого концлагеря по-немецки: «Вассер! Хильфе! Битте, вассер!». Язык он знал хорошо ещё в школе, а на специальных курсах полковой разведки, кроме приёмов борьбы, бокса, стрельбы, работы с ножом, знанию карты и ориентировании на местности, учили ещё немецкому языку, военным терминам и командам на немецком языке и тому подобному. Алексей научился многие слова и команды выговаривать по-немецки без акцента. Очнулся он в немецком госпитале, где ему зашили два входных и два выходных отверстия на животе и спине и ампутировали кисть правой руки.
Два дня он находился в немецком госпитале. Документов при Алексее не было, в бреду он просил воды по-немецки. Скорее всего, немцы приняли Алексея за «фольксдойч». Но на третий день он очнулся, и его желудок стало сводить голодом. До боя несколько дней бойцы питались одной только кипячёной водой из болота, разбавленной спиртом, да ещё три дня после ранения желудок был пуст. Алексей, забываясь в бреду, начал просить по-русски: «Картошечки! Дайте хоть чуть-чуть картошечки!» Такого слова не было в немецком языке и Алексея вышвырнули из немецкого госпиталя в лазарет для пленных, в котором пленные русские военные врачи оперировали и лечили раненых русских военнопленных. Гангрена пошла вверх по руке, и пленные хирурги сначала ампутировали руку до локтя, а потом выше локтя. Обе операции делались «на живую». Алексею давали выпить спирта, а потом давали кусок простыни зажать в зубы и резали ткань руки и пилили ножовкой кость без наркоза. Боль была дикая и нестерпимая, но сердце было крепкое, и его организм выдержал. Алексей остался жив. Его вместе с другими военнопленными отправили в концлагерь, находившийся неподалёку от немецкого города Штеттин (в настоящее время польский город Щецин).
Военнопленных использовали на строительстве дорог и мостовых. Поскольку Алексей до войны один год отучился в строительном институте по специальности «строительство дорог» и умел обращаться с теодолитом, то ему не пришлось одной рукой таскать и ворочать булыжники. Он выполнял разметку и расчёты, научившись писать левой рукой. Лагерь для военнопленных был разделён крестообразно на 4 сектора, между которыми по проходу ходил часовой. Если кто-нибудь из пленных подходил к проволоке, то часовой без предупреждения стрелял в него из винтовки. В одном секторе были пленные англичане и американцы, в другом чехи и поляки, в третьем лица других европейских наций, а в четвёртом, самом большом, находились советские военнопленные. Хуже всего приходилось им. Бараки были набиты битком. Каждую ночь от голода умирало по сто и более человек. Один раз в день им выдавали миску баланды из рубленой вместе с ботвой кормовой брюквы и граммов 200 эрзац-хлеба с опилками.
В других секторах, где содержались пленные не русской национальности всё было по-другому – там слышалась губная гармоника и пение. Красный крест снабжал военнопленных англичан, американцев и французов хорошим питанием. Им регулярно присылали большие коробки с посылками. Некоторые военнопленные из других секторов понимали ужасное положение русских и, когда часовой скрывался за углом, перебрасывали через коридор из колючей проволоки свои посылки. В этих посылках было всё, чего Алексей никогда не видел и в мирной жизни. Там были коробки с наборами сыров разных сортов, по дюжине больших шоколадок, конфеты, бекон, печенье, галеты, не засыхающий хлеб в целлофане, консервы мясные и рыбные, и многое другое. Тот, кто, рискуя жизнью, подбирал посылку и убегал, получал с этой посылки немногое. Посылку приходилось делить на несколько десятков человек, так что каждому доставались жалкие крохи.
Несколько раз в концлагерь приезжали вербовщики из Русской Освободительной Армии генерала Власова и предлагали вступить в их ряды. Власовцы были одеты в новенькую форму, в руках они держали сало, колбасу, сыр, хлеб и другие приманки для умирающих с голоду пленных красноармейцев. Некоторые пленные красноармейцы не выдерживали мук голода и выходили из строя к власовцам. Алексей попал в плен в 20 лет, когда он при небольшом росте около одного метра семидесяти сантиметров весил почти 80 килограммов. Через 10 месяцев плена в нём оставалось всего 46 килограммов. В его 20 лет ему можно было дать на вид лет шестьдесят. Дважды он пытался бежать в рабочее время, когда военнопленные мостили дороги в городе. Первый раз, когда его поймали, то жестоко избили, хотя Алексей оправдывался тем, что заблудился в неизвестном городе. Второй раз его травили овчарками, и их укусы долго не заживали. Алексея предупредили, что, если он ещё раз «заблудится», его расстреляют на месте. Больше Алексей бежать не пытался. Да и куда может убежать из немецкого города измождённый человек в донельзя изношенной советской военной форме?
Были в лагере и предатели – «капо» (концентрацьон полицай) лагерные полицаи. Были и стукачи-осведомители. Одного предателя – осведомителя советские военнопленные задушили ночью в бараке. Алексей видел, как осведомителя душили, но участия в акции не принимал, он был очень ослаблен физически ранением и голодом, да и какой из него был мститель с одной левой рукой.
Несмотря на то, что за ночь умирали десятки, а иногда и больше сотни советских военнопленных, немцам стало известно, что осведомитель не умер своей смертью, а был казнён. Немцы этого не любили. Они построили вечером после работы военнопленных из этого барака и предложили убийце осведомителя сознаться добровольно. В противном случае немцы пообещали повесить 10 человек. Никто не сознался. Немцы вывели из строя военнопленных случайно выбранных 10 человек и повесили их. На Алексея выбор не выпал, по-видимому, из-за того, что у него не было правой руки. Однорукий инвалид не вызывал подозрений в участии в убийстве. Смерть и в этот раз миновала его.
14. Освобождение
Весной 1945 года внезапно у города появились американские танки. Американцы сначала с самолётов забросали город листовками на немецком языке, в которых предупреждали, что если по американским войскам будет сделан из города хотя бы один выстрел, то город будет стёрт авиацией с лица земли, а всё население будет уничтожено.
Подростки из гитлерюгенда решили воевать. Они взяли винтовки, фаустпатроны, построились и пошли к окраине города, чтобы истреблять американские танки. Разъяренные бюргеры выскочили на улицу и накостыляли своим отпрыскам по шее. Винтовки и фаустпатроны были отняты и выброшены, а недалёкие чада разогнаны по домам. Американцы вошли в город, охрана лагеря разбежалась, и военнопленные лагеря были освобождены без единого выстрела.
Крайне измождённого Алексея положили в английский госпиталь. Несколько дней его кормили одними только бульонами, потом стали добавлять к питанию жиденькие каши, через две недели стали понемногу увеличивать рацион. Алексею всё время хотелось есть. Но на его просьбы о добавке ему объясняли, что после длительного голода от обильной пищи можно умереть. Только через месяц Алексею разрешили есть всё что угодно. Но он всё равно не наедался. Даже после полноценного обеда он не мог спокойно смотреть на еду – его тянуло съесть ещё кусочек.
Над Алексеем, как и над другими, находившимися в английском госпитале бывшими военнопленными, было установлено шефство. К Алексею каждый день приходил молодой английский офицер. Он принёс англо-русский словарь и англо-русский разговорник, и Алексей, изучавший от нечего делать английский язык начал за 2 месяца кое-что понимать из речи английского офицера. Англичанин говорил ему: «Алекс, ты умный. Ты имеешь хорошую память. Ты способный. Тебе нельзя в Россию. За то, что ты был в плену, тебя объявят предателем и отправят в Сибирь. Поедем к нам в Англию. У моего отца в Англии большое поместье. Ты будешь управляющим. Ты будешь жить очень хорошо. Ты создашь семью». Англичанин подарил Алексею библию на английском языке в кожаном тиснёном золотом переплёте, а на внутренней стороне обложки написал свои имя фамилию и домашний адрес. Кроме библии Алексею были подарены новенькая английская военная форма и браунинг, умещавшийся на ладони.
Позже уже в фильтрационном лагере для бывших советских военнопленных Алексею пришлось пожалеть, что он не послушал англичанина. Англичане обходились с ним гораздо милосерднее.
Когда его и других бывших советских военнопленных передали советским оккупационным властям, то на сборочном пункте бывших военнопленных у него отобрали библию. Потом устроили личный досмотр. Алексей спрятал браунинг в правый сапог между ногой и подошвой. В английском френче и брюках ничего не нашли и предложили снять сапоги. Алексей снял левый сапог и показал, что он пуст. У него потребовали снять второй сапог. Алексей повернулся кругом, снова снял левый сапог и показал. Но его хитрость была разоблачена. Браунинг вытащили из правого сапога и отобрали. В фильтрационном лагере Алексея продержали недолго – месяца два. Там ему задали только один провокационный вопрос: «Почему тебя раненого немцы не добили?». Алексей не знал ответа на этот вопрос. Летом 1944 года, когда война катилась к границам Германии, немец был уже не тот. Немец подрастерял свою обычную наглость. Может быть, поэтому пленных советских солдат перестали расстреливать, как это нередко бывало в первый год войны. Другие вопросы были о предателях, которых Алексей мог встретить в концлагере. Ему показывали фотографии предателей и спрашивали про этих людей, знает ли их и видел ли их в лагере. Но Алексею никто из них не встречался.
После советского фильтрационного лагеря в Сибирь Алексея не отправили, но ему с одной левой рукой пришлось нелегко. О строительном институте пришлось забыть. Надо было зарабатывать, восстанавливать дом. Алексей окончил краткосрочные курсы мастеров дорожного строительства и начал работать мастером на участке дорожно-мостового строительства в управлении городского жилищно-коммунального хозяйства.