Однажды моя мама на перемене зашла в наш 5-й класс. Борис Яковлевич сидел за столом и заполнял журнал. Половина класса была на перемене, а вторая половина носилась с визгом по классу, ходила на головах. Мама была в шоке: «Борис Яковлевич, как же вы это всё каждый день выдерживаете?» Борис Яковлевич пожал плечами: «Ну, они же дети. Они и должны такими быть».
Лидию Яковлевну, учительницу русского языка и литературы, мы уважали за принципиальность – она могла поставить двойку любой отличнице, не выучившей урок. Однажды она нас попросила: «Вы с Борисом Яковлевичем ведите себя поспокойней, не портите ему нервы. Он воевал в партизанском отряде, был переводчиком и разведчиком, его схватили немцы, приговорили к повешению, но партизаны отбили Бориса Яковлевича в последний момент, буквально из-под виселицы. Вы уж его не доводите, поберегите ему нервы». Так вот откуда у него седые волосы и полное выключение сознания на несколько минут! Такое не забудешь.
В 1965 году праздник Дня Победы 9 мая впервые объявили выходным днём. Мы поздравили Бориса Яковлевича с Днём Победы, подарили ему поздравительную открытку и, кажется, флакон одеколона. Он был очень растроган, и впервые рассказал о нескольких эпизодах своего участия в боевых действиях.
Две истории я запомнил.
В первый день войны воинскую часть, в которой служил Борис Яковлевич, немцы не атаковали. На другой стороне границы в польском селе была расквартирована эсэсовская танковая группа. В ночь с 22 на 23 июня 1941 года советские бойцы ворвались в польское село и в ночном штыковом бою уничтожили личный состав расквартированной там эсэсовской резервной танковой группы. Такая была доктрина: «Бить врага на его территории». Вот и атаковали. На следующий день выяснилось, что немецкие войска уже углубились на советскую территорию на десятки километров, воинская часть находится в глубоком немецком тылу, и пришлось спешно уходить лесными дорогами на восток.
Второй эпизод, который Борис Яковлевич рассказал, был таким. При выходе из окружения бойцы попали на недавнее поле боя. Немецкая танковая группа нарвалась на дивизион советских дальнобойных крупнокалиберных орудий, которые вели огонь с закрытых позиций на большое расстояние по данным корректировщиков огня. Когда группа немецких танков показалась на холме, по ней был открыт огонь прямой наводкой из тяжёлых дальнобойных орудий. В несколько минут всё было кончено. Борис Яковлевич вместе с другими бойцами осматривал подбитые немецкие танки. У некоторых танков от ударов тяжёлых снарядов сорвало башни. Некоторые танки даже перевернуло вверх гусеницами. Из их танковых люков вытекала густая тёмная кровь. Даже видавшим виды бойцам от такой картины стало не по себе.
С собой солдаты везли на лошадях пушку, к которой осталось всего 3 снаряда. Разведывательный дозор доложил, что впереди немецкий аэродром. Это был советский аэродром, захваченный немцами. Первый снаряд пустили по цистернам с горючим, а когда они стали полыхать и взрываться, второй снаряд пустили в служебное здание аэродрома с диспетчерской будкой, третий пустили по немецким самолётам на аэродроме.
После этого немедленно бойцы скрылись в лесу, пушку утопили в болоте, а замок от пушки утопили в другом месте, Воинская часть превратилась в партизанский отряд.
После освобождения Белоруссии партизаны влились в строевые части советской армии.
В 9-м и 10-м классе уже в другой школе я себя изучением немецкого языка особо не утруждал. Хватало знаний, полученных у Бориса Яковлевича. По немецкому языку в аттестатах за 8-й класс и за 10-й класс у меня была оценка «хорошо (4)».
После окончания школы я год проработал на заводе, два года отслужил в войсках ПВО, поступил на первый курс института, и обнаружил, что немецкий язык я знаю лучше всех в группе. Девушки 17 лет, пришедшие в институт сразу после окончания школы, и имевшие в аттестатах за 10 класс оценки «отлично» по немецкому языку, знали язык намного хуже меня. Вся группа обращалась ко мне с просьбами помочь в переводах с немецкого языка на русский и наоборот. Я стал в группе главным авторитетом по знанию немецкого языка. Преподаватель немецкого языка при других студентах моей группы назвала мои знания немецкого языка фундаментальными.
И это через 3 года после окончания школы. Ай, да Борис Яковлевич! Вот вам и моя «четвёрка» по немецкому языку.
В число выпускных государственных экзаменов в институте входил немецкий язык. Мне пришлось всего лишь перекинуться с экзаменатором несколькими фразами на немецком языке, и мне поставили гос. экзамен автоматом. Кстати, учился я на факультете физического воспитания.
Когда я через 5 минут после входа в аудиторию выходил с зачёткой, в которой стояла оценка «отлично», мои товарищи по группе с завистью смотрели мне вслед. Им ещё предстояло мучиться с переводами и другими заданиями на немецком языке.
Лет 10 спустя после окончания института мне невольно пришлось стать переводчиком. Мои знакомые парни познакомились с немецкими студентками, которые поступили на подготовительный факультет университета. Немки ещё не знали русского языка, русские ребята уже не знали немецкого. Я перевёл немкам предложение моих друзей сходить в кино, а потом поехать отдыхать вместе на два выходных дня с пятницы по воскресенье на дачу. Слово «дача» я не смог перевести и заменил его словами «на природу». Немки согласились. А когда я им рассказал пару анекдотов на немецком языке, они пришли в восторг. На даче они погуляли два дня очень неплохо.
Вот так наш классный руководитель Борис Яковлевич «липецким методом» выучил своих учеников немецкому языку.
Великие люди. Мне уже 70. Для меня бойцы Великой Отечественной войны – исполины духа.
Мой отец Алексей Иванович ушёл на фронт добровольцем, не дожидаясь призывного возраста, вернулся в 21 год с осколком у сердца, немецкой пулей в шее и без правой руки, ампутированной по самое плечо. Так же ушли на фронт и его друзья. Друг отца дядя Вася Голубчиков вернулся с фронта израненным. Дядя Митя Крылов вернулся контуженым, почти ничего не слышащим и волочащим правую ногу. Дядя Миша Чеботарёв вернулся с фронта без ноги. Его брат Дима Чеботарёв под Прохоровкой после гибели орудийного расчёта два часа в одиночку отбивал атаки группы немецких танков и самоходок, умер от ран, но танки врага не пропустил. На месте его последнего в жизни боя установлен памятный знак его подвигу, ему посмертно присвоено звание Героя Советского Союза, а школа No 38 г. Воронежа, где учились Дима Чеботарёв, его брат Миша, Митя Крылов, Вася Голубчиков, мой отец Агапов Алексей носит имя Героя Советского Союза Дмитрия Чеботарёва.
Мне кажется, что я бы так не смог, как Борис Яковлевич, мой отец и его друзья – дядя Вася Голубчиков, дядя Митя Крылов, дядя Миша Чеботарёв, вернувшиеся с фронта инвалидами, встать и пойти на немецкие пулемёты. Наверное, я не смог бы пойти на верную смерть с одним шансом из тысячи. А они смогли.
Так они же и после войны, израненные и искалеченные, показывали всем пример. За 15 лет они полностью восстановили разрушенный до основания родной город. Трудовая книжка моего отца распухла от вкладышей: при едином месте работы почти в 40 лет стажа – сплошные благодарности и поощрения, не говоря о почётных грамотах и денежных премиях. Такая же картина, как у отца, на работе и у его друзей фронтовиков– инвалидов. Удивительные это люди – поколение победителей, советский народ – победоносец. Вечная им слава! Вечная им память. Будем их помнить.
Август 2018 г.
76. Что я сделал для Родины?
Не спрашивай, что Родина сделала для тебя? Спроси у себя, что ты сделал для Родины.
Для Родины я сделал совсем немного. Я работал на заводе, отслужил 2 года в войсках ПВО, работал в спорткомитете, учителем в школе, контрольным мастером в механическом цехе, строил птичник в совхозе, торговал печеньем и конфетами, занимался продажей недвижимости, ухаживал за лежачей матерью-инвалидом.
Но для людей я сделал гораздо больше. Я защищал в судах права одиноких матерей по взысканию алиментов, защищал права потерпевших от преступлений и за 15 лет прошёл сотни судебных заседаний в нескольких районных судах и в областном суде.
Но, мне особенно приятно осознавать, что мне удалось защитить законные права и интересы миллионов людей. Конечно, сделал я не один, а через Комитет по законодательству и государственному строительству Государственной Думы Российской Федерации.
1. Первое успешное моё дело было давненько – это исключение такой инстанции, как председатель областного суда из порядка обжалования судебных решений, постановлений и приговоров.
В качестве представителя малоимущих граждан, потерпевших по уголовным делам, мне неоднократно приходилось подавать надзорные жалобы в Верховный Суд Российской Федерации (ВС РФ). На судебные постановления надзорной инстанции областного суда нельзя было подать жалобу в ВС РФ, минуя председателя областного суда. Потому, что у него было право проверить материалы уголовного (гражданского) дела и отменить постановления (решения) суда предыдущей инстанции. Но сам председатель облсуда почему-то пользоваться своим правом категорически не хотел. Его об этом должен был попросить я.
Поэтому сначала надо было подать жалобу председателю облсуда, и только потом, если он откажет, можно было подавать надзорную жалобу в ВС РФ.
Я написал об этом парадоксе в Комитет по законодательству и государственному строительству Гос. Думы РФ и привёл список всех судебных инстанций, которые предстояло пройти потерпевшему (подозреваемому, осуждённому), – 1) районный суд; 2) кассационная инстанция облсуда; 3) апелляционная инстанция облсуда; 4) председатель облсуда; 5) коллегия ВС РФ; 6) президиум ВС РФ); 7) Председатель ВС РФ.
Семь инстанций В УПК РФ и ГПК РФ – это чересчур, это – перебор.
Я попросил законодателя убрать