ет быть, проявит свою гениальность, а может, и не проявит. Нужно собаку воспитывать и заранее чему-то полезному учить. Вот, например, есть такие собаки, которые сами, без пастуха могут целую отару овец в горах пасти, а вечером их всех домой привести. А ещё есть собаки, которые в бурю людей из снежных заносов спасают. Есть и такие, которые разные запрещённые вещества учуять могут и тем самым помогают преступников ловить.
Я согласна, что Басик хорошо нас понимает. Это, конечно, удивительно. Но каким таким эксклюзивным умением кроме этого он обладает?
– Ещё он умеет танцевать и «мама» говорить, – горделиво сказала Ника.
– Ну, танцы его я видела, – ответила мама. – «Прыжки под очень громкую музыку» они называются. Дождёмся, что у соседки люстра с потолка свалится от этих танцев. А ты, вместо того чтобы на пару с псом дома всё вверх дном переворачивать, могла бы после школы дрессировкой заняться, а не только баловать Басинария. Надо его разным собачьим наукам обучать. Столько книг в доме специальных, а кому-то лень их почитать.
Басик, как и Ника, очень не любил, когда у мамы случалось такое строгое настроение. При подобных разговорах он сразу делался задумчивым и, грустно поджав хвост, уходил в прихожую. Там ложился в свою корзину, чего в хорошем настроении никогда не делал, и отворачивался от мамы.
Ника тоже обижалась на такие слова. Она считала, что у них и так вполне обученная и сообразительная собака.
«Никаких овец у нас в доме нет и не предвидится, – уныло размышляла Ника. – Снежных бурь зимой не бывает, ловить преступников Бас не пойдёт: он гражданский пёс. Зачем же его лишней учёбой мучить? Мы и так оба умные. Вот людям, к сожалению, приходится ежедневно в школу ходить, разные науки изучать, а дома ещё и уроки делать, так пусть хоть у собак будет полностью счастливое детство».
А Басик, лёжа в нелюбимой и неудобной корзине, невесело думал: «Ладно, если маме так хочется, чтобы я овец пас, то вот уйду далеко в горы и стану там одинокой пастушьей собакой. А потом напишу домой письмо, как я героически охраняю овец и скучаю по своей семье. Вот тогда мама поймёт, как грустно без меня жить, и пусть они все тоже по мне скучают и жалеют, что я ушёл».
Пёс разволновался до слёз, но потом вспомнил, что писать письма не умеет, и принял решение никуда пока не уходить, а посмотреть, как Ника на бумаге пишет, и самому научиться. Настроение его улучшилось, и он рысцой побежал к Нике в комнату посмотреть, что она пишет там в своих тетрадях, и утащить у неё пару карандашей для обучения письму.
Несколько карандашей он уже раньше взял и спрятал их за диван. Пусть пока полежат.
«Всё-таки тянет меня к науке – это бесспорный факт, – гордился Бася. – Газеты регулярно читаю, умею на человечьем языке слово „ммамма“ говорить, а если ещё и писать научусь, то пусть мне тогда свиных ушей целый мешок купят».
История двадцать перваяБасик и цыплёнок
Однажды осенью, в холодный и ненастный день, Никина мама заехала на центральный рынок купить мёда и сухофруктов.
На территории рынка, почти у входа, стояла покрытая синим тентом грузовая машина с откинутым бортиком. У машины толпился народ, и мама тоже подошла посмотреть, что же там продают такое интересное. Продавали крохотных пятидневных цыплят.
Торговля шла бойко, и цыплята уже заканчивались. Маме живые цыплята были не нужны, но она остановилась на них полюбоваться.
В кузове машины стояло с десяток пустых открытых коробок, а ещё в нескольких трогательно копошились и попискивали крохотные жёлтые, как одуванчики, цыплята.
Они были маленькими, пушистыми и беззащитными.
И вдруг мама заметила, что женщина, продававшая цыплят, взяла коробку с пятью или шестью цыплятами и пересыпала их, как какой-нибудь мусор, в другую коробку, прямо на головы находящихся там ещё нескольких цыплят.
– Осторожно, что вы делаете?! – воскликнула Никина мама. – Вы им всем шеи переломаете!
– Да это уже некондиция, – равнодушно ответила женщина.
– Какая ещё «некондиция»? – не поняла мама.
– Ну, видите, на улице холодно. Они маленькие, быстро мрут при такой температуре. Вот те, которые ещё шевелятся, – точно через час помрут, а может, и раньше. А остальные, посмотрите, уже и признаков жизни не подают. Мы их потом выбрасываем.
– Но это зверство! – возмутилась Никина мама.
– Какое ещё зверство? – рассердилась продавщица. – Идите, дамочка, отсюда, не мешайте торговле. Всё равно ничего не покупаете и, как я понимаю, в сельском хозяйстве ничего не смыслите.
– Нет, я смыслю, – возразила мама. – Найдите мне цыплёнка, который ещё жив, вон в той коробке, которая у вас на выброс, я его куплю.
– Да зачем вам полудохлый цыплёнок-то? – удивилась продавец. – Вы его и до дома не успеете донести. Берите живого, хорошего, осталось тут ещё несколько.
– Нет, – твёрдо сказала Никина мама. – Возьму того, которого выбрасывать будете. А до дома я быстро доеду на машине.
Ника с папой, встретив маму в прихожей, удивились её странному поведению: она держала открытую сумочку в руках и дышала в неё, будто хотела сумочку согреть.
– Что случилось? – спросил папа. – Ты деньги потеря ла?
– Нет, я случайно живого цыплёнка купила, – смутилась мама. – Сама объяснить не могу, как такое вышло.
– Мы цыплёнка варить будем? – не веря своим ушам, уточнил папа.
– Да нет, его нельзя варить, – ответила мама, – он ещё маленький. И вообще, я купила цыплёнка, потому что его выбросить хотели. Живого, представляешь? Ты только, пожалуйста, не волнуйся, пусть он у нас немного поживёт – мы его отогреем, а потом кому-нибудь подарим.
– Я ничего не понимаю, – сказал папа, – то мы попугаев покупаем, то черепах, то хомяков, то собак, вот и до цыплят дело дошло. Кто следующий? Теперь, видимо, на балконе нужно сарай строить – вдруг ты корову купишь?
– Корову точно обещаю не покупать, честное слово! Её доить надо, а я не умею, – сказала с улыбкой мама.
И все пошли на кухню смотреть цыплёнка.
Птенчика достали из сумочки и посадили на кухонное полотенце, а сверху мама ему ещё настольную лампу включила, как солнышко, для тепла.
А цыплёнок оказался не таким уж и слабеньким. Под тёплым светом лампы он оживился, закопошился на полотенце и попил тёплой водички, которую папа налил в маленькое блюдечко для варенья.
Птенца попытались накормить пшённой кашкой и рубленым яйцом, и он даже что-то там поклевал. А Ника ещё притащила ему корм для попугаев. У цыплёнка стал вполне живой вид, но, как только его переставали греть под лампой, он сразу замирал, а головка никла набок.
– Он ещё слишком мал и к тому же переохладился, – сказала мама. – В таком возрасте они у курицы под тёплым крылом находятся, в мягком гнезде.
Или в инкубаторе под очень мощными тёплыми лампами.
– Этот курёнок не выживет у нас без специального ухода, – задумчиво сказал папа, – он совсем ещё крошечный.
– А мы ему сейчас тёплое гнездо соорудим из натурального меха, и оно заменит ему маму-курицу, – обрадовалась мама.
Она ушла в комнату и вскоре вернулась с папиной старой, но ещё вполне хорошо выглядевшей зимней шапкой.
– Это из чего ты гнездо хочешь делать? – подозрительно прищурился папа. – И зачем тебе, интересно, моя шапка?
– Вот смотри, – развеселилась мама и, вывернув шапку мехом внутрь, посадила туда цыплёнка.
– А давай мы в ваши с Никой шапки цыплёнка посадим, – обиделся папа. – Мне моя ушанка нравится, я её ещё поношу.
– Но у тебя новая есть, – с обезоруживающей улыбкой сказала мама.
Они с Никой стали наперебой доказывать папе, что в новой шапке он просто красавец, а старую уже выбрасывать пора. И вообще, это очень благородно с его стороны – отдать старый головной убор на гнездо цыплёнку.
Папа сопротивлялся и жалел свою шапку на гнездо, но потом его всё же уговорили, он неохотно согласился, и цыплёнка положили в уютное меховое гнёздышко.
Басик с самого начала всей этой истории проявлял к ней большой интерес: всё заглядывал в шапку и удивлялся, кто это там попискивает такой маленький и жёлтый, даже хотел помочь шапку в зубах держать. Но Ника не разрешила помогать и сама возилась с мягкой ушанкой, грела цыплёнка.
Ночью цыплёнок пищал и не хотел один спать в шапке. Все боялись, что он не доживёт до утра, поэтому по очереди брали шапку к себе в постель, и цыплёнок сразу затихал от живого тепла.
Утром папа сказал, что если мама с Никой ещё кого-то в дом притащат, то пусть устраивают себе птичий двор и собачий приют в прихожей, а ему рано на работу вставать, поэтому ночью спать надо, а не цыплят укачивать.
…Через неделю нового питомца было не узнать. Он окреп, бегал за Басиком и целился в него крохотным клювом.
Пёс снисходительно терпел выходки малыша и даже позволял забираться себе на спину, когда лежал, только ушами встряхивал. А по вечерам малыш пристраивался Басе под тёплый бочок, зарывался в густую собачью шерсть и так засыпал.
Вскоре все поняли, что растить курицу в доме очень хлопотно и гораздо труднее, чем щенка, даже мусора всякого от неё больше.
Самое неприятное было в том, что цыплёнок категорически отказывался приучаться к туалету, и мама уже нервно шутила, что или она сойдёт с ума на почве антисанитарии, или лично из этого куриного хулигана суп сварит. Стали прикидывать, кому бы его подарить, хотя цыплёнка уже полюбили и привыкли к нему. А когда жёлтый цыплячий пух местами стал меняться на белые мягкие пёрышки, цыплёнка решили подарить пожилой женщине из соседнего подъезда: она жила одна, и у неё была дача за городом.
– Всё же курицам больше нравится жить на природе, – облегчённо сказала мама.
И все с ней согласились, даже Басик, который устал ждать, когда цыплёнок наконец-то вырастет и превратится в собаку. И ещё ему очень не нравился цыплячий клюв, который становился всё твёрже и острее.
«Уж пусть лучше он на даче живёт, – думал пёс. – А летом съездим к нему в гости, Ника обещала».