Маленькие милости — страница 29 из 49

да идет не так, как он отрепетировал ее у себя в голове.

– Может, скажешь конкретно, про какой телефон речь? Тогда я пойму, чем могу его испортить.

Он прямо слышит, как Джайлз сдерживает вздох.

– Проклятый Никсон… Он во всем виноват.

– Не понимаю, о чем ты. – Бобби перекладывает в ящик стола служебный револьвер, потом отправляет туда же ключи от машины.

– Да это он создал Управление по борьбе с наркотиками. Взял Бюро по наркотикам, смешал с другими ведомствами, приправил горсткой ковбоев и отбросов со всех округов на северо-западе и назвал это агентством.

– Так, я запутался… Ты, кажется, говорил, что это управление?

Бобби ничего не может с собой поделать: ему нравится поддевать федералов, непонятно почему.

– Да какая разница? Просто черви с пушками, тараканы со значками. Так вот, они тоже подсели на парней Батлера, а мы и не знали, пока они не сцапали одного из них.

– Ну и что в этом плохого?

– А то, что это был наш парень. Полгода внедрялся в мастерскую по разборке угнанных машин, а потом пришли эти кретины из УБН и всё испортили.

– Да уж, незадача.

Бобби похлопывает себя по карманам в поисках сигарет и, не обнаружив, на мгновение холодеет от страха. Суетливо оглядываясь, вдруг замечает пачку на столе, куда, видимо, на автомате положи, ее с полминуты назад.

Из-за двери второй допросной на противоположном конце помещения выглядывает Винс и пучит глаза, в которых явно читается «подымайся и вали сюда, да поживее», после чего снова закрывает дверь.

– Незадача, – подтверждает Джайлз. – Плохо, когда двое делают одну и ту же работу. Гораздо правильнее, когда вся команда играет на одного главного.

Бобби хватает сигареты и спички.

– Отличная идея, – произносит он, широко улыбаясь. – Так и быть, мы будем главными.

– Не-не-не, – быстро встревает Джайлз. – У вас и без того работы по горло. Давайте уж мы побудем главными.

– Может, устроим по этому поводу совещание?

– Конечно, но пока давай просто договоримся на словах…

– Мой человечек свяжется с твоим человечком и согласует удобную дату.

– Ладно, Бобби, но…

– Прости, Джайлз, мне пора. – И Бобби вешает трубку.

«Мой человечек свяжется с твоим человечком»? И откуда только такая хренотень в голове берется?

* * *

За столом во второй допросной сидит Рональд Коллинз, он же Рам. На его лице словно отрабатывали удары клюшкой для гольфа. Часть синяков старые, и Бобби вспоминает, что миссис Феннесси – Мэри Пэт – уже «общалась» с парнем в баре неделю назад. Из свежего – рассеченная правая бровь, распухшее левое ухо, огромный фингал на правом глазу (поверх расплывающегося желтого синяка недельной давности), кровавая корка на зубах и порезы на шее, как будто от опасной бритвы или очень острого ножа.

Но самое неприглядное, как Винсент и предупреждал, ниже пояса. От парня несет мочой и немного говном, а джинсы заляпаны засохшей кровью.

– Как поживаешь, Рам?

Бобби садится напротив, стараясь сдержать улыбку от бредовости только что сказанного. Почему его сегодня так и тянет похохмить?.. «А потому, – вдруг соображает он, – что у меня, по крайней мере пока, появился в жизни некто особенный. И все сразу заиграло новыми красками».

«Господи, – летит вдогонку следующая мысль, – пусть это будет не сон».

Рам сосредоточенно кусает губы. Бобби даже не хочет представлять, что творится у парня внутри рта.

– Она меня убьет.

– Кто?

– Не скажу.

– Дай попробую угадать. Не Мэри Пэтриша Феннесси, случаем?

– Да не скажу я! Даже не просите!

Бобби перегибается через стол, внимательно разглядывает окровавленный пах Рама.

– Что она с тобой сделала, парень? Отрезала чего-нибудь?

– Нет! – Рам отводит взгляд и закусывает нижнюю губу, отчего делается похожим на кролика. – Но пригрозила, что отрежет.

– Откуда тогда кровища?

– Она, ну… полоснула ножиком… там.

– Прямо по члену?

– Под яйцами.

– «Она» – это ведь Мэри Пэтриша Феннесси?

Рам почти кивает, потом отчаянно мотает головой; все поры его организма будто бы источают запах страха, резкий и металлический.

– Да хоть пытайте на хрен, ничего я не скажу!

– Ладно. – Бобби протягивает Раму сигарету. – А что тогда ты нам скажешь?

Парень берет сигарету, прикуривает от протянутой Бобби зажигалки.

– Я хочу рассказать, что произошло той ночью на платформе.

Винсент, стоящий за спиной у парня, выразительно вскидывает брови: мол, слыхал?

Бобби ставит перед собой пепельницу.

– Мой напарник будет вести записи, не против?

Рам мотает головой, уставившись в стол.

Винс аж весь сияет; глаза у него расширились до размера фар.

* * *

Около полуночи компашка в парке Коламбия разбрелась, и Рам с Джорджем Данбаром, Брендой Морелло и Джулз Феннесси отправились на пляж Карсон. Только они собрались перейти бульвар Дэя, как Бренда обнаружила, что потеряла ключи. У нее был брелок с белой кроличьей лапкой и открывашкой, который за вечер ходил по рукам несколько десятков раз.

Решили вернуться в парк на поиски. Возились долго и уже хотели бросить, когда Джулз разглядела что-то белое под сиденьем на трибуне, достала – оба-на! – это были ключи Бренды. Парк к тому времени совсем обезлюдел, поэтому они снова присели, открыли еще по бутылке пива, и Джордж пустил по кругу самокрутку. Уматное курево, утверждал он; не мексиканская дребедень, которую он толкал недоумкам, а настоящая южнокалифорнийская сенсимилья. По правде сказать, Рам Коллинз разницы не почувствовал: наверное, потому, что пивом перебил себе весь вкус.

Именно тогда Джордж Данбар произнес, глядя на дорогу рядом с парком:

– Вот-вот, даже не смей смотреть в мою сторону.

Остальные сначала не поняли, с кем это он говорит, а потом увидели тарахтящую машину и выглядывающего из нее чернокожего водителя.

– Глаза опусти, чертила, – вполголоса прорычал Джордж. – Или я за себя не отвечаю.

Парень и правда опустил взгляд – то ли так совпало, то ли инстинкт самосохранения сработал, – и машина, чихая и кашляя, прокатилась мимо, так медленно, как будто по инерции. Она заехала под эстакаду и скрылась в тени. Больше ее не было ни видно, ни слышно.

Джулз тем временем разговаривала с Брендой резким, отчаянным шепотом:

– Я позвоню ему!

– Не надо, – ответила Бренда, – потерпи до завтра. Остынь слегка.

– Не хочет признавать его своим – хрен с ним, мне плевать, но пусть тогда платит.

* * *

– Погоди-погоди, – перебивает Бобби рассказ Рама. – Хочешь сказать, что Джулз Феннесси была беременна?

– Чё?

– Ее слова: «Не хочет признавать его своим – хрен с ним, мне плевать, но пусть тогда платит». Так?

Рам задумчиво морщит лоб.

– Да она это могла о чем угодно говорить.

– О чем, например?

– Да мало ли… Про кота там или про автомобиль.

«И этот придурок имеет право голосовать, – обреченно думает Бобби. – И размножаться».

– Ну хорошо, продолжим, – говорит он. – Джулз собралась кому-то позвонить. Кому «ему», кстати?

Рам молчит в нерешительности, а затем сдается:

– Фрэнки…

Бобби не сразу понимает, но потом вдруг осознаёт, кого из всех возможных Фрэнки парень имеет в виду.

– Фрэнку Туми?!

– Угу.

«Твою ж мать…»

Бобби нервно ерзает на стуле, переглядывается с Винсом. На лице напарника то же ошеломление, которое чувствует Бобби.

– Джулз Феннесси встречалась с Фрэнком Туми?

– Ага.

– И зачем ты нам об этом говоришь?

– Затем, что иначе она пообещала прикончить меня на хрен.

Бобби смотрит на Винсента, не записал ли тот случайно последнюю реплику допроса. Напарник держит ручку в воздухе – значит, слава богу, не записал.

«Так, перестань спрашивать у пацана, почему он здесь, – напоминает себе Бобби. – Пусть просто говорит».

– Ладно, продолжай, – велит он Раму.

* * *

Джулз решила позвонить Фрэнки прямо домой. В четверть первого ночи. Все считали, что это дурная затея, пытались ее отговорить. Однако она решительно перешла через Коламбия-роуд с десятицентовиком в кулаке, зашла в таксофон у станции метро и бросила монетку в приемник. Парни остались, где и были, а Бренда побежала за Джулз и стояла рядом с ней, пока та говорила по телефону. В конце разговора она крикнула что-то вроде «Ну так сам и заплати тогда!», после чего грохнула трубкой так сильно, что треск был слышен даже в парке.

Рам с Джорджем думали подойти к девчонкам, но по тому, как Джулз размахивала руками и корчила лицо, было ясно, что она ревет, а кому нужен этот головняк? И тут из тени эстакады вышел тот самый ниггер, который проезжал на глохнущей машине. Он зачем-то пялился на девчонок, поэтому Рам с Джорджем ломанулись через дорогу: мало ли что у него на уме.

– Вы в порядке? – спросил парень.

– Да нет у нас денег, – отрезала Бренда.

* * *

– Кто просил денег? – спрашивает Бобби.

– Чего?.. Никто.

– Тогда почему Бренда сказала, что у них их нет?

– А зачем еще ему к ним приставать? – пожимает плечами Рам.

– Узнать, всё ли в порядке, например. – Даже Винсент, который сам недолюбливает чернокожих, озадачен.

– Да хрена лысого, – говорит Рам. – Кто в здравом уме такое будет спрашивать?

– А что не так?

– Не его это дело, вот что. Не знаю, как вы, а мы-то понимаем порядки. Мы с ними просто не общаемся. А они с нами. Такие дела. Мне, например, неприятности не нужны – правда не нужны, – но если б мне хватило дури подкатить к паре цветных девок возле Маттапан-сквер и заговорить с ними, то я, на хрен, был бы готов к тому, что объявятся их парни и отметелят меня до кровавых соплей. Ничего личного, просто так уж все устроено. В этом и разница между мной и тем тупым ниггером: я никогда не подкачу к паре цветных девок и не заговорю с ними. Ни по какому поводу. Я на неприятности не напрашиваюсь.