[46]. В ходе массовых перестрелок его бойцам удалось расправиться с «Черными пантерами» и Симбионистской армией освобождения[47], заставив ура-патриотов поверить, что теперь-то будет обеспечен не только закон, но и порядок. Бобби же прекрасно известно, что на деле перестрелки почти не принесли результатов, вылились в охренительный ущерб собственности, а также породили новое микропоколение посредственных копов, считающих, что отсутствие чутья, умения работать с людьми и простой смекалки с лихвой компенсируется мощными пушками.
И однажды у таких вот винсентов появится шанс применить свои взгляды на деле. Окажутся эти взгляды правильными или нет, джинна уже выпустят из бутылки, и запихнуть его обратно будет крайне трудно, если вообще возможно. Но до тех пор, к счастью, Винс подчиняется Бобби. Тот составляет план операции «Морлоки», в котором задействована команда из Управления по борьбе с наркотиками и специальный отряд добровольцев со всего департамента, обеспечивающий слежку за штабом ВФОЛ, чтобы никто не улизнул, пока не сгребут всех нужных.
Получив наконец отмашку от УБН, в четверг утром Бобби с Винсентом и двумя другими детективами – Колсоном и Рэем – стучатся во входную дверь ВФОЛ. На пороге их встречает и проводит внутрь Руфус Бервелл. Двое других членов триумвирата – Оззи Ховард и Симеон Шепард – ждут в большом, пропахшем благовониями и «травкой» кабинете с книжными полками, на которых стоят несколько жалких томиков.
Когда все расселись, Бобби объявляет:
– Мы здесь из-за оружия.
– У нас нет оружия, – заявляет Руфус, поглаживая при этом бородку, будто в детстве пересмотрел фильмов про Чарли Чана[48].
– Вот только не начинай, – говорит Бобби. – Короче, ситуация такая: мы можем чуток попрепираться, а потом отволочь вас в участок и промариновать там несколько дней, якобы потеряв ваши досье, пока переворачиваем вверх дном этот и другие ваши схроны. Или же вы сразу сдаете нам оружие, полученное от Брайана Ши и Марти Батлера, и говорите, зачем его вам дали, а мы больше никогда об этом не вспоминаем. Вам ничего не предъявят, и вы ни единой ночи не проведете в камере.
Руфус, Оззи и Симеон обмениваются вальяжными, полными самодовольства и безнаказанности взглядами.
– Ваша искренность и, честно говоря, ваши полномочия вызывают у меня серьезные сомнения, – произносит Руфус, обращаясь к детективу.
– Что ж, ладно.
Бобби достает из кармана свежие полицейские портреты племянника Руфуса, подружки Оззи и желтоглазого паренька – по слухам, любовничка Симеона – и раскладывает фотографии на запорошенном кокаином журнальном столике.
– Снимки сделаны полчаса назад. Этих людей взяли с поличным на торговле наркотиками. Не на хранении, Руфус. Не на хранении с целью сбыта, Оззи. Не на попытке сбыта, Симеон. А на конкретной такой, классической, чисто американской, мать ее, торговле. Каждому светит минимум пятерка строгача, даже без учета прошлых судимостей. Хотите остаток десятилетия потратить на походы в комнату для свиданий? Тогда продолжайте молчать.
Руфус снова переглядывается со своими подельниками.
– Оно в подвале, – признаётся он наконец.
Оззи и Симеон в сопровождении Винсента, Колсона и Рэя спускаются в подвал, а Бобби тем временем беседует с Руфусом.
– Для чего дали оружие?
– Обещание не выдвигать обвинений еще в силе, детектив?
– Да, конечно.
– Мало встречал копов, которые не нарушают слова.
– За мной такого пока не замечено. Руфус, мы с тобой знакомы еще с тех пор, как ты занимался лотереями для Реда Тайлера. Я тебя хоть раз подставил?
– Никогда не поздно начать…
Бобби уже может прижать этого скота за нелегальное хранение автоматического оружия. Неужели тот думает, что ему нужен дополнительный повод, чтобы упечь черного, да еще и с криминальным прошлым, за решетку?
– Для чего, – медленно повторяет свой вопрос Бобби, – вам дали это оружие?
Что-то в глазах детектива заставляет Руфуса стать сговорчивее.
– Нам поручили устроить пальбу в школе.
– В какой?
– В старшей школе Южного Бостона.
– Когда?
– Завтра. – Руфус задумчиво грызет ноготь и добавляет: – Сказали, что при желании можно подстрелить нескольких белых подростков.
– И у вас есть желание?
– На это, детектив, я ничего не скажу.
– Ладно… А чем обещали расплатиться?
– Два кило мексиканского бурого.
– Кто подрядил вас на это?
Руфус хмыкает:
– Притворюсь, будто ничего не слышал, детектив.
– Мне есть чем выбить из тебя ответ.
– Да выбивайте сколько влезет. Хоть расстреляйте, хоть упеките в Уолпол на десятку. Ни хрена я вам не скажу.
– Мы знаем, кто передал вам оружие. Один из его подручных.
– И что, он прям вот так вам и признался, чей он подручный?
Бобби ничего не отвечает.
– Ага, и я о том же, – заключает Руфус.
Колсон, Рэй и Винсент поднимаются из подвала с тремя М16 в руках.
– Оно? – уточняет Бобби.
– Ага, – кивает Винс. – Самострелы, серийники сточены. Так для чего они им понадобились?
– Чтобы развязать расовую войну, – отвечает Бобби, не сводя глаз с Руфуса, который из последних сил старается держать лицо.
– Твою мать… – произносит Винсент. – А сейчас у нас тогда что, если не война?
Глава 28
О Фрэнке Туми в Южке всегда говорили так: найти его нетрудно, да вот только кто в здравом уме станет напрашиваться на встречу с ним? Однако теперь, когда все начеку и высматривают ее, Мэри Пэт, мелькать рядом с его привычными местами отдыха и работы нельзя. И поскольку, очевидно, есть подозрения, что она попробует добраться до Фрэнки, появляться на улице, где он живет, и вовсе противопоказано.
Зато его жена Агнес, тощая, с птичьим носом и острыми плечами, – видная активистка ВОП, организации, родственной ЮБАБК. Группа за «Возврат отчужденных прав» была создана Луизой Дэй Хикс, членом Бостонского школьного комитета, для защиты «постоянно ущемляемых прав белого населения». Не слились ЮБАБК и ВОП в одну организацию лишь потому, что их лидеры, Кэрол Фитцпатрик и Луиза Дэй Хикс соответственно, когда-то, еще в детском саду, поссорились и с тех пор на дух друг друга не переносят. Поговаривают, что причиной раздора послужил сломанный цветной мелок, но наверняка это не известно.
Сейчас в рядах ЮБАБК раздрай, не в последнюю очередь по вине Мэри Пэт, которая повыбивала самым активным «сестрицам» зубы и как минимум одной сломала нос. Поэтому тамошние дамы, выражаясь словами дедушки Флэнагана, «не в форме» для митинга. А вот ВОП уже месяц готовилась к своей акции, и Агнес Туми взяла в оборот всех подчиненных Фрэнку парней Батлера. Наконец у нее, всю жизнь проведшей в тени мужа, появился шанс засветиться по-крупному. И поскольку парни Батлера потратили немало сил на то, чтобы собрать народ, есть возможность – всего лишь возможность, не вероятность даже, – что ради Большого Дела на митинг заявится и сам Фрэнки.
Часть «кровавых денег», полученных от Марти, Мэри Пэт тратит на покупки в «Подвальчике Филены». Там она берет огромные солнечные очки с овальными стеклами в пол-лица, почти как у Джеки О[49], добавляет к ним черный парик и бежевый платок. Затем берет голубой габардиновый брючный костюм, белую блузку и балетки. Решает побаловать себя новой помадой, румянами, пудрой и накладными ресницами в тон парику. Раскошеливается на новую сумочку под револьвер.
Закончив с покупками, Мэри Пэт идет в кабинку и преображается. Внезапно оказывается, что балетки давят на пятку (хотя весь их смысл, как ей всегда внушали, в том и заключался, что они удобные и разнашивать их не нужно). Все остальное же устраивает более чем полностью. Мэри Пэт смотрится в зеркало примерочной и не узнаёт себя. Даже жутковато становится от того, насколько легко она преобразилась. Снимает очки: да, если подойти вплотную и прищуриться, то, конечно, голубые глаза Мэри Пэт узнать можно. Однако в очках даже ей приходится вглядываться, чтобы опознать себя же. А если просто скользнуть взглядом – без шансов. Совсем другой человек.
В прошлом году, незадолго до расставания, они с Кен-Феном ходили в кинотеатр «Баг-Хаус», что на Бродвее. Там давали «Меня зовут Никто», спагетти-вестерн с Генри Фондой и Теренсом Хиллом.
Именно так сейчас и выглядит отражение Мэри Пэт в зеркале: Никто.
Привидение.
Вооруженное и очень опасное.
Выйдя из «Подвальчика», она проходит несколько кварталов и поворачивает на Вест-стрит, где у нее назначена встреча с юристом. Энтони Чапстоун, которого чаще зовут просто Тони Чап, был поверенным Дюки. Очень честный товарищ, не бравший лишнего цента даже за скрепку, если только не мог ткнуть в чек, где эта скрепка указана. Именно Тони помог Мэри Пэт оформить официальное заключение о смерти Дюки, давшее ей право обвенчаться с Кен-Феном, а расценки, как покойный муж и говорил, оказались вполне разумными и без скрытых подвохов.
В последний раз они виделись лет шесть назад, и Мэри Пэт вновь поражается своеобычности Тони. Есть ли у него жена или дети – неизвестно. В кабинете висят только фотографии маленьких собак да разных мест, лесистых и гористых, где Тони, надо полагать, бывал. Сам поверенный одет, как всегда, безупречно, однако по моде минимум пятнадцатилетней давности: пиджак с узкими лацканами, брюки на подтяжках, шелковый галстук-бабочка. Тони весьма обходителен и учтив, однако Мэри Пэт давно перестала задаваться вопросами о его моральных принципах, потому что убеждена, что их у него не водится. Она даже не знает, сколько ему лет. Как будто сорок – сорок пять, однако лицо у него по-прежнему гладкое и лишенное морщин, словно лампочка.
Тони усаживает посетительницу в кресло и выражает соболезнования по поводу Джулз. Он сообщает, что все документы готовы, после чего приглашает свою неизменную секретаршу Мэгги Уиллок, чтобы та засвидетельствовала и заверила все подписи.