– Но ведь до станции целая миля!
– Да, это далеко, но я несколько раз отдыхала.
– А твой сундук что, не очень тяжелый?
– Нет, он очень тяжелый и такой неудобный, что мне трудно было его тащить. Я уже думала, что у меня руки отвалятся.
– Не понимаю, как начальник станции позволил тебе взять сундук, – сказал Томми.
– А я у него и не спрашивала. Начальник станции был в той маленькой каморке, где выдают билеты, и не видел меня. Сундук стоял на платформе, я и взяла его.
– Беги скорее на станцию, Франц, – смеясь, сказал мистер Бэр. Его, как и всех остальных, рассмешило хладнокровие Нэн. – Объясни старику Додду, как было дело, а не то он подумает, что сундук украли.
– Ведь я говорила тебе, Нэн, – сказала миссис Бэр, – что мы пошлем за твоим сундуком, если его не привезут сегодня. В другой раз постарайся быть терпеливой – мало ли что может случиться с тобой, если ты вздумаешь бегать по незнакомым дорогам, как сегодня. Обещай мне это, а то я буду бояться выпустить тебя из виду. – И она вытерла пыль с раскрасневшегося личика Нэн.
– Хорошо, я больше не буду так делать. Только папа всегда говорил мне, что никогда не следует откладывать дела в долгий ящик. Вот я и решила не откладывать.
За ужином Нэн, к величайшему удовольствию мальчиков, рассказывала о своих приключениях – как на нее лаяла большая собака, как какой-то мужчина смеялся над ней, а женщина дала ей лепешку, и как ее шляпа свалилась в ручей, когда она, измучившись тащить сундук, нагнулась, чтобы напиться.
– Теперь у тебя будет много хлопот, моя дорогая, – сказал мистер Бэр жене, войдя к ней в комнату после ужина. – С двумя такими ребятишками, как Томми и Нэн, одной женщине трудно справиться.
– Да, я знаю, с Нэн поначалу будет непросто. Но она добрая, великодушная девочка, и я любила бы ее даже в том случае, если бы она была вдвое шаловливее. Посмотри, – и миссис Бэр указала мужу на мальчиков, обступивших Нэн, которая раздавала свои вещи направо и налево так щедро, как будто ее сундук был бездонным.
За эту хорошую черту «мисс Сорвиголова», как прозвали Нэн, скоро стала общей любимицей. Теперь Дэйзи уже никогда не жаловалась на скуку, потому что Нэн придумывала все новые игры, а ее проделки смешили всю школу не меньше подвигов Томми.
Она похоронила свою большую куклу и забыла про нее, так что та пролежала в земле целую неделю. А когда она наконец вырыла ее из могилы, то оказалось, что кукла от сырости покрылась пятнами. Дэйзи пришла в отчаяние, а Нэн ничуть не огорчилась. Она отнесла куклу маляру, работавшему в доме, и попросила его выкрасить куклу красной, как кирпич, краской и сделать ей огромные вытаращенные черные глаза. Потом она нарядила куклу в красную фланель, разукрасила ее перьями, и та, превратившись в индейского вождя, сняла скальпы со всех остальных кукол; пол в детской был перепачкан красной краской, изображавшей пролитую кровь.
Нэн отдала свои новые башмаки маленькой нищенке, надеясь, что ей самой позволят ходить босой. Ей этого, конечно, не разрешили и попросили впредь без разрешения не раздавать свои вещи и обувь.
Она привела в восторг мальчиков, сделав лодку с двумя большими, намоченными в скипидаре парусами, которые она подожгла, пустив лодку плавать по ручью вечером, когда стемнело.
Она запрягла старого индюка в соломенную тележку и заставила его ездить вокруг дома, несмотря на то что бедный индюк рассвирепел от негодования.
Она отдала свое коралловое ожерелье, чтобы спасти четверых несчастных котят, которых чуть не до смерти замучили какие-то безжалостные мальчики. Потом Нэн ухаживала за этими котятами как самая нежная мать, смазывала их раны и кормила с кукольной ложечки. Она страшно горевала, когда котята все-таки умерли, и утешилась только после того, как Деми подарил ей свою самую лучшую черепаху.
Она упросила Сайлеса вытатуировать на ее руке такой же якорь, как у него. Ей также очень хотелось, чтобы он сделал две голубые звезды на ее щеках, но тот не осмелился, хотя она так его умоляла и так бранила, что добродушный Сайлес с трудом удержался, чтобы не исполнить желание девочки.
Она ездила верхом на всех животных, живших в Плумфилде, начиная с лошади по кличке Энди и кончая злой свиньей, от которой ее едва удалось спасти.
Не обращая внимания на опасность, Нэн бралась за все, что ни предлагали ей сделать мальчики, а им никогда не надоедало испытывать ее мужество.
У Нэн была прекрасная память и острый ум. Она училась очень хорошо и с таким же удовольствием, как бегала и играла, так что мальчикам приходилось стараться изо всех сил, чтобы не отставать от нее. Нэн доказала им, что девочки многое могут делать так же хорошо, как мальчики, а некоторые вещи даже лучше.
В школе не существовало никаких наград, только похвалы мистера Бэра и хорошие отметки в журнале миссис Бэр заставляли детей прилежно учиться.
Нэн попала как раз в такую среду, какая была ей нужна. На этой маленькой грядке росли прекрасные цветы, местами заглушенные сорной травой. И когда за ней стали заботливо ухаживать, она пустила множество сочных побегов. Видно было, что она здесь распустится и расцветет под влиянием любви и заботы – самой лучшей атмосферы для детей.
Глава 8Игры и шалости
Так как в нашей повести нет ни завязки, ни развязки, и в ней просто описываются разные события из жизни Плумфилда, то в этой главе я расскажу, как его обитатели проводили свое свободное время. Смею уверить моих уважаемых читателей, что многие из описанных здесь происшествий, даже самые странные, происходили на самом деле. Никто, даже при самом богатом воображении, не в состоянии придумать ничего столь забавного и причудливого, как фантазии, которые зарождаются в детских головках.
Дэйзи и Деми часто придумывали разные фантастические истории и жили в своем особом мире, населенном красивыми и страшными существами, которым они давали необыкновенные имена и с которыми играли в самые удивительные игры.
Одно из таких придуманных ими невидимых существ называлось «Злая Мышка Китти». Они долго верили в нее, ухаживали за ней, хотя и боялись. Они хранили все относящееся к ней в глубокой тайне. А так как они и сами не могли ясно представить себе это удивительное существо, то в нем было какое-то таинственное очарование, особенно для Деми, бредившего эльфами и феями.
Эта Мышка Китти обращалась с ними деспотически, но Дэйзи с каким-то боязливым удовольствием слепо исполняла все ее требования, даже самые нелепые, которые обычно оглашались устами неистощимого на выдумки Деми. Роб и Тедди иногда принимали участие в некоторых церемониях и обрядах и находили их очень забавными, хотя не понимали и половины происходящего.
– Мышка Китти велит нам прийти к ней перед обедом, – шепнул как-то раз сестре Деми, зловеще покачивая головой.
– Зачем? – тревожно спросила Дэйзи.
– Для жертвоприношения, – торжественно объявил Деми. – В два часа нужно зажечь костер за большим утесом. Мы принесем туда самые любимые наши игрушки и сожжем их.
– Господи, что же это? Больше всего на свете я люблю своих новых бумажных кукол, которых тетя Эмми разрисовала для меня. Неужели я должна их сжечь? – воскликнула Дэйзи, никогда и ни в чем не решавшаяся отказать безжалостной Мышке Китти.
– Да, должна. А я сожгу мою лодочку, мой самый лучший альбом и всех моих солдат, – твердо сказал Деми.
– Хорошо, я тоже сожгу своих кукол, – со вздохом промолвила Дэйзи. – Но со стороны Мышки Китти нехорошо требовать наши самые лучшие игрушки.
– Жертвоприношение и означает, что нужно отдавать все самое лучшее и любимое. То же самое должны сделать и мы, – объяснил Деми, которому мысль устроить жертвоприношение пришла в голову после того, как мистер Бэр рассказывал старшим мальчикам об обычаях древних греков.
– И Роб придет? – спросила Дэйзи.
– Да. Он сожжет свою игрушечную деревню. В ней все сделано из дерева, и она будет гореть очень красиво. Мы разведем большой костер и будем смотреть, как он запылает.
Эта блестящая перспектива утешила Дэйзи. За обедом она разложила перед собой всех своих бумажных кукол, решив устроить для них прощальный пир.
В назначенный для жертвоприношения час процессия тронулась в путь, причем каждый нес сокровища, которые потребовала ненасытная Мышка Китти. Тедди настоял, чтобы взяли и его, и, видя, что все несут какие-нибудь игрушки, сунул под мышку свою овечку, а под другую – старую Анабеллу, любимицу Дэйзи.
– Куда вы идете, дети? – спросила миссис Бэр, когда они проходили мимо ее двери.
– Мы хотим поиграть за большим утесом. Можно?
– Да, только не подходите близко к пруду и присмотрите за Тедди.
– Я всегда смотрю за ним, – сказал Деми, шедший во главе процессии.
– Ну а теперь садитесь в кружок, – сказал он, подойдя к утесу, – и не трогайтесь с места до тех пор, пока я вам не скажу. Вот этот плоский камень – жертвенник, и я разведу на нем огонь.
Деми развел на камне небольшой костер, а когда тот разгорелся, велел детям три раза обойти вокруг камня, а потом встать вокруг костра.
– Я начну первый, – сказал он, когда его приказание было исполнено, – а после того как сгорят мои игрушки, жгите свои.
И Деми торжественно бросил в костер маленький альбом с картинками, которые он сам наклеивал. За альбомом последовала старая сломанная лодочка, а в заключение пошли на смерть несчастные оловянные солдатики. Ни один из них не поколебался и не отступил, начиная с полковника в великолепном, красном с желтым, мундире и кончая маленьким безногим барабанщиком. Все они исчезли в пламени и расплавились, превратившись в лужицу олова.
– Ну, Дэйзи! – крикнул главный жрец Мышки Китти, когда его роскошные приношения сгорели – к величайшему удовольствию публики.
– Мои милые куколки! Неужели я должна принести их в жертву! – жалобно прошептала Дэйзи, с материнской нежностью прижимая к груди дюжину кукол.
– Должна! – скомандовал Деми, и Дэйзи, поцеловав на прощание каждую куклу, одну за друго