– Девочки, захватили красивые платочки?
Все улыбнулись знакомым словам, взметнулись напоследок три белых флага – и «паучиха» осталась высматривать первую жертву. Долго ждать не пришлось. Дейзи лежала, прижавшись мокрой от слез щекой к маленькому сборнику гимнов, которые они с Натом распевали вместе, а миссис Джо ушла прогуляться по лужайке, и большой пышный зонтик делал ее до смешного похожей на гриб.
Дэн решил побродить миль десять и взял с собой Ната, но тот тайком вернулся домой, не в силах оторваться от Гнездышка и покинуть свое божество хоть на миг – ведь до отъезда оставался лишь день. Миссис Джо тотчас заметила юношу и жестом подозвала к себе на деревянную скамью под старым вязом – там можно было без свидетелей поговорить по душам. Оба не сводили глаз с окошка за белыми занавесками, наполовину скрытого в зарослях винограда.
– Здесь так хорошо и прохладно! Я сегодня не в духе бродяжничать с Дэном – очень уж жарко, а он мчится, словно паровоз. Дэн нашел болото, где раньше жили его любимые змеи, и я отпросился домой, – объяснил Нат, обмахиваясь соломенной шляпой, хотя день не отличался духотой.
– Я рада. Посиди со мной, и поговорим, как прежде. Мы в последнее время так заняты, я даже толком не знаю, какие у тебя планы на будущее, а хотелось бы знать. – Миссис Джо догадывалась: планы эти если и начинались в Лейпциге, заканчивались неизменно Пламфилдом.
– Вы очень добры, я и сам об этом мечтал. До сих пор не понял, что скоро отъезд, – наверное, и не пойму, пока не снимемся с мели. Чудесное начало карьеры – даже не знаю, как отблагодарить мистера Лори за помощь, да и вас тоже, – добавил Нат дрогнувшим голосом, ибо он был юношей чувствительным и доброты не забывал.
– Постарайся оправдать наши чаяния, милый, лучше благодарности не придумаешь. В новой жизни тебя ждут тысячи искушений и испытаний, и полагаться предстоит только на собственную осмотрительность. Вот и придет время проверить принципы, которые мы тебе прививали. Конечно, без ошибок не обойдется – такова человеческая природа. Главное, не теряй совести и не плыви безвольно по течению жизни. Будь осторожен и молись, дорогой мой Нат. Пока руки набираются опыта, голова пусть набирается мудрости, а сердце остается добрым и чистым, как сейчас.
– Постараюсь не посрамить ваших надежд, мама Баэр. Знаю, музыке я научусь – тут уж все решено, а вот особенной мудрости, боюсь, не наживу. А сердце – что ж, его я оставляю дома в надежных руках.
Все это время Нат не отрывал от окна взгляда, исполненного нежной тоски, отчего спокойное лицо юноши стало вдруг мужественным и печальным. Не оставалось сомнений, что мальчишеская привязанность ничуть не ослабла.
– Об этом я тоже хочу поговорить; знаю, ты простишь меня за резкость, ведь я сочувствую тебе всей душой, – начала миссис Джо, радуясь, что может перейти к нужной теме.
– Да, прошу вас, говорите о Дейзи! Я только и думаю, как мы разлучимся и я ее потеряю. Надежды нет – не буду просить о невозможном, однако и любить ее не перестану, куда бы ни направился! – воскликнул Нат, и лицо его загорелось отчаянием и неистовством, которых миссис Джо слегка испугалась.
– Выслушай меня, и я постараюсь дать добрый совет и утешение. Все мы знаем, как привязана к тебе Дейзи, но ее мать против, а она хорошая девочка и слушает ее во всем. Молодые люди считают, что никогда не изменятся – и все же меняются, причем самым неожиданным образом, а от неразделенной любви еще никто не умер. – Миссис Джо улыбнулась: ей вспомнился другой мальчик, которого она утешала так же, а Нат тем временем ждал, словно судьба его зависела от ее слов, и миссис Джо продолжила серьезно: – Случится одно из двух. Либо ты найдешь новую любовь, либо, что еще лучше, настолько погрузишься в музыку, что спокойно будешь ждать, пока жизнь все расставит по местам. Полагаю, Дейзи после твоего отъезда позабудет о своей печали и даже порадуется, что вы остались друзьями. Так или иначе, разумно не давать скоропалительных клятв – вы оба сохраните свободу и, возможно, потом, через годик-другой, станете со смехом вспоминать свою ребяческую привязанность.
– Вы и впрямь так считаете? – Нат пристально всматривался в лицо миссис Джо, и в честных голубых глазах юноши горел свет его души.
– Откровенно говоря, нет!
– Как бы вы поступили на моем месте? – В спокойном голосе звучала непривычная настойчивость.
«Боже! Да ведь он говорит от сердца – как бы мне из сочувствия не позабыть о благоразумии!» – подумала миссис Джо, приятно удивленная внезапной твердостью Ната.
– Я тебе скажу, как поступила бы на твоем месте. Я бы сказала себе: «Я докажу, что моя любовь искренна и крепка, и добьюсь, чтобы мать Дейзи с гордостью отдала ее мне, ведь я стану хорошим музыкантом и достойным человеком и заслужу ее доверие и уважение. А если потерплю неудачу, то извлеку ценный урок и утешусь мыслью, что сделал ради любимой все возможное».
– Я так и собирался поступить, только ждал слова поддержки – для храбрости! – загорелся Нат, точно тлеющий уголек от ветра поддержки. – Ведь добились же величия другие, куда глупее и беднее меня! Чем я хуже, пусть пока и ничего собой не представляю? Знаю, миссис Брук памятует о моем происхождении, но отец мой был человеком честным, просто ему не повезло. Никогда не устыжусь себя, своей семьи и другим постараюсь внушить уважение.
– Умница, Нат, так держать! Пусть эта мысль придает тебе мужества. Моя сестра всегда подмечает упорный труд и дерзание и высоко их ценит. Она отнюдь не презирает твоей бедности или происхождения. Матери трепетно относятся к дочерям, а мы, Марчи, хоть и сами испытали на себе безденежье, гордимся своей семьей, тут лгать не стану. Деньги нас мало волнуют, а вот иметь поколения достойных предков – это вполне понятное желание и повод для гордости.
– Ну, тут Блейки не ударят в грязь лицом. Я о них читал, и никого из наших не сажали в тюрьму, не вешали и не подвергали позору. Когда-то мы были богатыми и знатными, но потом выродились и обеднели, а отец мой был скорее уличным музыкантом, чем попрошайкой, да и я лучше вернусь к бродяжничеству и достойно выдержу испытание, чем опущусь до бесчестья.
Нат до того разошелся, что миссис Джо позволила себе усмехнуться, и оба продолжили разговор уже спокойнее.
– Я так и сказала сестре. Ручаюсь, если ты в ближайшие годы преуспеешь, она смягчится и все кончится благополучно, если только не произойдет та чудесная перемена, в которую ты пока не веришь. Не грусти и не унывай! Попрощайся смело и радостно, покажи себя настоящим мужчиной и оставь о себе добрые воспоминания. Мы все желаем тебе счастья и возлагаем на тебя надежды. Пиши мне каждую неделю, а я буду отвечать обстоятельно и все-все тебе расскажу. Будь осторожен в письмах к Дейзи – не изливай чувств, не жалуйся, ибо сестричка Мэг их все прочтет. Ты себе здорово поможешь, если станешь писать о новой жизни рассудительно и бодро.
– Верно, верно! Мне уже веселее, и я не лишусь по глупости единственного утешения. Спасибо, мама Баэр, что принимаете мою сторону! А я-то чувствовал себя неблагодарным, подлым, несчастным, когда думал, что вы все меня считаете подхалимом, недостойным замечательной девушки вроде Дейзи. Конечно, вы молчали, но я-то все понимал, да и мистер Лори меня отсылает не только ради учебы. Какой же тяжелой бывает жизнь! – Нат обхватил голову руками, словно она разрывалась от замешательства, надежд, страхов, желаний и планов – пришел конец отрочеству, пришло время взрослеть.
– Да, очень тяжелой, однако борьба с трудностями нас и закаляет. Тебе во многом облегчили путь, но везде соломки не подстелешь. Теперь ты сам ведешь свое каноэ – учись избегать водоворотов и держи курс на желанный берег. Полагаю, искушения тебе не грозят, ведь у тебя попросту нет пороков, да и музыка занимает в душе первое место и не позволит отвлечься. Надеюсь, что ты не переутомишься.
– Я бы работал как лошадь, до того не терпится начать, но я остерегусь. Мне болеть недосуг, да и вы мне дали довольно пилюль, бояться нечего. – Нат рассмеялся, вспомнив о подробнейшей книге с инструкциями от миссис Джо.
Она тотчас добавила к ним несколько советов насчет иностранных блюд – в общем, оседлала любимого конька и мчалась галопом, пока не заметила, что на крыше старого дома расхаживает Эмиль: то было его излюбленное место для прогулки – вокруг чистое небо и свежий воздух, и можно представлять себя на палубе.
– Надо перемолвиться словечком с Коммодором, а там, наверху, как раз хорошо и спокойно. Сходи сыграй что-нибудь для Дейзи – она быстрее уснет, и вам обоим станет легче. Сядьте на крыльцо, чтобы я могла за вами приглядывать, как обещала. – По-матерински похлопав Ната по плечу, миссис Джо предоставила ему исполнять желанное поручение, а сама ловко поднялась на крышу, только не по решетке, как в юности, а по лестнице.
Там на плоской кровле она и застала Эмиля: он вырезал свои инициалы на дереве и, как положено голосистому морячку, распевал «Вот и берег показался».
– Поднимайтесь на борт и чувствуйте себя как дома, тетушка, – пригласил он, шутливо отсалютовав миссис Джо. – Решил вот оставить свою метку на родном доме; теперь, когда будете искать здесь прибежища, сразу вспомните обо мне.
– Милый мой, да разве тебя забудешь? Я и без «Э. Б. Х.» на всех деревьях и перилах вспоминаю своего юного моряка. – Миссис Джо села поближе к стоящей на балюстраде фигуре, одетой в синее, и гадала, с чего начать свою маленькую проповедь.
– Что ж, вы хоть не устраиваете больше потоп и не поднимаете бурю, как раньше, когда я покидал гавань, – и то хорошо. Хочу отчалить из дома в добрую погоду, и чтобы проводы были веселые. Особенно теперь, ведь я не смогу бросить тут якорь целый год или даже больше. – Эмиль сдвинул на затылок фуражку и осмотрелся, показывая, как любит старый добрый Плам и как расстроится, если никогда больше его не увидит.
– Тебе и без меня соленой воды хватит. Я последую примеру спартанских матерей и безропотно отправлю в бой своих сынов, лишь напутствую напоследок: «Со щитом или на щите», – весело пообещала миссис Джо, а после добавила: – Я временами хочу уплыть вместе с тобой, да так однажды и поступлю, когда станешь капитаном и обзаведешься собственным кораблем. Думаю, ждать осталось недолго, ведь дядя Герман тебе поможет.