Мистер Баэр отложил бумаги и встал перед семейством; его твердый тон успокоил миссис Джо и придал сыновьям смелости.
– Дети, говорите правду. Мы все выдержим, не надо нас жалеть. Теду многое прощается за честность, он и сам это знает, так что говорите без утайки.
Тед тотчас зарылся в подушки – только красные уши торчали на поверхности, – а Роб вкратце обо всем рассказал, ничего не скрывая, но и не сгущая красок, и поспешил добавить: Дон бешенством не болен, его собственная рана почти зажила и никаких страшных последствий не принесет.
Однако миссис Джо так побледнела, что Роб приобнял мать; отец же отвернулся и отошел в сторону, воскликнув «Ach Himmel!»[42] – в голосе его звучали боль, облегчение и благодарность, так что Тед накрылся еще одной подушкой, дабы заглушить слова отца. Вскоре все успокоились, но такие новости всегда вызывают потрясение, даже если опасность уже позади, и миссис Джо крепко обняла Роба, пока профессор не притянул сына к себе и не сжал обе его руки.
– Опасность испытывает человека на храбрость, и ты с этим испытанием справился, но я не готов пока проститься со своим дорогим мальчиком – слава богу, что он цел и невредим!
Из-под подушек послышался сдавленный стон вперемешку со всхлипом, а длинные ноги Теда дрогнули с таким отчаянием, что мать смягчилась и взялась раскапывать подушки, пока не показалась рыжеватая шевелюра; миссис Джо погладила сына по волосам и не удержалась от смешка, пусть на ее щеках и блестели слезы.
– Вылезай и получи прощение, бедный грешник! Я уже поняла, как ты настрадался, и добавлять не стану – я мучилась бы сильнее тебя, только если бы с Робом произошла беда. Эх, Тедди, постарайся как-нибудь совладать со своим норовом, пока не поздно!
– Мамочка, я правда пытаюсь! Никогда этого не забуду – надеюсь, теперь я исцелился, а если нет, то грош мне цена. – Тед дернул себя за волосы, не зная, как еще выразить угрызения совести.
– Совсем не грош, дорогой, – я и сама подобное пережила в пятнадцать, когда Эми едва не утонула, и мамочка помогла мне так же, как я сейчас тебе. Если одолевает злоба, обращайся ко мне, Тедди, и мы вместе ее победим. Боже мой! Сколько раз я сама билась со стариком Аполлионом[43] и проигрывала – впрочем, не всегда. Вставай под мой щит, и будем сражаться до победного.
На минуту все смолкли, только Тед с матерью смеялись и утирали слезы одним платком, а Роб стоял, на его плече была рука отца, и радовался, что родители все узнали и простили, хотя семейство запомнило этот случай навсегда – подобный опыт идет человеку на пользу и объединяет любящие сердца.
После Тед встал, подошел к отцу и сказал смиренно и храбро:
– Меня следует наказать. Прошу, папа! Но сначала прости, ведь простил же Роб.
– Прощу, как всегда, mein Sohn[44], хоть семижды семьдесят раз, если придется. Ты и без того сурово наказан. Так пусть урок не пропадет даром. А он не пропадет – стараниями твоей матери и Создателя. А в моем сердце найдется место для вас обоих!
Профессор широко раскрыл объятия обоим мальчикам, как истинный немец – они не стыдятся лаской или добрым словом выразить отцовскую любовь там, где американец только похлопает отпрыска по плечу или ограничится кратким: «Ну, ничего!»
Миссис Джо любовалась этим зрелищем с дивана, и романтическая душа ее радовалась; потом родные спокойно поговорили, поведали без утайки все, что лежало на сердце, и нашли великое утешение в доверии, которое возникает между людьми, когда любовь прогоняет страхи. Условились ни с кем это не обсуждать кроме Нэн – ее следовало поблагодарить и наградить за храбрость, благоразумие и преданность.
– Всегда знала, какой замечательной она вырастет, и вот тому подтверждение. Никакой паники, криков, обмороков и шума – только рассудительность и сноровка. Умница! Чем же мне ее отблагодарить? – воодушевилась миссис Джо.
– Заставь Тома уехать и оставить Нэн в покое, – предложил Тед, почти вернувшийся к прежнему себе – только дымка задумчивости накрывала теперь его веселые черты.
– Точно! Он назойлив, как комар. Нэн запретила ему приходить, пока она здесь, и отправила восвояси вместе с Деми. Мне нравится старина Том, но рядом с Нэн он становится дурак дураком, – пожаловался Роб, подходя к отцу, чтобы помочь с письмами.
– Так и сделаю! – решительно отозвалась миссис Джо. – Нельзя девочке ломать себе карьеру из-за глупой мальчишеской влюбленности. Если уступит, не выдержав его напора, то пиши пропало. Женщины много ее мудрее совершали такую ошибку и жалели всю жизнь. Пусть Нэн сначала найдет свое место в мире и покажет, на что способна, а уж потом выходит замуж, если захочет, только за мужчину под стать себе.
Но помощь миссис Джо не понадобилась, ибо любовь и благодарность способны творить чудеса, а стоит прибавить к ним молодость, красоту, его величество случай и фотографию – и успех обеспечен, что невольно доказал наш слабовольный Томас.
Глава восьмая. Джози в роли русалки
Пока юные Баэры подвергались дома серьезному испытанию, Джози радовалась жизни в Роки-Нук, ведь Лоренсы умели превратить летнее безделье в приятное и полезное занятие. Бесс очень любила свою милую кузину, а миссис Эми прививала ей хорошие манеры, ибо считала так: станет племянница актрисой или нет, а воспитание женщине всегда пригодится; ну а дядя Лори с удовольствием занимался греблей, катался верхом, играл и отдыхал в обществе наших юных веселушек. На приволье Джози расцвела, точно полевой цветок, а у Бесс порозовели щечки, да и характером она стала живее и веселее – обе барышни очень полюбились соседям, чьи домики стояли у берега или на утесах у прекрасной бухты.
Лишь один смятый лепесток розы омрачал счастье Джози, одно неисполненное желание наполняло ее тоской, со временем перешедшей в одержимость, не давало девочке покоя и делало ее настороженной, точно детектива, который идет по горячему следу. Дело было вот в чем: мисс Кэмерон, великая актриса, тоже сняла гостевой домик на Роки-Нук, чтобы отдохнуть и поработать над новой ролью для следующего сезона. Она ни с кем не общалась, кроме одного-двух друзей, отдыхала на отдельном участке пляжа и ничем не привлекала внимания – за исключением тех случаев, когда проезжала мимо в экипаже или попадала под пристальные взгляды любопытных зевак – они следили в театральные бинокли, как плещется в волнах силуэт в синем. Лоренсы узнали актрису, но не нарушали ее уединения и после единственного визита оставили в покое, пока сама не захочет их общества – мисс Кэмерон этой любезности не забыла и отплатила за нее сторицей, как мы увидим дальше.
Но Джози была точно голодная маленькая муха, что жужжит над закрытой банкой меда, – присутствие кумира ее безмерно волновало и мучило. Она жаждала видеть, слышать, разговорить и поближе узнать эту одаренную счастливицу, которая умела трогать сердца людей своим искусством, завоевывать друзей силой добродетели, великодушия и красоты. Такой актрисой девочка и мечтала стать и не видела тому преград – ведь есть же у нее талант! На сцене нужны женщины этого склада – они способны очистить и возвысить в глазах людей профессию, призванную не только развлекать, но и просвещать. Если бы добрая мисс Кэмерон знала, какая глубокая преданность и тоска скрыты в маленькой девочке, которая то прыгала по камням, то плескалась на берегу, то скакала мимо ее ворот на шотландском пони, то, конечно, осчастливила бы барышню взглядом или словом. Увы, уставшая от зимнего сезона и погруженная в новую роль, женщина обращала на юную соседку не больше внимания, чем на чаек у пристани или ромашки в поле. Букетики на пороге, серенады под стеной сада и восхищенные взгляды давно уже не вызывали у нее интереса, и Джози совсем отчаялась, когда ни одна из уловок не сработала.
– Может, залезть на сосну и свалиться ей на крышу веранды или пусть пони нарочно сбросит меня у ее ворот, я потеряю сознание и меня пронесут в дом?.. Тонуть рядом с ней бесполезно – не смогу пойти на дно, да и она пошлет кого-нибудь на помощь, и все. Как же поступить? Я непременно должна с ней увидеться, рассказать ей о своих мечтах – она скажет маме, что мне под силу однажды стать актрисой, мама ей поверит, и тогда… О, хоть бы она согласилась меня обучать, какое было бы счастье!
После обеда они с Бесс хотели искупаться – утром им помешали рыбаки.
– Жди своего часа, милая, и наберись терпения. Папа обещал тебе помочь до конца сезона, а он всегда держит слово. Положись на него, не устраивай выходок, – попросила Бесс, пряча волосы под белой сеткой под цвет купального костюма, пока Джози пылала от волнения и стояла красная точно рак.
– Терпеть не могу ждать, но придется. Надеюсь, она сегодня пойдет купаться, хотя сейчас и отлив. Она сказала дяде, что утром ей пришлось вернуться домой – люди таращились и заходили на ее часть пляжа. Давай поныряем с высокой скалы! Там одни няни с детьми, сможем плескаться сколько душе угодно!
Они ушли и здорово повеселились: в маленькой бухточке никто, кроме них, не купался, а малыши восторгались их водной акробатикой, ведь обе барышни замечательно умели плавать.
Когда они обсыхали на большой скале, Джози вдруг стиснула руку Бесс и едва не спихнула ту в море.
– Вот она! – вскричала Джози восторженно. – Гляди! Идет купаться. О, как чудесно! Хоть бы она слегка утонула, а я бы ее спасла! Или пусть краб ее цапнет за палец – да что угодно, лишь бы я могла с ней заговорить!
– Не смотри так бесцеремонно, она любит тишину и покой. Притворимся, будто не замечаем ее, как и положено воспитанным людям, – ответила Бесс и перевела взгляд на проплывающую мимо белую яхту.
– Давай как бы невзначай подберемся поближе к ней – якобы рассмотреть водоросли на камнях. Поплывем на спине, носами кверху, точно и не видим ее, – вряд ли она станет возражать. Ну а потом, когда дальше не получится притворяться, поспешим об