– Будешь так трясти головой, последний мозг растеряешь, а я бы на твоем месте его приберег, – поддразнил Тед.
– С чего пошла гражданская война? – спросил дедушка, многозначительно подчеркнув слово «гражданская», отчего наши бойцы слегка умерили свой пыл.
– Ну, мы корпели над «Илиадой», как раз дошли до места, где Юноне Зевс велит не вмешиваться в его планы, а не то отведает кнута, и Джози возмутилась, что Юнона послушалась. А я сказал, что все верно – старик был прав, женщины ничего в делах не смыслят и должны подчиняться мужчинам, – объяснил Тед к большому веселью слушателей.
– Пускай богини поступают как угодно, но вот гречанки и троянки совсем уж нюни, раз слушались своих мужчин – они ведь в собственных же битвах не могли сражаться, вечно Палладе, Венере и Юноне приходилось их подбадривать, не то потерпели бы поражение. Подумать только – обе армии сидят себе и смотрят, как два героя бросаются друг в друга камнями! Нет уж, невысокого я мнения о вашем Гомере. Вот Наполеон или Грант[22] – совсем иное дело.
Очень уж забавно прозвучала отповедь Джози – словно птичка-колибри взялась отчитывать страуса; всех рассмешили ее претензии в адрес бессмертного поэта и богов.
– А Наполеонова Юнона, надо полагать, хорошо жила? Вот и спорь с девчонками – все аргументы вперемешку, – сострил Тед.
– Как у той девицы у Джонсона[23], которая «рассуждала не категорично, а вразброс», – подхватил дядя Лори, наслаждаясь битвой.
– Я лишь оценивала их боевые качества. Ну а в плане женщин… разве не был Грант добрым мужем, а миссис Грант – счастливицей? Уж он-то не грозил отстегать ее за вполне естественный вопрос, а Наполеон если и поступил с Джозефиной несправедливо, все-таки храбро сражался, и никакой Минерве не пришлось над ним хлопотать. А эти – жалкая компания, от щеголя Париса до Ахилла, вечно хандрившего на корабле, и все Гекторы и Агамемноны Греции не изменят моего мнения! – заявила непреклонная Джози.
– Сражаешься ты, как истинный троянец, это видно. Ну а мы покорно понаблюдаем, точно те две армии, как вы с Тедом бьетесь за победу. – Дядя Лори оперся на воображаемое копье, словно воин.
– Боюсь, придется разойтись – с небес спускается Паллада и вот-вот заберет нашего Гектора, – с улыбкой заметил мистер Марч: Джо подошла напомнить сыну, что скоро ужин.
– Вернемся к бою позже, без вмешательства богинь, – решил Тедди и отвернулся с неожиданной прытью – вспомнил, какое его ожидает лакомство.
– Клянусь Юпитером, воин покорен всего-навсего булочкой! – крикнула ему вслед Джози, радуясь возможности употребить грубое выражение, неприемлемое для ее пола.
Тедди не остался в долгу и с благовоспитанным видом уколол ее парфянской стрелой:
– Подчинение приказу – вот первейшая обязанность солдата.
Джози приготовилась уже воспользоваться женским преимуществом всегда оставлять последнее слово за собой, но не успела с ее губ сорваться едкая отповедь, как по лестнице взбежал чрезвычайно загорелый юноша в синем костюме.
– Эй, на палубе! – кликнул он. – Где все?
– Эмиль! Эмиль! – обрадовалась Джози. Тед тотчас бросился Эмилю навстречу, и недавние противники закопали топор войны, дружно приветствуя новоприбывшего.
О булочках позабыли, и дети, точно два хлопотливых буксира, что тянут крупное торговое судно, потащили Эмиля в гостиную, где он расцеловал всех женщин и пожал руку всем мужчинам кроме дяди – его юноша по немецкой традиции обнял, к большому удовольствию присутствующих.
– Не знал, получится сегодня пришвартоваться или нет, но вот получилось – и я сразу взял курс на старый добрый Плам. А там ни души, вот я и развернулся на Парнас – гляжу, а все матросы в сборе! Благослови вас Бог, как я рад всех видеть! – воскликнул морячок, лучась улыбкой и широко расставив ноги, словно под ним по-прежнему качалась палуба.
– Надо говорить не «благослови вас Бог», а «свистать всех наверх», Эмиль, а то не очень по-мореходному получается. До чего ж ты славно пахнешь кораблем и дегтем! – восхитилась Джози, восторженно вдыхая свежие морские ароматы, что Эмиль принес с собой. Среди кузенов он был ей дороже всех, да и она была у Эмиля любимицей, а потому знала: в туго набитых синих карманах скрываются для нее разные сокровища.
– Отставить, матрос! Дай-ка сначала измерить глубину, а потом уж ныряй, – рассмеялся Эмиль, прекрасно понимая причину сестринских ласк, и, удерживая Джози одной рукой, другой принялся вынимать из карманов всяческие диковинные коробочки и свертки с разнообразными названиями и начал раздавать с подобающими объяснениями, вызывающими дружный смех – Эмиль был известный остряк.
– Вот этим канатом нашу бойкую лодочку можно удержать на месте… минут на пять, – возвестил он, надев Джози через голову цепочку с прелестным коралловым кулоном. – А вот подарок Ундине от русалок. – Он протянул Бесс нитку жемчуга на серебряной цепочке. – Я подумал, Дейзи не откажется от скрипки, а кавалера ей Нат подберет, – с усмешкой продолжил моряк и вынул из бумаги изящной работы брошку в форме скрипки.
– Уверен, не откажется. Я сам ей отнесу, – вызвался Нат и тотчас отправился выполнять приятное поручение – уж он найдет Дейзи вперед Эмиля.
Эмиль прыснул и вынул затейливого резного медведя – голова у фигурки откинулась, и внутри обнаружилась вместительная чернильница, которую морячок, расшаркавшись, преподнес тете Джо.
– Зная вашу любовь к этим замечательным животным, я привез вам образчик – обмакивать перо.
– Прекрасно, Коммодор! Продолжай в том же духе, – ответила довольная миссис Джо, а профессор предсказал, что из глубин чернильницы явятся «труды, достойные Шекспира», ибо его любимая брюнетка непременно найдет в ней вдохновение.
– Раз тетя Мэг носит капоры, несмотря на молодость, я попросил Людмилу достать немного кружев. Надеюсь, вам понравится. – Из мягкой оберточной бумаги он вынул полупрозрачные ленты, одна из которых вскоре легла на красивые волосы миссис Мэг облачком снежинок.
– Для тети Эми я ничего достойного не нашел – у нее и так есть все что душе угодно, – поэтому принес картинку. Она мне напоминает о тете в то время, когда Бесс была маленькой. – Он протянул миссис Эми овальный кулон из слоновой кости с написанной на нем златовласой Мадонной, что держала в складках синего покрывала розовощекого младенца.
– Какая прелесть! – воскликнули все, и тетя Эми, повесив кулон на синюю ленту из прически Бесс, тотчас надела его на шею; подарок пришелся ей по душе, ведь напоминал о счастливейшей поре в жизни.
– Льщу себя мыслью, что угадал с подарком для Нэн – миленькие вещицы, но не слишком бросаются в глаза. Своего рода знак, подходящий для врача. – Эмиль гордо продемонстрировал всем серьги с вулканическим камнем в форме маленьких черепов.
– Жуть! – Бесс, не выносившая всего уродливого, перевела взгляд на свои хорошенькие жемчуга.
– Она не станет носить серег, – предупредила Джози.
– Ну, пусть тогда проколет тебе уши, тоже по-своему радость. Ей лишь бы осматривать людей да кромсать ножом, – ничуть не расстроился Эмиль. – У меня в сундуке и для вас добыча отыщется, джентльмены, но я не рискнул ее раздавать, пока не разгрузил подарки для девочек. А теперь делитесь новостями!
И, усевшись на лучший мраморный столик Эми, моряк принялся болтать ногами и тараторить со скоростью десять узлов в час, покуда тетя Джо не повела всех на праздничное чаепитие в честь Коммодора.
Глава третья. Недавняя передряга Джо
На творческом пути семейства Марч встречалось немало приятных сюрпризов, но величайший из них заключался в том, что однажды гадкий утенок превратился если не в прекрасного лебедя, то, по крайней мере, в курочку, несущую золотые яйца. Причем имеющие на литературном рынке столь неожиданный успех, что через десять лет дерзкая заветная мечта Джо наконец осуществилась. Как и почему – этого она толком не поняла, просто в один прекрасный день приобрела небольшую славу, а главное – неплохой запас денег, способный преодолеть кое-какие финансовые препятствия в настоящем и обеспечить мальчикам будущее.
Началась история в неудачный для Пламфилда год, когда все пошло наперекосяк – времена выпали тяжелые, школа пришла в упадок, Джо слегла с долгой болезнью из-за бесконечной работы, Лори с Эми были за границей, и гордость не позволяла Баэрам просить о помощи даже у близких, хотя щедрая пара помогла бы им с удовольствием. Прикованная к постели, Джо совсем отчаялась из-за такого положения дел, а потом вдруг решила обратиться к давно забытому перу – единственному способу залатать дыры в бюджете. Одному издателю нужна была книга для девочек, и Джо наспех сочинила короткий рассказ о своих с сестрами приключениях, хотя больше любила писать о мальчиках, – и решила попытать счастья, пусть и без особых надежд.
Жизнь Джо вообще не отличалась предсказуемостью. Чему и удивляться, что первая книга, в которую она вложила много лет упорного труда, больших надежд и упований юности, на пути к успеху затонула, хотя обломки еще долго держались на плаву и принесли кое-какую прибыль если не автору, то хотя бы издателю. А вот наспех сочиненный рассказ, отосланный в издательство со слабой надеждой на несколько долларов, нежданно-негаданно поймал попутный ветер, обзавелся мудрым рулевым, доплыл до гавани всеобщего одобрения и вернулся домой груженный золотом и славой.
Мир не видывал более изумленной женщины, чем Джозефина Баэр в тот день, когда ее маленький кораблик вошел в порт с поднятым флагом, громогласно салютуя из прежде молчавших пушек; лучшим подарком ей послужили радостные лица близких, праздновавших с ней, и дружеские рукопожатия после искренних поздравлений. С тех пор корабли Джо плавали безмятежно – ей оставалось только нагружать их да отправлять в успешные рейсы, а затем раздавать добытые сокровища родным, ради которых она и трудилась.
Слава ее не слишком прельщала, ибо в наши дни больно много дыма идет от маленьких костерков, да и известность еще не значит почет. Вот доход – другое дело, его Джо приняла с благодарностью, пусть он был и куда меньше, чем считала щедрая публика. Поднявшись, волна вздымалась все выше и мягко принесла семейство в уютную гавань, где старшие члены могли отдохнуть от бурь, а младшие – приготовить лодки к плаванию по морю жизни.