м они возвращаются и угрюмо сопровождают тебя до парома.
Оказавшись на корабле, ты играешь в кошки-мышки. Ты прячешься от стюардов, капитана и всех, кто может быть знаком с семьей Адонис. В порту ты нервно разглядываешь всех и каждого, подозревая, что любой из окружающих тебя людей может быть прислан за тобой. Пара покупает тебе билет на экспресс до Рима. Мужчина дает тебе сто евро впридачу и пишет на листке свое имя и адрес на случай, если по какому-то счастливому стечению обстоятельств ты решишь вернуть им деньги.
Ты садишься на поезд до Рима, а там отправляешься прямиком в американское консульство, чтобы рассказать о семье Адонис, об украденном паспорте, о том, что они хотели против твоей воли оставить тебя на Сицилии. Там не верят ничему из рассказанного тобой. «Во-первых, — говорит усталый человек в консульстве, — среди мафии нет семьи Адонис. Во-вторых, они заинтересованы в удержании американки на территории Сицилии так же сильно, как в содержании крокодила у себя в ванне».
Вернувшись домой, ты больше никогда не покидаешь США. Ты пытаешься провести кое-какое расследование, но тебе не удается найти никакого подтверждения связи семьи Адонис с организованной преступностью, хотя откуда им знать? Что, банды выкладывают в Сети список своих родственников? Ты ждешь того дня, когда на пороге твоего дома появится Мария или кто-нибудь из ее сыновей и снесет тебе голову за то, что ты сбежала из семьи. Ждать приходится долго. Перед тем как ты умрешь, подавившись персиковой косточкой, ты выйдешь замуж за парня, у которого эрекция появляется так же часто, как интересные идеи, то есть почти никогда. Ты рожаешь от него двоих детей, которые тебе не особенно нравятся. Ты ждешь, когда появятся братья Адонис. Ты наблюдаешь. Но никто так и не появляется.
243
Ты не веришь ему — ты даешь немцу хорошего смачного пинка и вышибаешь у него из-под рук костыли. Он падает на локти, сильно ударившись и крича от боли. Из-за вашей потасовки все на улице останавливаются — быстро собирается толпа, и все автоматически решают, что это немец обижает девушку, а не наоборот. Они начинают орать на него. «Проклятые наци! — говорит владелец одного из магазинов. — Из-за вас всегда неприятности!» Владелец магазина пинает немца под ребра, и вся толпа напускается на него вслед за ним. Ситуация выходит из-под контроля. В тот момент, когда ты отступаешь назад, вырываясь из толпы, на своем серебристом «Мотто гуцци» подъезжает Марко. Ты запрыгиваешь к нему. Вы уноситесь прочь по неровной булыжной мостовой, подальше от разбушевавшейся толпы.
Вы выезжаете за город, к подножью горы. Ветер гладкими пальцами расчесывает тебе волосы. Твое лицо и ноги купаются в солнце. Одеколон Марко пахнет лимонами, ты зарываешься лицом в его волосы. Вы проводите вместе целый день, осматривая старинные руины и перекусывая в придорожных кафе. Трудно сказать, когда именно, в какой момент ты взглянула на него иначе, но ты вдруг обнаруживаешь, что держишь его за руку, наклоняешься к нему, прижимаешься своими губами к его губам.
Немец умирает. Об этом говорят в новостях и пишут в газетах, он совершенно точно был связан с мафией, но был только пешкой: его использовали для мелких преступлений. Свой паспорт ты находишь у себя под кроватью, в дальнем темном углу, куда он завалился, потому что кто-то случайно затолкнул его туда ногой или шваброй. Когда ты осознаешь, что твоя виза истекает через полгода и что скоро нужно будет уезжать, Марко становится посреди площади на одно колено и просит тебя выйти за него замуж.
Организацией всей свадьбы занимается Мария — ничего более экстравагантного ты в жизни не видела. Твои родители прилетают из дома, мама нервничает, а папе любопытно, но к концу их пребывания за время свадебных торжеств было выпито столько вина и все столько смеялись и танцевали, что можно говорить о том, что между всеми наладились по-настоящему дружеские связи. Они даже поговаривают о переезде на Сицилию, если у них будет внук, и всего через год на свет появляется прелестный пухлый малыш Винченцо. У него астма и слабое сердце, но он — твое яблочко, твой ангел, твоя северная звезда, твоя гора Везувий, вся Италия.
В центральной Сицилии ты открываешь обувной магазин, популярный бутик, в котором продаются туфли не только местного мастера, живущего на горе, но и из Милана, Парижа, Нью-Йорка и Токио. В твоем магазине покупают богатые женщины, невесты и жены, которым удалось откладывать деньги. Винченцо растет в магазине, играет и спит в окружении этих возбужденных и демонстративных женщин, и поэтому многие люди думают, что это твоя вина, что он оказывается голубым. А тебе совершенно наплевать, голубой он, розовый, в горошек или в клеточку. Он — само совершенство.
Разумеется, вся критика сходит на нет, когда он открывает собственную линию обуви в Риме, а потом переезжает в Лос-Анджелес, где становится главным художником по костюмам для крупнобюджетных голливудских картин. Он посылает тебе деньги, а когда ты становишься слишком стара, чтобы управлять магазином, переезжает на Сицилию со своим любовником Робертом, они вместе покупают виллу на холмах и начинают заниматься бутиком.
Ты доживаешь до глубокой старости, ты старше, чем кто-либо из известных тебе людей. Может, дело в рыбе или в оливковом масле, но ты доживаешь до ста восьми лет. Ты умираешь во сне; рядом с тобой, свернувшись калачиком, спят три кошки.
244
Ты следуешь за Джедом в Новую Зеландию, где вы обследуете Белый остров, вулкан в форме подковы, в котором, по слухам, распускаемым маори, живут братья-близнецы, которые едят белых людей. Раньше там, на берегу, была серная шахта, но ее забросили, когда все рабочие погибли в результате оползня, а в живых остался только желтый кот. Несмотря на то что каменные стены кратера молчат и мелкие камушки на его склонах не шевелятся, он все еще действующий. Он не извергает лаву, но дышит паром, выпускает дым и шипит, отчего ты ощущаешь приток адреналина и в любую минуту готова убежать.
Вы с Джедом живете в его доме на материке и вместе путешествуете по его делам (летом вы на Таормине, зимой на Белом острове). Так вы живете двадцать лет, собираете данные, делаете фотоснимки, анализируете результаты полевых исследований. Джед немногословен, но у него добрые намерения, и хотя по ночам часто тебе бывает одиноко и хотелось бы, чтобы он больше с тобой разговаривал, ты любишь его. Вы не женитесь — Джед не из тех, кто женится, но у вас есть душевное родство и близость, и большего вам не нужно.
Время от времени ты занимаешься сексом с местными парнями, теми, кто не уезжает в колледж. Обычно ты встречаешься с ними по пути в город по делам. Ты приходишь к ним в их маленькие, тесные квартирки и исходишь потом на узких односпальных кроватях. Джед либо не знает, либо никогда не упоминает об этом. Может, он понимает, что женщине, как и гоночной машине или любому сложному техническому прибору, время от времени требуется обслуживание.
Потом однажды ясным зимним утром у основания Белого острова раздается звук, похожий на аплодисменты. По земле пробегает дрожь. Джед смотрит наверх, и практически в ту же минуту на него падает белый кусок скалы, похожий по форме на воробья. Ты отказываешься хоронить его тело и вместо этого нанимаешь нескольких мальчишек из племени маори, чтобы отнести его переломанные останки вверх по склону и сбросить их в кратер с теплой лавой. Больше ты не станешь подниматься ни на один вулкан. Вместо этого ты остаешься в маленьком домике на материке с видом на море, пока не становишься старой и иссохшей, как обожженная лавой скала.
Ты умираешь в возрасте семидесяти четырех лет от птичьего гриппа. Жар, заложенный нос, тяжелая голова. Люди молятся. Ночью у тебя поднимается температура; снаружи дует холодный ветер; ты всплываешь вверх, вверх, туда, откуда можешь видеть все.
245
Ты говоришь Джеду, что слишком долго была вдали от дома и хочешь вернуться назад. Он разочарован, но целует тебя в лоб и говорит: «До свидания». Он дарит тебе карту Италии и часы в том же стиле, что и у него, которые показывают время в трех разных городах. «Пусть на одном из циферблатов всегда будет итальянское время, — говорит он, — на моих часах будет так же».
Ты решаешь не звонить своим родителям, чтобы сказать, что едешь домой, — ты хочешь сделать им сюрприз. Когда ты показываешься на пороге, выясняется, что они нашли тебе замену — студентку по обмену из Японии, которая живет в твоей комнате. «Мы не знали, собираешься ли ты вообще возвращаться, — объясняет твой отец, — а Нана — лучшее, что когда-либо с нами случалось. Ну, ты понимаешь».
Оказывается, эта крошечная прелестная японка совершенно пленила твоих родителей. От них только и слышишь: «Нана то, Нана это». Чего ради ты вообще вернулась? Ты смотришь на свои часы, которые по-прежнему показывают итальянское время. Ты скучаешь по Джеду. За ужином по случаю твоего возвращения они заставляют ее рассказать тебе о японских традициях, и никто не спрашивает тебя о твоем путешествии (вернее, какие-то вопросы они все-таки задают, но все они так или иначе обращены к Нане). Поскольку у тебя больше нет своей комнаты, ты звонишь старому школьному приятелю Джереми, который, по слухам, купил дом. Слухи оказываются правдой. А еще правдой оказывается то, что его подружка только что съехала и ему чертовски одиноко. Он будет счастлив, если ты остановишься у него и пробудешь столько, сколько захочешь.
Единственная проблема состоит в том, что дом находится слишком далеко от города, около часа езды к западу, в маленьком городке Мэйпл-Лэйк. Все равно, зато свежим воздухом подышишь. Джереми работает там на ферме по разведению фазанов — большом участке земли, полностью затянутом сверху сеткой, чтобы фазаны не смогли выбраться. «Это как концлагерь для фазанов, — говорит он, — но платят хорошо».