— Ты сейчас о чем?
— О том, что он занимался с тобой чем угодно, но не твоим здоровьем. Николай — тебе ни с какого бока не родственник. Приказ на устранение Ильи отдал он. А Илья — твой единственный сын, между прочим.
— Трефилов мог соврать.
— Не мог. Это я тебе как тестировщик зелья определенно говорю. Не врал он. А Коля с тебя еще клятву пытался получить, и ты ее почти дал. Илья, среди твоих умений нет возможности видеть ментальные закладки?
— К сожалению, нет, — ответил я. — Я ментальной магией не владею совсем.
Это, конечно, было не совсем правдой, потому что определенные навыки, связанные с менталом, встречались в ряде изучаемых мной модулей. Те же сон и контроль пациента как раз имели ярко выраженную ментальную составляющую, хотя считались целительскими заклинаниями.
— А что видишь, кроме клятв?
— Блоки, типы маскирующих заклинаний, степень родства
— Маловато… — разочарованно сказал Греков. — Нам бы что посильней сейчас. Что еще есть?
— У нашего Рода Песцовых много секретов, — с насмешкой ответил я, — о которых мы посторонним не рассказываем.
— Так ты не посторонний. Ты практически Шелагин.
— Практически я Песцов. Мне только проблем и обязательств Шелагиных для полного счастья не хватало.
— В комплекте с ними еще идет не хилый такой кусок власти, — напомнил Греков. — А сложить возможности Шелагиных и твои умения — и уже можно отбиваться от Живетьевых.
— Их император поддерживает.
— Тем более. Ты от родства не открещивайся. Я, можно сказать, только на этом основании не обратил внимание на то, что Николай был вырублен тем же умением, что и мои люди у квартиры Федора Шишкина, где ты побывал.
— Удивляюсь, Алексей Дмитриевич, как в ваше подразделение попадают люди, склонные к обморокам. Мы же решили, что у Николая Шелагина был обморок, не так ли?
— Мы решить можем и так и эдак, в зависимости от интересов княжества, да, Саш?
Шелагин в наш разговор не вмешивался. Сидел он спиной ко мне, поэтому я не мог определить, как он относится к словам Грекова.
— Интересы княжества никак не повлияют на моего сына. Я ему и без того столько задолжал, что не имею права что-то требовать с него. И то, что он нам сейчас не отказывается помочь, — с его стороны одолжение, а не обязанность.
— Я и себя спасаю, — напомнил я. — Потому что Живетьевы приговорили всех Шелагиных, а меня считают одним из них. Правда, у меня есть варианты, как уйти из их зоны влияния, но мне они не нравятся, потому что не дают стопроцентной гарантии, вот и приходится крутиться.
— Илья, если ты с нами поделишься своими знаниями, мы сможем защитить тебя куда эффективнее, — заявил Греков. — Мы догадываемся об источнике твоих знаний, и он нам нужен.
— Если вопрос так стоит, то мы с вами расстаемся здесь и сейчас, — отрезал я. — Александр Павлович, остановите машину.
Шелагин покрутил головой и сказал:
— Илья, не торопись. Клянусь, что ни одна из тайн Ильи Песцова не будет раскрыта без его разрешения и что я не буду претендовать на его тайны. Алексей сейчас даст точно такую же, на этом будем считать инцидент исчерпанным.
В ауре Шелагина появился отпечаток клятвы, а Греков недовольно посопел и неохотно сказал:
— И я клянусь, что ни одна из тайн Ильи Песцова не будет мной выдана без его разрешения и что я не буду претендовать на его тайны. Развлекайся, парень, как хочешь.
Это было щедро и оказалось очень вовремя. Я проверил Метку Живетьева и напрягся, потому что он внезапно резко отклонился от курса в Верейск и двигался определенно в другое место.
— Живетьев свернул к Проколу.
— Откуда ты знаешь? — подозрительно спросил Греков, повернувшись ко мне. Меня он видеть не мог — я все также находился в невидимости — поэтому просто водил глазами по заднему сиденью, пытаясь вычислить мое местоположение.
— Я же сказал, что у меня свои источники информации.
— Которые ее тебе передают прямо в голову?
— Если необходимо, я могу делать звуки вокруг меня неслышными для посторонних.
— Сдается мне, ты сейчас тот же прием используешь, что и я при проверке зелья. Не соврал, но на вопрос не ответил, — проницательно заметил Греков.
— Других ответов у меня для вас не будет. Но Живетьев точно рядом с Проколом.
Метка Живетьева и Маяк у Прокола практически слились. Шелагин остановил машину, явно раздумывая, куда двигаться дальше.
— Если ты поставил на него жучок, то он уже его обнаружил и сейчас нас дезинформирует.
— Это не жучок. И информация о местонахождении Живетьева точная.
— Хотел бы я владеть способами, позволяющими точно определять местонахождения конкретного человека, — проворчал Греков.
— Мой способ несовершенен и довольно ограничен, — посетовал я, с грустью вспомнив о своих несчастных десяти Метках. Да, для Трефилова свободная больше была не нужна, но от этого их количество не выросло.
— Едем к Проколу, — решил Шелагин.
— Может, имеет смысл подождать на дороге? — предложил более осторожный Греков. — Там много людей именно Трефилова, а кто из них сохраняет верность Шелагиным, мы не знаем. Время, конечно, играет против нас…
— Вот именно. Илья, ты что думаешь?
Они оба повернулись ко мне. Со стороны это наверняка выглядело странно: два взрослых лба пялятся на пустое заднее сиденье. Но вряд ли кто приглядывался: дорога не из самых оживленных, а машины проезжают быстро.
— Живетьева нужно брать как можно скорее, а потом ехать в Горинск.
— Зачем?
— Он ездил к Вьюгиным и почти наверняка поставил Пиявку на деда, ее нужно снять чем скорее, тем лучше. И тетю Аллу поймать на горячем. Признание от Живетьева наверняка будет.
Я даже не думал, что буду так переживать за деда, потому что в голове возникали картины одна другой страшнее: тетя Алла могла не удовлетвориться Пиявкой, а посчитать, что глава Рода может обойтись без образования, которое потребует проверку количества кругов. Тогда не нужна новая официальная бумажка, а старая показывает неплохой уровень.
— Давайте трезво оценивать риски, — предложил Греков. — У Прокола мы можем нарваться на людей, подчиненных Живетьеву. Если подумать, то свернул он туда не просто так. Уверен, после звонка тебе, Коля позвонил ему.
«Кстати, а на нас маячка нет?» — спохватился я.
«Был бы, я бы уже сообщил. Ни магических, ни электронных на машине нет.»
На удивление, Шелагин не стал говорить, какой хороший мальчик Коля, напротив, задумался и спросил:
— Решил, что с Трефиловым что-то не то?
— Не исключаю. Николай не дурак. К князю не пустили, хотя он наверняка ломился, голоса Трефилова не слышал, а тут ты еще куда-то срочно подорвался. Иначе зачем было Живетьеву сворачивать к Проколу?
— Он даже развернулся на трассе, — добавил я.
— Поэтому соваться туда в таком составе — идиотизм, — заявил Греков. — Там не княжеские люди, которым можно что-то приказать. Я и раньше говорил, что вы больше теряете, чем выигрываете, делая вид, что Прокола нет. А сейчас уверен: бандитская кодла, что там сидит, выполнит приказы Живетьева, а не твои. Их слишком много для нас троих. Задержать Живетьева нам не дадут, мы его только спугнем.
— И что ты предлагаешь?
— Остановиться и ждать появления. Да, он уже что-то подозревает, но это все равно более выигрышный вариант, чем лезть на его территорию с его людьми.
Княжич задумался. Тут как раз опять позвонил Коля.
— Саша, ты где?
— Стою на дороге. У нас колесо спустило. Размышляем, то ли самим менять, то ли вызвать кого. Место уж больно неудобное.
Голос Шелагина даже мне показался холодноватым, что уж говорить о младшем княжиче, который знал его намного лучше.
— Что-то случилось?
— Коля, ничего не случилось. Мы бы уже возвращались, если бы не прокол.
— Где вы стоите?
— С нами все в порядке, не переживай.
Младший княжич как раз и переживал из-за того, что с нами все в порядке, и непременно хотел это исправить, поэтому настаивал на том, чтобы старший сообщил координаты до тех пор, пока Шелагин не отключился и вообще выключил телефон.
— Не могу понять почему, но он внезапно стал меня раздражать.
— Потому что ты осознал, что на тебя воздействовали ментально, — пояснил Греков. — При слабом ментальном воздействии этого достаточно, чтобы его сбросить.
— Не выдумывай. Я постоянно ношу артефакты против ментала.
— И на приеме у целителя?
— Разумеется, там снимаю, потому что целителям мешают любые артефакты. О черт!
Да, очень сложно перестраиваться с полного доверия целителям на полное им недоверие. Недоверие всем. Я не стал бы доверять и Зимину, потому что тот врал про блоки, пусть и из корпоративной этики. Конечно, можно было предположить, что он действовал так еще и из благих побуждений, потому что не знал никого, кто мог бы такие блоки снимать, и не хотел расстраивать пациента. Но в нашей ситуации лучше перестраховаться.
— Целители должны давать клятву тому князю, на которого работают, — заметил я. — А еще лучше — общую клятву вообще для всех целителей. Что-то в духе «никому не навреди.»
Тем временем Метка Живетьева перестала стоять на месте и шустро так начала к нам приближаться.
— Если вы собираетесь имитировать смену колеса, самое время: Живетьев двигается сюда.
— Ну вот, — оживился Греков. — Тут нам его куда проще будет брать. Не остановится — колеса прострелим.
— Выходим, — скомандовал княжич.
Вышел я вместе с ними, потому что обсуждения не прекратились. Греков даже настаивал привлечь кого-нибудь из своих ребят, чтобы на случай прорыва Живетьева его тормознули на въезде в город. Шелагин предложил обойтись без непроверенных посторонних, сказав, что Живетьева мы притормозим не пулей, так магией. А уж после его допроса станет понятно, кому мы можем доверять.
— Это если он возвращается один, а не караваном машин, — заметил Греков.
Живетьев возвращался не один, но и не караваном: в его машине светилась всего одна точка жизни, о чем я сказал спутникам. Необходимости в этом не было: второй человек в машине Живетьева не скрывался, а сидел рядом с ним. И сам Живетьев не скрывался, напротив — увидев нас, он притормозил, а подъехав близко, остановился и вышел.