— Арина Ивановна, сразу после клятвы от тебя твое заключение закончится, — чуть снисходительно ответил император. — Ты серьезно считаешь, что поймаешь меня на столь простую уловку?
— Но попробовать стоило, — недовольно буркнула она. — Вот что, Костенька, совет я тебе дам. Если Шелагин первым делом потребует признать внука, откажи под любым предлогом. Это в твоих интересах.
— А поточнее?
— А поточнее я тебе скажу, когда на руках у меня будет информация от Эрни, — заупрямилась Живетьева, решившая подстраховаться и не выдавать лишнего, пока остается возможность княжество заполучить. — У Шелагиных явно имела место попытка переворота. Скорее всего, они обвинят в этом Эрни. А ты снятием с целителей иммунитета развязал им руки. Наверняка завтра припомнят все наши огрехи.
— Ожидаемо, — согласился император. — Вы обнаглели и заигрались. Думаешь, я не знаю о суете за моей спиной. Только, Арина Ивановна, ничего тебе не светит.
— Костенька, на что это ты намекаешь? — возмутилась она, сделав голос совершенно старческим. — Живетьевы всегда были верной опорой трона. Вспомни, скольким ты нам обязан, и подумай об этом в следующий раз, перед тем как опять меня обвинить в чем-либо.
— Наличие прошлых заслуг я не умаляю, но они не отменяют нынешних прегрешений.
Говорил император, тяжело роняя каждое слово. Ни о какой доверительной манере речи больше не шло. Он как бы показывал, что не забыл и не простил попытки украсть реликвию. Понял это я, поняла и Живетьева.
— Полно тебе, Костенька, обвинять меня в том, чего я не делала. Обидел ты меня до слез. Ничего я тебе не подскажу. И вообще, устала я, — равнодушно выдохнула Живетьева. — В моем возрасте чаще отдыхать нужно.
— Что ж, Арина Ивановна, не хочешь помогать — отдыхать будешь в заключении. Но учти, если выяснится, что вина твоего внука велика, а ты знала и меня не предупредила, род твой ответит по верхней планке.
Он помолчал, надеясь, что собеседница взвесит риски и признается, но Живетьева уже прикинула, что на одной чаще весов — целое княжество, а на другой — невнятное наказание, поэтому устало бросила:
— Не в чем мне признаваться.
Почти тут же раздался скрип двери, и император сказал: — Уведите задержанную.
— Ты об этом сильно пожалеешь, — на прощанье прошипела Живетьева, метка которой заполыхала жгучей ненавистью.
Больше Живетьева не проронила ни слова, а в шум я перестал вслушиваться, переключился на обстановку вокруг себя. Стояли мы перед дворцом, который был весьма эффектно подсвечен и сиял в ночи праздничной иллюминацией.
— Красиво? — спросил Шелагин, заметив, что я перестал напоминать статую.
— Очень. Стоило приехать и увидеть своими глазами.
Живетьева двигалась по дворцу медленно, то ли отыгрывая возраст, то ли надеясь, что император передумает и ее вернет. Второго не случилось: старушка дошла до выхода, где села в машину с полностью затонированными стеклами, которая проехала мимо нас.
— Завтра ты отсюда выйдешь уже Шелагиным.
Я повернулся к княжичу.
— Сомневаюсь. Независимо от того, первым пунктом пойдет этот вопрос или последним, император откажет.
Глава 24
В эту ночь я использовал модуль магии Металла. Не скажу, что полученные знания сильно облегчили мою жизнь, поскольку были довольно скудными: Ковка металла Изнанки, Стальные когти, Стальные Шипы, Стальные Оковы. Ковка, конечно, вещь полезная в перспективе, но пока ковать мне особо нечего. Разве что спицу от Живетьева переплавить и перековать? Так сказать, заняться тренировками. В идеале, конечно, набрать стоило бы побольше, чтобы хотя бы нормальный кинжал получился. Попросить, что ли, у Шелагиных неограниченный доступ к княжескому Проколу? Там металл Изнанки обнаруживается чаще. Глядишь, к получению четвертого уровня и возможности привязки изнаночных клинков насобираю на что-нибудь приличное. И места для Проколов третьего уровня стоит поискать. Как-то совсем не до того было в последнее время, а возможность-то у меня есть.
Утром мы позавтракали прямо в номере, куда доставили еду из ресторана при гостинице, после чего выехали на Совет. Проводился он в императорском дворце, в специально выделенном для этого дела экранированном помещении, куда не допускали никого, кроме князей, разве что на короткое время, если появлялась необходимость что-то уточнить. Для таких лиц выписывалось специальное разрешение, по которому и производился проход на территорию дворца, и сидели они в помещении рядом, чтобы «быть под рукой», когда появлялась необходимость в их присутствии на Совете.
Кроме нас с Шелагиным, в этом помещении были еще два княжича, один из которых был Георгием Прохоровым, а второго я не знал. Зато все три княжича друг друга прекрасно знали, и между ними завязалась неспешная беседа ни о чем: все острые углы старательно обходились, возможно потому, что беседующие знали о направленных на нас камерах, которые были хорошо замаскированы. Но не настолько, чтобы я их не обнаружил.
Я к разговору прислушивался, но не к тому, что велся возле меня, а к тому, что был за стеной: с магической защитой во дворце было из рук вон плохо, хоть второй раз обноси императорскую сокровищницу. А то после первого они никакого урока не вынесли…
Для настройки пришлось использовать освободившуюся метку на Шелагина-старшего. Я бы предпочел поставить ее на императора, но увы, у меня к нему доступа не было.
— Константин Николаевич мог бы прийти вовремя, — проворчал незнакомый мне голос. — Не уважает он, не уважим и мы. Павел Тимофеевич, может, сообщите, зачем вы нас столь срочно вызвали?
— Давайте все же подождем императора, — отказался князь Шелагин. — Вопрос должен обсуждаться в его присутствии.
— Потому что этот вопрос могу решить только я, не так ли, Павел Тимофеевич? Ведь речь пойдет о вашем внуке, которого вы хотите признать, — начал с наезда вошедший император. — Но право, я не понимаю, к чему такая срочность.
— В том числе, разумеется, я хотел бы признать собственного внука, — с достоинством ответил Шелагин. — Но ради этого не стал бы инициировать внеплановый совет. Появились вопросы, на которые можете ответить только вы, Константин Николаевич.
— Давайте тогда закроем вопрос с вашим внуком. Мой ответ: нет. Если пришлось привлекать административные ресурсы для того, чтобы он мог выиграть княжеские соревнования, то он точно не может быть достоин княжеского титула.
Стало ужасно обидно, что я не могу видеть лиц, присутствующих в комнате, только слышать голоса, а они передают отнюдь не все. Нужно было князю подсунуть камеру, потом просмотрел бы на досуге. Но одно было ясно: император точно поручил найти всю информацию обо мне, чтобы иметь возможность к чему-нибудь придраться. Игнорировать предупреждение Живетьевой он не стал.
— Вас дезинформировали, Константин Николаевич. Единственное административное вмешательство было по удалению моей покойной супруги их комнаты жюри. На тот момент она уже знала, что Илья — мой внук, и делала все возможное, чтобы осложнить ему жизнь.
— Присутствующим вряд ли это интересно, — холодно сказал император, показывая, что не выспался, плохо позавтракал и вообще утром встал не с той ноги.
— Почему же? Как раз это происшествие запустило цепь событий, в результате которой я узнал много интересного. Возможно, не все присутствующие знают, что не так давно я овдовел. Официальной причиной смерти супруги была названа сердечная недостаточность, но на самом деле ее отравили, предварительно обманом вынудив написать записку-признание в убийстве моего внука.
— Постойте, Павел Тимофеевич, — брюзгливо бросил император. — Каком еще убийстве? Ваш внук сидит в комнате ожидания.
— Одну минуту. Я собираюсь показать вам видео. Первое из серии, так сказать, — позволил себе легкую иронию Шелагин.
Судя по комментариям, которые пошли после этого, было показано видео с моей «смертью» и последующим убийством слизня. Первый раз прозвучала фамилия Живетьева.
— И что должна нам доказать эта постановка? — насмешливо спросил император. — Вину Живетьевых? Постыдились бы, Павел Тимофеевич.
— Дайте ему закончить, Константин Николаевич, — пробурчал кто-то. — Мы знаем, что вы всегда выступаете на стороне Живетьевых. Но я уверен, что Павлу Тимофеевичу есть что рассказать и показать и без этого видео.
— Именно так. Это, так сказать, затравка. Следующим пойдет видео допроса моего силовика, организовавшего убийство моего внука, которое не удалось только потому, что Илья оказался мастером иллюзий и подсунул одну из них вместо себя.
Дальше послышались знакомые звуки допроса Трефилова.
— Это что-то из области сказок, — скептически проворчал один из зрителей. — Блоки, подмена детей. Вы нас за идиотов считаете?
— У меня есть подтверждение независимого целителя того, что Николай не мой сын, а Живетьева, — заявил Шелагин.
— Чушь! — пренебрежительно бросил тот же человек. — Это все равно выяснилось бы, когда реликвия наследника не приняла бы. Я знаю Эрнеста Арсеньевича как порядочного и честного целителя. И очень высококвалифицированного.
— Думаю, ваше мнение вскоре изменится. Разумеется, после услышанного мой старший сын… Точнее, мой единственный сын решил переговорить с Живетьевым. Поскольку тот был в отъезде — как выяснилось позднее, участвовал в еще одном противоправном действии, сущей мелочи по сравнению со всем остальным. Так вот, поскольку Живетьева не было в Верейске, Александр в компании верного нам мага выехал ему навстречу. Следующее видео будет посвящено этой встрече.
Смотрели его в полной тишине, был слышен только голос Живетьева и его компаньона. Видео было коротким, поскольку там были только нападение и оставление тел на Изнанке.
Мне опять ужасно не хватало возможности видеть через стену. Уверен, император уже давно понял, что сообщница его обманывала, и сейчас пытался придумать хоть что-то, чтобы выйти без потери лица из неприятной ситуации. Очень неприятной ситуации — здесь как бы трон под задницей не зашатался…