– Так ему и надо – вставил Эмиль.
– Тех, кто совершает дурные поступки, всегда в конце концов изобличают, – добавил Деми с добродетельным видом.
– Не всегда, – пробормотал Джек, который занимался яблоками с большим прилежанием, чтобы можно было отвернуться от остальных и делать вид, что щеки у него красные от близости к огню.
– Это вся история? – спросил Дэн.
– Нет, это только первая часть, вторая интереснее. Некоторое время спустя в школу зашел бродячий торговец и задержался, чтобы показать свой товар мальчикам. Некоторые из них купили у него карманные расчески, губные гармоники и разные прочие мелочи. Среди ножиков был маленький перочинный ножик с белой ручкой, который Льюису очень хотелось купить, но он уже потратил все свои карманные деньги, а одолжить ему никто не мог. Он подержал ножик в руке, с восхищением разглядывая его, пока торговец упаковывал свои товары, а потом неохотно отложил, и торговец ушел. Однако на следующий день торговец вернулся, чтобы сказать, что не может найти именно этого ножичка и думает, что, должно быть, оставил его у мисс Крейн. Это был очень ценный ножичек с перламутровой ручкой, и торговец сказал, что не может позволить себе потерять его. Ножичек поискали, спросили у каждого, не видел ли он его, и каждый решительно заявил, что знать ничего не знает. «Этот молодой джентльмен держал его последним и, кажется, очень хотел его получить. Вы уверены, что положили его обратно?» – спросил торговец у Льюиса, который был очень обеспокоен потерей и уверял снова и снова, что вернул ножик. Но никто не верил его словам; все считали, что именно он взял ножичек, и после бурной сцены мисс Крейн заплатила торговцу, и тот, недовольно ворча, ушел.
– Ножик был у Льюиса? – воскликнул Нат, очень взволнованный.
– Скоро узнаете. Бедному Льюису предстояло новое испытание, так как мальчики все время говорили: «Эй, Старый Крыжовник, одолжи-ка мне твой ножик с перламутровой ручкой» и тому подобное, пока Льюис не почувствовал, что больше не в силах это выносить, и не запросился домой. Мисс Крейн старалась делать все, чтобы мальчики не досаждали Льюису, но это было нелегко, так как они продолжали дразнить его в ее отсутствие. Это самое тяжелое в воспитании мальчиков: они не «бьют лежачего», как они выражаются, но зато изводят его разными мелочами, пока он не пожелает выяснить отношения в драке.
– Я знаю это, – сказал Дэн.
– Я тоже, – добавил Нат тихо.
Джек не сказал ничего, но был совершенно согласен, так как знал, что старшие мальчики презирают его и не дружат с ним по этой самой причине.
– Так что же было дальше с бедным Льюисом, тетя Джо? Я не верю, что он взял ножик, но я хочу убедиться в том, что права, – сказала Дейзи в большой тревоге.
– Неделя проходила за неделей, а дело не выяснялось. Мальчики избегали Льюиса, бедняга чуть не захворал от неприятностей, которые навлек на себя. Он решил никогда больше не лгать и так усердно старался придерживаться принятого решения, что мисс Крейн прониклась жалостью к нему и желанием помочь, а потом действительно поверила, что он не брал ножик. Два месяца спустя после первого визита торговца он пришел снова и с порога заявил: «Знаете, мэм, я все-таки нашел тот ножик. Он провалился за подкладку моего чемоданчика, а на днях, когда я загружал новые товары, выпал прямо мне в руки. Я решил зайти и сказать вам, так как вы заплатили и, наверное, захотите получить его – вот он». Все мальчики столпились вокруг, и при этих словах торговца им стало очень стыдно. Они от всей души попросили у Льюиса прощения, так что он не смог не простить. Мисс Крейн подарила ему ножик, и он хранил его много лет как напоминание о пороке, который принес ему столько огорчений.
– Интересно, почему то, что ешь потихоньку, вредит, а если ешь то же самое за столом, не вредит, – заметил Стаффи задумчиво.
– Наверное, совесть плохо действует на желудок, – сказала миссис Джо с улыбкой.
– Он думает об огурцах, – сказал Нед, и волна веселья прокатилась вслед за этими словами, так как последним несчастьем, постигшим Стаффи, было следующее смешное происшествие. Он съел потихоньку два больших огурца, почувствовал себя очень плохо и признался в этом Неду, умоляя его сделать что-нибудь. Нед добродушно порекомендовал горчичник и горячий утюг к ногам, только, применяя эти средства, сам все перепутал и поставил горчичник на подошвы, а утюг на живот, так что бедный Стаффи был найден в сарае с обожженными подошвами и подпаленной курткой.
– Может быть, вы расскажете нам еще одну историю; эта была такая интересная, – сказал Нат, когда смех утих.
Прежде чем миссис Джо успела отказать этим ненасытным Оливерам Твистам[132], в комнату вошел Роб, волоча за собой свое покрывало, и сказал с очень приятным выражением, направляясь прямо к матери, как к надежной гавани и убежищу:
– Я услышал шум и подумал, что, может быть, случилось что-нибудь страшное, и пришел посмотреть.
– Ты подумал, что, если бы что-то случилось, я забыла бы о тебе, озорник? – спросила мать, стараясь смотреть сурово.
– Нет, но я подумал, что тебе будет легче, если увидишь меня здесь, – отвечал вкрадчивый собеседник.
– Я охотнее увидела бы тебя в постели, так что марш в кровать, Роб.
– Все, кто заходит сюда, должны рассказать историю, а так как ты не можешь, тебе лучше отчалить, – сказал Эмиль.
– Но я могу рассказать! Я рассказываю Тедди кучу всяких историй: о медведях, и о лунах, и о маленьких мухах, которые разговаривают друг с другом, – возразил Роб, намеренный остаться любой ценой.
– Тогда рассказывай прямо сейчас, – сказал Дэн, приготовившись посадить его на плечо и унести.
– Я расскажу, только дайте подумать, – и Роб вскарабкался на колени матери, которая обняла его, заметив:
– Это семейный порок – вылезать из кровати в самое неподходящее время. Деми раньше тоже так делал, а что до меня, то я выскакивала из кровати и залезала обратно целые ночи напролет. Мег иногда казалось, что в доме пожар, и она посылала меня вниз посмотреть, что происходит, а я бродила по всему дому и развлекалась, совсем как ты, мой непослушный сынишка.
– Я придумал, – заявил Роб вполне непринужденно, горячо желая завоевать доступ в этот восхитительный кружок.
Все устремили взгляд на Роба, сидевшего у матери на коленях и завернутого в яркое покрывало, и выслушали со скрытым весельем на лицах следующую короткую, но трагическую историю, рассказанную с серьезностью, делавшей рассказ особенно забавным:
– У одной леди был миллион детей и один хороший маленький мальчик. Она пошла к нему в спальню и сказала: «Ты не должен выходить во двор». Но он вышел и упал в колодец, и утонул.
– Это все? – спросил Франц, когда Роб остановился, чтобы перевести дух после этого многообещающего вступления.
– Нет, есть еще дальше, – и Роб сдвинул пушистые брови, силясь обрести новое вдохновение.
– Что сделала леди, когда он упал в колодец? – спросила мать, пытаясь помочь ему.
– Она вытащила его, завернула в газету и положила на полку, чтобы высушить на семена.
Общий взрыв смеха приветствовал это поразительное завершение рассказа, а миссис Джо погладила кудрявую головку и сказала серьезно:
– Сын мой, ты унаследовал от матери дар рассказчика. Иди навстречу славе, что ожидает тебя.
– Теперь мне можно остаться? Ведь это была отличная история? – воскликнул Роб, обрадованный своим успехом.
– Ты можешь оставаться, пока не съешь эти двенадцать штук воздушной кукурузы, – сказала мать, ожидая, что они исчезнут в один миг.
Но Роб был хитрым маленьким мужчиной. Он ел их один за другим очень медленно, наслаждаясь каждой минутой.
– Может быть, ты, тетя, расскажешь нам вторую историю, пока ждешь его? – сказал Деми, не желая терять время.
– Я, право, ничего не знаю, кроме маленькой истории о дровяном ящике, – сказала миссис Джо, видя, что Роб не спешит съедать угощение.
– А в ней есть мальчик?
– Она вся про мальчика.
– И она правдивая? – спросил Деми.
– До единого слова.
– Отлично! Рассказывай, пожалуйста.
– Джеймс Сноу жил со своей матерью в маленьком доме в Нью-Гемпшире. Они были бедны, и Джеймсу приходилось работать, чтобы помогать матери, но он так любил книжки, что терпеть не мог работать и всегда хотел сидеть и весь день учиться.
– Что за мальчик! Я терпеть не могу книги, а работу люблю, – сказал Дэн, неодобрительно воспринимая Джеймса с самого начала.
– Всякие люди на свете бывают, труженики и ученые равно нужны, и есть в мире место каждому. Но я думаю, труженики должны хоть немного времени уделять учебе, а ученые знать, как работать, если потребуется, – отвечала миссис Джо, переводя взгляд с Дэна на Деми со значительным выражением.
– Я тоже работаю, – и Деми с гордостью показал три маленькие мозоли на своей ладошке.
– А я учусь, – добавил Дэн, кивая со вздохом в сторону классной доски, исписанной аккуратными столбцами цифр.
– Ну так слушайте, что было с Джеймсом дальше. Он не хотел быть себялюбцем, но мать гордилась им и позволяла ему заниматься, чем он хочет, а сама работала не покладая рук, чтобы у него были книги и время читать их. Однажды осенью Джеймс захотел пойти в школу и отправился к священнику, чтобы узнать, нельзя ли поработать на него за приличную одежду и учебники. Так вот, священник слышал разговоры о праздности Джеймса и не был склонен помогать ему, считая, что мальчик, который не заботится о своей матери и позволяет ей работать до изнеможения ради него, вероятно, ленив и не добьется успеха даже в школе. Но, обнаружив, как искренне Джеймс стремится к знаниям, добрый священник заинтересовался им и, будучи довольно оригинальным человеком, сделал мальчику следующее необычное предложение: «Я дам тебе одежду и книги, Джеймс, но на одном условии». «На каком, сэр?» – и мальчик сразу оживился. «Ты должен следить за тем, чтобы дровяной сарай твоей матери всю зиму был полон дров, и заполнять его ты должен сам. Если ты не справишься, то и учеба в школе для тебя кончится». Джеймс посмеялся над странным условием и с готовностью согласился, считая его очень легким.