– А вот и Дженкинс – легок на помине! – воскликнул Том. По аллее к веранде, размахивая газетой над головой, приближался румяный, темноглазый молодой человек.
– Спешите прочесть! «Ежевечерний Сплетник»! Последний выпуск! Ужасное убийство! Банковский клерк бежал от суда! Взрыв на пороховом заводе! Всеобщая забастовка учащихся латинских классов! – взревел Тед, бросаясь на встречу кузену грациозной рысцой молодого жирафа.
– Коммодор встал в гавани и, как только освободится, сразу отдаст якоря, чтобы примчаться к нам на всех парусах, – сообщил Деми «с прелестным нагромождением мореходных эпитафий»[151], взбежав по ступеням веранды и широко улыбаясь.
Все заговорили одновременно, а газету передавали из рук в руки, чтобы каждый мог своими глазами прочесть радостное известие о том, что судно «Бренда», прибывшее из Гамбурга, благополучно встало на якорь в американском порту.
– Завтра он придет к нам своей морской походкой вразвалочку и, как всегда, принесет коллекцию морских диковинок и множество интересных рассказов. Я видел его, веселого, пахнущего смолой, обветренного и загорелого. Он сказал, что плавание прошло отлично и что он надеется стать вторым помощником: его товарищ, занимавший эту должность, сломал ногу и останется на берегу, – добавил Деми.
– Хотела бы я вправить эту ногу, – пробормотала Нэн про себя, сделав рукой характерный профессиональный жест.
– А как Франц? – спросила миссис Джо.
– Собрался жениться! Славная новость для вас! Первый из всего вашего выводка, тетечка, так что можете проститься с ним. Избранницу зовут Людмила Хельдегард Блюменталь, из хорошей семьи, богата, красива и, разумеется, добра как ангел. Старина Франц хочет получить согласие дяди, и тогда он женится и обзаведется хозяйством, чтобы жить дальше счастливым и честным бюргером. Долгих ему лет жизни!
– Рада это слышать. Я так хочу, чтобы каждый из моих мальчиков нашел себе хорошую жену и счастливо зажил с ней в славном маленьком домике. Так что, если все пройдет благополучно, я смогу впредь быть спокойна за Франца, – сказала миссис Джо, складывая руки с очень довольным видом, так как часто чувствовала себя озабоченной курицей с многочисленным выводком, состоящим из цыплят и утят.
– Я тоже рад за Франца, – вздохнул Том, бросив лукавый взгляд на Нэн. – Женитьба – это именно то, что нужно молодому человеку, чтобы не сбиться с пути, и долг хороших девушек – выходить замуж как можно скорее, правда, Деми?
– Если на всех них хватит хороших молодых людей. Женское население превосходит по численности мужское, как тебе известно, особенно у нас, в Новой Англии, чем, вероятно, и объясняется высокий уровень культуры общества, в котором мы живем, – отозвался Джон. Он, склонившись над креслом матери, рассказывал ей вполголоса обо всем, что произошло за день.
– И такое численное соотношение является весьма благоприятным обстоятельством, дорогие мои, поскольку на то, чтобы произвести на свет, провести по жизни и проводить в другой мир каждого мужчину, требуется три или четыре женщины. Вы дорого обходитесь, мальчики, и хорошо, что матери, сестры, жены и дочери добросовестно и с любовью выполняют свой долг, а иначе вы исчезли бы с лица земли, – заявила миссис Джо торжественно, взяв на колени корзинку, полную рваных носков: добрый профессор по-прежнему был тяжел на ногу, а его сыновья очень походили на него в этом отношении.
– При таком положении дел для «избыточных» женщин найдется немало работы: кто-то же должен позаботиться об этих беспомощных мужчинах и их семьях. Я вижу это все яснее с каждым днем и рада тому, что моя профессия позволит мне стать полезной, счастливой и независимой старой девой.
Ударение сделанное Нэн на двух последних словах вызвало у Тома стон, а у остальных смех.
– Я горжусь тобой, Нэн, и уверена, что ты добьешься успеха. Всем нам в этом мире необходимы именно такие полезные женщины. Иногда у меня возникает смутное чувство, что я ошиблась в определении своего призвания и было бы лучше, если бы я осталась незамужней. Но мне казалось, что долг зовет в ином направлении, и я не жалею о сделанном выборе, – заметила миссис Джо, прижимая к груди большой и очень рваный синий носок.
– Я тоже. Ну что бы я делал без моей дражайшей мамочки? – добавил Тед, бросаясь к ней с крепкими сыновними объятиями, в результате чего оба ненадолго исчезли за развернутой газетой, в чтение которой он, к счастью, был погружен до этой минуты.
– Мой дорогой мальчик, если бы ты хоть иногда мыл руки, твои нежные ласки были бы менее губительны для моего воротничка. Но ничего, мое всклокоченное сокровище, лучше уж пятна от травы и земли, чем совсем никаких ласк, – и миссис Джо, как солнце после краткого затмения, появилась из-за газеты, выглядя при этом необыкновенно посвежевшей, хотя ее волосы на затылке зацепились за пуговицы Теда, а воротничок сбился набок.
Тут Джози, которая прилежно учила новую роль на другом конце веранды, неожиданно издала сдавленный вопль и произнесла монолог Джульетты в склепе, да так выразительно, что мальчики зааплодировали, Дейзи содрогнулась, а Нэн пробормотала:
– Слишком сильное умственное возбуждение для девочки ее возраста.
– Боюсь, тебе придется смириться, Мег. Эта девочка – прирожденная актриса. Мы не поднимались до таких высот артистизма даже в «Проклятии волшебницы», – заметила миссис Джо, бросая букет разноцветных носков к ногам раскрасневшейся и запыхавшейся племянницы, когда та грациозно опустилась на дверной коврик.
– Это что-то вроде наказания мне за мое страстное увлечение театром в юности. Теперь я знаю, что чувствовала наша бедная мама, когда я умоляла ее позволить мне стать актрисой. Я никогда добровольно не дам согласия, но все же, возможно, мне снова придется отказаться от моих желаний, надежд и планов.
В тоне матери был оттенок упрека. Это побудило Деми поднять сестру с коврика и, слегка встряхнув, сурово распорядиться, чтобы она «бросила эти глупости на людях».
– Оставь меня, королевский приспешник, или я отвечу тебе монологом Безумной Невесты[152] с моим лучшим «ха-ха»! – крикнула Джози сердито, глядя на него точно обиженный котенок. Когда брат поставил ее на ноги, она сделала великолепный реверанс и, мелодраматично объявив: «Экипаж миссис Уоффингтон подан!» – удалилась вниз по ступеням веранды, а затем за угол, с величественным видом волоча за собой алую шаль Дейзи.
– До чего же она забавна, правда? Я и дня не вынес бы тут от скуки, если бы не было этой девчушки, чтобы меня развлечь. Если она когда-нибудь станет чопорной, я сбегу; так что, смотрите, не губите ее талант в зародыше, – сказал Тедди, хмуро поглядывая на Деми, который, сидя на ступенях, делал какие-то стенографические записи в блокноте.
– Вы с Джози – лихая пара скакунов, и нужна сильная рука, чтобы вами править, но мне это занятие, пожалуй, даже нравится. Джози следовало бы быть моим ребенком, а Робу – твоим, Мег. Тогда в твоем доме царил бы полный покой, а в моем все было бы вверх дном. Ну, а теперь, я думаю, мне следует пойти и рассказать новости Лори. Пойдем со мной, Мег. Небольшая прогулка пойдет нам обеим на пользу, – и, покрыв голову соломенной шляпой Теда, миссис Джо вышла вместе с сестрой, оставив Дейзи следить за оладьями, Теда мириться с Джози, а Тома и Нэн доставить немало неприятностей своим пациентам в следующие четверть часа.
Глава 2Парнас
Название особняку было дано чрезвычайно удачно, и все богини искусств, казалось, проводили тот день дома, так как, когда миссис Джо и миссис Мег поднялись по склону к белоколонному зданию, их встретили живые картины и звуки, самые подходящие для жилища муз. Проходя мимо открытого окна, они заглянули в библиотеку, где председательствовали Клио, Каллиопа и Урания. Мельпомена и Талия развлекались в холле, где несколько молодых людей танцевали и проводили репетицию новой пьесы. Эрато гуляла в саду со своим возлюбленным, а в большом зале сам Феб дирижировал слаженным хором[153].
Аполлоном был наш старый друг Лори; Аполлоном далеко не юным, но по-прежнему красивым и добродушным. Время превратило своевольного мальчика в благородного зрелого мужчину. Забота и печаль, наряду с праздностью и счастьем, во многом помогли формированию его характера; а воплощение в жизнь пожеланий дедушки стало для него долгом, который он исполнял с особой преданностью. Некоторым людям полезно жить в довольстве; они цветут лучше всего под лучами солнца; другим требуется тень, и они, словно жесткие плоды, становятся мягче, когда их тронет мороз. Лори, несомненно, так же, как и Эми, принадлежал к первому типу людей, так что жизнь со дня свадьбы была для обоих чем-то вроде прекрасной поэмы – жизнь, не только гармоничная и счастливая, но и полная высоких стремлений, полезная и изобилующая проявлениями той прекрасной щедрости, которая может сделать так много, когда богатство и мудрость идут рука об руку с благотворительностью. Все в их доме отличалось скромной, не бросающейся в глаза красотой и комфортом, и здесь любящие искусство хозяин и хозяйка принимали представителей самых разных творческих профессий. Лори теперь вполне хватало музыки в жизни, и он был щедрым покровителем юных музыкантов. Эми имела своих протеже из числа честолюбивых молодых художников и скульпторов, а ее собственные занятия искусством стали ей еще приятнее с тех пор, как ее дочь подросла настолько, что смогла делить с матерью творческие труды и радости: Эми была из тех, кто доказывает своей жизнью, что женщины могут быть верными женами и матерями, не жертвуя при этом талантом, дарованным им для их собственного развития и для блага других.
Сестры отлично знали, где ее искать, и Джо сразу направилась в студию, где мать и дочь работали вместе. Бесс трудилась над бюстом маленького ребенка, а ее мать завершала отделку великолепного скульптурного портрета мужа. В том, что касалось внешности, время, казалось, остановилось для Эми: счастье помогало ей сохранять красоту молодости, а богатство дало светский лоск, в котором она нуждалась. Стройная и величественная, она показывала пример того, как простота может стать элегантностью благодаря вкусу, с которым выбирается платье, и изяществу, с которым его носят. Как кто-то сказал: «Я никогда не знаю, что надето на миссис Лоренс, но у меня всегда такое впечатление, что она одета лучше всех дам, присутствующих в комнате».