– Дейзи знает, чего я хочу, и я доверяю ей. А ты должна проследить за Натом и дать ему ясно понять, что не должно быть никакой «любовной переписки», иначе я вообще запрещу всякие письма. Я не хочу показаться жестокой, но слишком рано для моей дорогой девочки связывать себя какими-либо обещаниями, – сказала миссис Мег под шелест своего лучшего серого шелкового платья, пока прохаживалась по комнате в ожидании Деми, который неизменно сопровождал свою набожную мать в церковь, в виде искупительной жертвы за то, что шел против ее воли в других делах.
– Хорошо, дорогая. Я сегодня, как старый паук, расставила сети на всех моих трех мальчиков и поговорю по душам с каждым. Они знают, что я понимаю их, и всегда, рано или поздно, открывают мне свои сердца. Ты похожа на хорошенькую полненькую маленькую квакершу[205], Мег, и никто не поверит, что этот высокий юноша – твой сын, – добавила Джо, когда вошел Деми, весь – от хорошо начищенных ботинок до гладко причесанной темной головы – сияя воскресной аккуратностью.
– Ты льстишь мне, чтобы мое сердце не было так сурово к твоему мальчику. Но я знаю твои уловки, Джо, и не уступлю. Будь и сама тверда, чтобы избавить меня от неприятной сцены в будущем. Что же до Джона, то, если сам он готов довольствоваться обществом своей старой матери, мне все равно, что думают люди, – отвечала миссис Мег, принимая с улыбкой маленький букетик душистого горошка и резеды, который принес ей Деми.
Затем, аккуратно застегнув пуговки на своих сизого цвета перчатках, она взяла сына под руку и гордо ушла, чтобы сесть в экипаж, где их уже ждали Эми и Бесс, а Джо крикнула им вслед, как делала это раньше мама:
– Девочки, вы взяли чистые носовые платки?
Они все улыбнулись, услышав знакомые слова, и три белых флажка замахали ей, когда экипаж отъехал и оставил паука поджидать первую муху. Ждать долго не пришлось. Дейзи лежала, прижавшись мокрой щекой к маленькому сборнику церковных гимнов, которые они с Натом так часто пели вместе прежде, так что миссис Джо оставила ее одну, а сама пошла прогуляться по лужайке, выглядя при этом со своим большим коричневатым зонтиком как большой бродячий гриб.
Дэн отправился на прогулку миль за десять от Пламфильда, и Нат собирался сопровождать его, однако вскоре, стараясь не привлекать внимания, вернулся, не в силах далеко уйти от Голубятни и потерять хоть минуту, которую можно провести в этот последний день поближе к своему идеалу. Миссис Джо сразу заметила его и жестом пригласила на садовую скамью под старым вязом, где они могли спокойно побеседовать по душам и вдвоем поглядывать на заветное окно с белыми занавесками, наполовину скрытое побегами плюща.
– Я вернулся. Здесь приятно и прохладно. Сегодня я не в силах бродить с Дэном: так жарко, а он мчится вперед, словно паровоз. Он отправился на болото, где раньше жили его любимые змеи, а я извинился и не пошел, – сказал Нат, обмахиваясь соломенной шляпой, хотя день не был знойным.
– Я рада, что ты вернулся. Посиди со мной, отдохни, и мы славно поговорим по душам, как в прежнее время. Мы оба были так заняты в последнее время, что у меня такое чувство, будто я почти ничего не знаю о твоих планах, а меня они очень интересуют, – отвечала миссис Джо, уверенная, что хотя они и начнут с Лейпцига, кончат непременно Пламфильдом.
– Вы очень добры, а я сам только и мечтал о таком разговоре. Я, похоже, не сознаю, что уезжаю так далеко… и, думаю, что не осознаю этого, пока не окажусь на корабле. Это великолепное начало карьеры, и даже не знаю, смогу ли я когда-нибудь отблагодарить мистера Лори и вас за все, что вы сделали для меня, – добавил Нат, голос его прервался – сердце у него было нежное, и он никогда не забывал о доброте своих друзей.
– Ты сумеешь отблагодарить нас самым чудесным образом, если будешь таким, каким мы все надеемся тебя видеть, и сделаешь то, чего мы все ожидаем от тебя, мой дорогой. В новой жизни, в которую ты вступаешь, тебя ждут тысячи испытаний и соблазнов, а положиться ты сможешь только на собственное благоразумие и осмотрительность. Будет самое время подвергнуть испытанию те принципы, которые мы постарались внушить тебе, и проверить, насколько они прочны. Разумеется, тебе не обойтись без ошибок – мы все их совершаем, но не позволяй себе идти на сделку с совестью и жить бездумно. Бодрствуй и молись, дорогой Нат, и пока твоя рука приобретает мастерство, пусть твоя голова становится мудрее, а твое сердце остается таким же чистым и отзывчивым.
– Я буду стараться, мама Баэр, стараться изо всех сил, чтобы вы могли мною гордиться. Я знаю, что приобрету мастерство скрипача… там, в Германии, результат не может быть иным, но, боюсь, я никогда не стану особенно мудрым. Что же до моего сердца, то вы знаете, я оставляю его здесь под надежной опекой.
Говоря это, Нат не отрывал нежных, тоскующих глаз от заветного окна, и его спокойное лицо казалось очень мужским и печальным, – так что было очевидно, каким глубоким чувством стала его прежняя мальчишеская привязанность.
– Я хочу поговорить с тобой и об этом. Я знаю, ты простишь меня, если какие-то слова покажутся жестокими, ведь я всем сердцем сочувствую тебе, – сказала миссис Джо, радуясь возможности высказаться.
– Да, поговорите со мной о Дейзи! Я постоянно думаю о том, что уезжаю и расстаюсь с ней. Я просто не могу думать ни о чем другом. У меня нет никакой надежды, и я, вероятно, не имею даже права о ней просить. Но только я не могу не любить Дейзи, где бы я ни находился! – воскликнул Нат с одновременно вызывающим и сокрушенным выражением лица, что несколько встревожило миссис Джо.
– Выслушай меня, и я постараюсь утешить тебя и дать добрый совет. Мы все знаем, что ты нравишься Дейзи, но ее мать недовольна этим, и Дейзи, как хорошая дочь, старается исполнять ее волю. Молодые люди думают, что их чувства никогда не изменятся, но они меняются самым удивительным образом, и почти никто не умирает от разбитого сердца. – Миссис Джо улыбнулась, вспоминая другого мальчика, которого некогда пыталась утешить в подобном положении, а затем продолжила серьезно, взглянув на Ната, слушавшего ее так, словно она должна была вынести ему приговор.
– Произойдет одно из двух. Ты встретишь и полюбишь кого-то другого или, что еще лучше, будешь так занят и удовлетворен своими занятиями музыкой, что для тебя окажется нетрудным подождать, пока для вас обоих не придет время принять решение. Может быть, Дейзи забудет свое чувство к тебе, когда ты уедешь, и будет рада, что вы по-прежнему только друзья. Во всяком случае, гораздо разумнее не давать друг другу никаких обещаний, тогда оба свободны и через год или два могут встретиться, чтобы посмеяться над маленьким романом, который так и не расцвел.
– Вы в самом деле думаете, что это может произойти? – спросил Нат, глядя на нее так проницательно, что пришлось сказать правду, ведь в этих честных голубых глазах отразилась вся его душа.
– Нет, не думаю! – отвечала миссис Джо.
– Тогда, если бы вы были на моем месте, что вы стали бы делать? – добавил он с ноткой требовательности, которой она еще никогда не слышала в его негромком голосе.
«Ну и ну! Мальчику не до шуток, и боюсь, сочувствие заставит меня забыть об осторожности», – подумала миссис Джо, удивленная и довольная неожиданной мужской решительностью, проявленной Натом.
– Я скажу тебе, что сделала бы я. Я сказала бы себе: «Я докажу, что моя любовь крепка и неизменна, и, став не только хорошим музыкантом, но и хорошим мужчиной, добьюсь уважения и доверия. Я заставлю мать Дейзи гордиться тем, что она отдает мне свою дочь. К этому я буду стремиться. Даже если я потерплю неудачу, я стану лучше после этой попытки и найду утешение в мысли, что сделал ради нее все возможное».
– Это я и собираюсь сделать! Но я хотел услышать слово надежды, чтобы оно придало мне смелости, – воскликнул Нат, воспламеняясь, словно ветер одобрения раздул тлеющую искру в яркий огонь. – Другие молодые люди, беднее и глупее меня, совершали великие дела и добивались почестей. Почему бы и мне не добиться того же, хотя я пока еще ничего собой не представляю? Я знаю, миссис Брук не может забыть, откуда я пришел сюда, но мой отец был честным человеком, хотя все в его жизни шло плохо. И мне самому нечего стыдиться, хоть я вырос за счет чужой благотворительности. Я никогда не буду стыдиться ни моих родных, ни себя самого и заставлю других уважать меня, если смогу.
– Молодец! Ты выбрал правильное направление, Нат. Придерживайся его и стань настоящим мужчиной. Моя сестра Мег будет первой среди тех, кто заметит твои решительные усилия и будет восхищена ими. Она не испытывает презрения к твоей бедности или твоему прошлому, но матери всегда очень нежно заботятся о дочерях, а мы, Марчи, хоть и были бедны, все же, как я должна признать, гордимся нашей хорошей семьей. Деньги для нас не главное; но несколько поколений добродетельных предков – это нечто такое, чего стоит желать и чем гордиться.
– Все Блейки – хорошие люди. Я искал сведения о них и знаю, что ни один не был в тюрьме, повешен или еще как-то опозорен. Много лет назад наша семья была богата и пользовалась уважением, но потом Блейки вымерли и обеднели, а отец решил, что лучше стать уличным музыкантом, чем просить милостыню. Я сам тоже скорее стану играть на улицах, чем совершать подлые поступки, как некоторые мужчины, которых еще и принимают после этого в обществе!
Нат был так взволнован, что миссис Джо позволила себе рассмеяться, чтобы успокоить его, и оба продолжили более мирно.
– Я рассказала моей сестре все о твоих родственниках, и ей понравилось то, что она услышала. Я уверена, если ты добьешься успехов в следующие несколько лет, она смягчится, и все кончится счастливо, в том, разумеется, случае, если не произойдет та чудесная перемена в ваших чувствах, в возможность которой ты не веришь. Ну, подбодрись, не впадай в апатию и не предавайся унынию. Скажи «до свидания» радостно и смело, покажи себя мужчиной и оставь о себе лишь приятные воспоминания. Мы все желаем тебе добра и многого ожидаем от тебя. Пиши мне каждую неделю, а я буду посылать подробные ответы, полные рассказов обо всех семейных происшествиях. Будь осторожен, когда станешь писать Дейзи, не впадай в чувствительность и не хнычь, так как сестра Мег обязательно увидит эти письма. Посылая разумные, бодрые отчеты о своей жизни нам всем, ты очень поможешь себе в достижении поставленной цели.