Лишь одно маленькое облачко омрачало безмятежный покой Джози, одно неосуществимое желание наполняло ее душу тоской, которая становилась манией и делала ее беспокойной и бдительной, как сыщик, расследующий какое-нибудь таинственное преступление. Мисс Камерон, великая актриса, сняла на лето одну из вилл по соседству и удалилась туда, чтобы отдохнуть и «создать новый образ» для премьеры следующего театрального сезона. Она не принимала никого, кроме одной или двух подруг, имела личный пляж, и увидеть ее можно было только во время ее ежедневной прогулки в экипаже или тогда, когда бинокли любопытствующих были направлены на фигуру в голубом, резвящуюся в море. Лоренсы были знакомы с ней, но уважали ее стремление к уединению и после первого визита вежливости оставили ее в покое, пока она сама не проявит желания побыть в их обществе, – любезность, которую она отметила и за которую, как мы увидим, с благодарностью отплатила им позднее.
Но Джози была как муха, жаждущая меда и упорно жужжащая вокруг закрытого горшочка, так как сама близость к ее идеалу оказывалась и пленительной, и сводящей с ума. Она изнывала от желания увидеть, услышать, вовлечь в разговор и изучить эту великую и счастливую женщину, которая вызывала трепет в сердцах тысяч зрителей своим искусством и завоевывала друзей прекрасными душевными качествами, благожелательностью и красотой. Это была того рода актриса, какой собиралась стать сама Джози, и немногие могли бы возразить против подобной карьеры, если бы оказалось, что девочка действительно обладает талантом, поскольку сцена нуждается именно в таких женщинах, чтобы очистить и возвысить профессию, целью которой должно быть не только развлекать, но и учить добру. Если бы мисс Камерон знала, какая страстная любовь и тоска горят огнем в груди маленькой девочки, за которой она порой праздно следила, когда та прыгала по камням, плескалась у берега или галопом проносилась мимо ее ворот на шетландском пони[221], она осчастливила бы ее взглядом или словом. Но, утомленная прошедшим театральным сезоном и занятая подготовкой к новой роли, актриса обращала на молоденькую соседку не больше внимания, чем на чаек в бухте или танцующие на ветру маргаритки. Букетики, оставленные на ее калитке, серенады под стеной ее сада и пристальный взгляд восхищенных глаз были так привычны для нее, что она едва ли замечала их, и Джози пришла в отчаяние, когда все ее маленькие попытки завязать знакомство потерпели неудачу.
– Я могла бы влезть на ту сосну и свалиться на крышу ее веранды… или заставить Шелти сбросить меня как раз у ее ворот, и тогда меня внесли бы к ней в обмороке… Пытаться утонуть у нее на глазах, когда она купается, бесполезно. Утонуть по-настоящему я не могу, а она только послала бы кого-нибудь из слуг вытащить меня. Ну что я могу сделать? Я хотела бы встретиться с ней, рассказать о моих надеждах и добиться, чтобы она сказала, что когда-нибудь я смогу стать актрисой. Мама поверила бы ей, а если бы… о если бы она только позволила мне заниматься под ее руководством, какое это было бы счастье!
Джози говорила все это однажды после обеда, когда они с Бесс готовились поплавать: утренний поход на рыбалку помешал им искупаться утром.
– Ты должна подождать, дорогая, и не проявлять такого нетерпения. Папа обещал, что у тебя появится возможность познакомиться с мисс Камерон, прежде чем кончится купальный сезон, а папа всегда ухитряется сделать все замечательно. Это будет лучше, чем все твои нелепые выходки, – ответила Бесс, укладывая красивые волосы в белую сетку, под цвет ее белого купального костюма, в то время как Джози превращала себя в маленького омара, облачаясь в свой алый.
– Терпеть не могу ждать, но придется. Надеюсь, она будет купаться сегодня, хоть и отлив. Она говорила дяде, что утром люди таращатся на нее и заходят на ее пляж, и поэтому она предпочитает купаться днем. Пойдем и нырнем с того большого утеса. Вокруг никого, только няни с малышами, так что можем шалить и плескаться, сколько хотим.
И они ушли и прекрасно провели время, так как в маленькой бухте не было других купающихся, а их водная гимнастика – обе были опытными пловчихами – приводила в восторг глазевших с берега малышей.
Едва лишь они присели на большом утесе, чтобы обсохнуть, как Джози возбужденно воскликнула, схватив Бесс за руку, так что та чуть не упала в воду:
– Вон она! Смотри! Идет купаться. Великолепно! О если бы только она немного начала тонуть и дала мне возможность спасти ее! Или еще лучше позволила крабу вцепиться ей в ступню! Хоть что-нибудь, чтобы я могла приблизиться и заговорить!
– Не смотри на нее так откровенно; она пришла, чтобы спокойно отдохнуть и развлечься. Притворимся, будто не видим ее; это долг вежливости, – ответила Бесс, делая вид, что поглощена созерцанием проплывающей мимо белокрылой яхты.
– Давай поплывем к тем скалам, будто за водорослями. Ей не будет неприятно, если мы поплывем на спине и только наши носы будут торчать из воды. Потом, когда мы вдруг ее увидим, поплывем обратно, словно торопимся удалиться. Это произведет на нее впечатление, и она, возможно, окликнет нас, чтобы поблагодарить вежливых молодых леди, уважающих ее стремление к одиночеству, – предложила Джози, чья живая фантазия вечно заставляла ее пытаться подстроить разные драматические ситуации.
Как раз тогда, когда они собирались снова соскользнуть с утеса в воду, жестокий Рок, казалось, наконец смягчился: они увидели, что мисс Камерон отчаянно машет рукой, стоя по пояс в воде и глядя вниз. Она звала свою горничную, которая, казалось, искала что-то, бредя вдоль берега, и, не сумев найти, помахала полотенцем девочкам, словно призывая их помочь ей.
– Бежим, летим! Мы ей нужны, мы ей нужны! – крикнула Джози, скатываясь в воду, словно очень энергичная черепашка, и уплывая своим лучшим стилем к вожделенной гавани радости. Бесс последовала за ней чуть медленнее, и обе подплыли, отфыркиваясь и улыбаясь, к мисс Камерон, которая даже не подняла глаз, но сказала своим чудесным глубоким голосом:
– Мой браслет упал в воду. Я его вижу, но достать не могу. Может быть, ваш мальчик найдет для меня на берегу длинную палку? А пока я не буду сводить глаз с браслета, чтобы видеть, что вода его еще не унесла.
– Я с удовольствием нырну за ним, но я не мальчик, – отвечала Джози со смехом, встряхнув кудрявой головой, которая на расстоянии обманула актрису.
– Прошу прощения. Ныряй скорее, детка: песок его быстро заносит. Я им очень дорожу. Такая досада! Никогда раньше не забывала его снимать.
– Я достану его! – И Джози нырнула… лишь для того, чтобы вынырнуть с горстью гальки в руке, но без браслета.
– Пропал, ну ничего… я сама виновата, – сказала мисс Камерон разочарованно, но ее позабавило выражение лица девочки, которая сморгнула воду с ресниц и мужественно выдохнула:
– Нет, не пропал! Я достану его, даже если придется торчать под водой весь вечер! – И с глубоким вздохом Джози снова нырнула, так что на поверхности не было видно ничего, кроме пары трепыхающихся ступней.
– Боюсь, ей вредно так долго находиться под водой, – сказала мисс Камерон, взглянув на Бесс, которую сразу узнала благодаря ее сходству с матерью.
– О нет! Джози – настоящая рыбка! Она это любит, – и Бесс улыбнулась, довольная тем, что желание кузины исполняется таким чудесным образом.
– Вы, я полагаю, дочь мистера Лоренса? Как поживаете, дорогая? Передайте папе, что я скоро зайду к нему с визитом. Прежде чувствовала себя слишком усталой. Вела себя совсем как дикарка. Теперь уже немного отдохнула… Ах! Вот и наша несравненная ныряльщица. Повезло? – спросила она, когда пятки ушли под воду и появилась мокрая голова.
Джози, почти задохнувшаяся, сначала могла только отфыркиваться и отплеваться, но хотя ее руки опять промахнулись, ее храбрость ничуть не уменьшилась. Решительно тряхнув мокрыми кудрями, весело взглянув на высокую леди и несколько раз глубоко вздохнув, чтобы наполнить легкие, она сказала спокойно:
– «Никогда не сдаваться» – мой девиз. Я достану его, даже если мне придется нырять за ним сквозь земной шар до самого Ливерпуля! А ну-ка! – И русалочка снова нырнула, на этот раз совсем скрывшись из глаз и шаря по дну бухты точь-в-точь как настоящий омар.
– Отважная девчушка! Мне это нравится. Кто она? – спросила мисс Камерон, присев на торчащий из воды камень, чтобы наблюдать за своей ныряльщицей, так как браслет был уже давно потерян из вида.
Бесс ответила на ее вопрос, добавив с такой же убедительной улыбкой, как у ее отца:
– Джози очень хочет стать актрисой и ждала весь месяц возможности увидеть вас. Эта встреча – большое счастье для нее.
– Милое дитя! Почему же она не зашла ко мне? Я бы приняла ее; хотя обычно избегаю «ушибленных» театром девочек… как и репортеров, – засмеялась мисс Камерон.
Больше ничего она сказать не успела. Смуглая рука, сжимающая браслет, поднялась из моря, за ней последовало красное лицо, и Джози поднялась на поверхность, ничего не видя и с таким головокружением, что могла только уцепиться за Бесс, едва не утонувшая, но торжествующая.
Мисс Камерон привлекла ее к камню, на котором сидела, и, отведя с ее глаз мокрые волосы, оживила сердечным «браво!», уверившим девочку, что первый акт принес ей успех. Джози часто воображала свою встречу с великой актрисой: достоинство и грацию, с которыми она войдет и признается в своих честолюбивых надеждах, и эффектное платье, которое будет на ней, и умные слова, которые она скажет, и глубокое впечатление, которое произведет ее многообещающий талант. Но никогда, даже в самых безумных мечтах, она не воображала такой встречи: красная, облепленная песком, со струящейся с волос водой и безмолвная, она прислонилась к прославленному плечу и выглядела как хорошенький морской котик, когда моргала и фыркала, пока не смогла наконец весело улыбнуться и воскликнуть с гордостью:
– А все-таки я его достала! Я так рада!
– Отдышись, моя дорогая, тогда я тоже буду рада. Это было очень мило с твоей стороны: столько хлопот ради меня. Как смогу я отблагодарить тебя? – спросила актриса, глядя на нее прекрасными, выразительными глазами, которые могли так много сказать без слов.