Эта первая беседа не была последней. Мисс Камерон действительно заинтересовалась Джози, и у нее состоялось несколько памятных разговоров с Лоренсами, при которых присутствовали девочки, впивая каждое слово с восторгом, который испытывают все творческие натуры в общении друг с другом, и учась видеть, как священны благие таланты, какая в них сила и как последовательно должны они использоваться ради высоких целей, каждый на своем месте, помогая воспитывать, облагораживать и давать новые силы.
Джози извела целую стопу бумаги на письма матери, а по возвращении домой удивила и обрадовала ее до глубины души, так как перед миссис Мег предстала изменившаяся маленькая дочь, которая взялась за ненавидимые прежде учебники с необычным упорством и энергией. Нужная струна была затронута в ее сердце, и даже гаммы и французские глаголы стали вполне выносимы, ведь всем умениям предстояло стать полезными со временем; одежда, манеры и привычки были теперь интересны, поскольку следовало развивать «ум и тело, сердце и душу», и, стараясь стать «умной, грациозной, красивой и здоровой девушкой», маленькая Джози неосознанно готовила себя к тому, чтобы хорошо сыграть свою роль на любой сцене, на какую ее выведет великий Режиссер.
Глава 9Всякому терпению когда-нибудь приходит конец
В один из сентябрьских дней два загорелых и запыленных молодых человека на превосходных велосипедах, поблескивающих металлом, приближались по дороге к Пламфильду. Они возвращались из поездки, которая явно была успешной, так как, хотя их ноги, возможно, немного устали, глаза у обоих сияли, когда они глядели на мир со своих седел с видом спокойного удовлетворения, какой бывает у всех велосипедистов, после того как они научились кататься, – до этого счастливого момента на их лицах изображается преимущественно страдание души и тела.
– Поезжай дальше, Том, и доложи о своем прибытии, а мне надо сюда. Увидимся позднее, – сказал Деми, спрыгивая с велосипеда у дверей Голубятни.
– Не разболтай, будь другом. Дай мне сначала уладить дело с мамой Баэр, – отвечал Том с тяжелым вздохом, въезжая в ворота Пламфильда.
Деми засмеялся, а его спутник медленно поехал по аллее к веранде, горячо надеясь, что никого нет дома: он вез вести, которые, как ему представлялось, должны были повергнуть всю семью в изумление и ужас.
К его огромной радости, миссис Джо оказалась одна, обложенная со всех сторон листами корректуры, которые отодвинула, чтобы сердечно поприветствовать возвратившегося странника. Но, бросив на него первый взгляд, она поняла: что-то произошло. Недавние события сделали ее необычно зоркой и подозрительной.
– В чем дело, Том? – спросила она, когда он опустился в удобное кресло со странным выражением – смесью страха, стыда, веселья и душевного страдания – на кирпично-красной физиономии.
– Я попал в ужасную переделку, мэм.
– Разумеется! Я всегда готова к переделкам, когда ты появляешься. Что случилось на этот раз? Переехал какую-нибудь пожилую леди, которая подает теперь в суд? – спросила миссис Джо бодро.
– Хуже, – простонал Том.
– Надеюсь, ты не отравил какую-нибудь доверчивую душу, которая попросила тебя прописать лекарство?
– Еще хуже.
– Не допустил же ты, чтобы Деми заболел чем-то ужасным, и не бросил его одного, нет?
– Хуже, даже чем это.
– Сдаюсь. Скажи мне скорее, что стряслось; терпеть не могу ждать плохих новостей.
Возбудив в достаточной мере любопытство слушательницы, Том метнул свою молнию в виде одной короткой фразы и откинулся на спинку кресла, чтобы увидеть, каков будет эффект.
– Я помолвлен!
Корректурные листы миссис Джо полетели во все стороны, когда она заломила руки, в ужасе восклицая:
– Если Нэн уступила, я никогда ее не прощу!
– Она не уступила; это другая девушка.
Лицо Тома выглядело так забавно, когда он произнес эти слова, что невозможно было не рассмеяться: вид он имел глуповатый и довольный, а вдобавок очень растерянный и встревоженный.
– Я рада! Очень, очень рада! Неважно, кто она; и я надеюсь, ты скоро женишься. Теперь расскажи мне все, – распорядилась миссис Джо, испытывая такое облегчение, что чувствовала себя готовой к чему угодно.
– Что скажет Нэн? – спросил Том, для которого такой взгляд на его трудности оказался несколько неожиданным.
– Она будет рада избавиться от комара, который так долго ей надоедал. Не беспокойся о Нэн. Кто эта «другая девушка»?
– Разве Деми не писал вам о ней?
– Только что-то насчет того, что ты опрокинул в воду какую-то мисс Уэст; я думала это уже и так изрядная неприятность.
– Это было только начало. Не везет мне, как всегда! Разумеется, после того как я вымочил бедную девушку, я должен был проявить к ней внимание, ведь правда? Все, казалось, так считали, и я не мог сразу удрать. Ну, вот так и вышло, что я погиб, не успев и оглянуться. Это Деми виноват, он не хотел уезжать и все фотографировал и фотографировал, потому что виды были отличные и все девушки хотели, чтобы он их снял. Хотите взглянуть на снимки, мэм? Вот так мы проводили время, когда не играли в теннис, – и Том вытащил из кармана пачку фотографий и продемонстрировал несколько из них, где он присутствовал на переднем плане, то держа зонтик от солнца над очень хорошенькой юной леди, сидящей на скалах, то отдыхая у ее ног в траве, то сидя на перилах крыльца рядом с другими парочками в нарядных летних костюмах и эффектных позах.
– Это, разумеется, она? – спросила миссис Джо, указывая на юную девицу, всю в оборках, в изящной шляпке и кокетливых туфельках, с ракеткой в руке.
– Да, это Дора. Очаровательна, правда? – воскликнул Том с жаром влюбленного, на миг забыв о своих горестях.
– Очень милая маленькая особа на вид. Надеюсь, она не похожа на диккенсовскую Дору?[225] Эти кудряшки заставляют вспомнить ее тезку.
– Ничуть не похожа! Она очень умненькая, умеет вести хозяйство и шить, и еще кучу всего, уверяю вас, мэм. Всем девушкам она нравится, и характер у нее мягкий, и веселая она, и поет как птичка, и прекрасно танцует, и любит книжки. Считает ваши совершенно замечательными и заставляла меня без конца рассказывать ей о вас.
– Эта последняя фраза, чтобы польстить мне и заставить помочь выкрутиться из неприятного положения. Расскажи мне сначала, как ты в него попал, – и миссис Джо поудобнее устроилась в кресле, чтобы с интересом выслушать Тома: ей никогда не надоедали рассказы о мальчишеских делах.
Том потер голову, чтобы освежить мозги, и охотно принялся за рассказ.
– Ну, мы встречались с ней и раньше, но я не знал, что она гостит сейчас там. Деми хотел повидать приятеля, ну мы и поехали, а там оказалось хорошо и прохладно, так что решили остаться на воскресенье и отдохнуть. Познакомились с приятными людьми и поехали кататься на лодках. Со мной в лодке сидела Дора, я греб, наткнулся на какой-то проклятый камень, и лодка опрокинулась. Дора умеет плавать, так что она не пострадала, только испугалась и испортила платье. Она отнеслась ко всему добродушно, и мы сразу стали друзьями. Иначе и быть не могло, после того как мы влезли обратно в эту дурацкую лодку под общий хохот. Конечно, нам с Деми пришлось остаться еще на день, чтобы убедиться, что с Дорой все в порядке. Деми на этом настаивал. Там была Элис Хит, а с ней две другие девушки из нашего колледжа, так что мы еще немного там поболтались. Деми продолжал делать снимки, и мы танцевали и участвовали в теннисном турнире. Нам казалось, что теннис такой же хороший спорт, как езда на велосипеде. Но факт, мэм, что теннис – опасная игра. Сколько там на этих кортах ухаживают за девушками! Вы же знаете, нам, ребятам, такого рода «подачи» очень нравятся.
– В мое время теннис не был в моде, но я отлично понимаю, – сказала миссис Джо, получая такое же удовольствие от рассказа, что и Том.
– Честное слово, у меня и в мыслях не было, что это серьезно, – продолжил он медленно, словно следующую часть его истории было трудно изложить, – но все остальные ухаживали, так что и я тоже. Доре это, похоже, нравилось, и она этого ждала, и я, конечно, был рад ей угодить. Она явно считала, что я на что-то гожусь, хотя Нэн так не думает, и было приятно чувствовать, что тебя ценят, после того как несколько лет выслушивал одни нагоняи. Да, это было просто замечательно, что хорошенькая девушка улыбается тебе весь день и мило краснеет, когда ты говоришь ей что-нибудь приятное, и вид у нее довольный, когда ты приходишь, и огорченный, когда ты уходишь, и она восхищается всем, что ты делаешь, и дает тебе почувствовать, что ты мужчина, и проявить себя с лучшей стороны. Вот такое обращение человеку нравится, и именно так к нему должны относиться, если он хорошо себя ведет, а не нахмуренные брови и холодные взгляды из года в год, и выглядишь как дурак, хотя добра хочешь и всегда верен, и любишь девочку с тех самых пор, когда был мальчишкой. Нет, клянусь Юпитером, это несправедливо, и я этого терпеть не буду!
Том распалился и стал красноречив, когда вспомнил о том, как к нему были несправедливы. Он вскочил и заходил по комнате, покачивая головой и пытаясь, как обычно, чувствовать себя обиженным, но с удивлением обнаружил, что сердце у него совсем не разрывается.
– И я бы на твоем месте терпеть не стала. Оставь старую влюбленность, так как это влюбленность и ничего больше, и отдайся новому чувству, если оно настоящее. Но как дошло до того, что ты сделал предложение, Том? Ты же сделал его, раз ты уже помолвлен? – спросила миссис Джо, с нетерпением ожидая кульминации всей истории.
– Ох, это был несчастный случай. Я совсем не собирался ничего делать, все этот осел натворил, ну а я, понимаете, не мог выпутаться из неприятной истории, не обидев Дору, – начал Том, чувствуя, что приближается роковой момент.
– Так в этой истории было два осла? – уточнила миссис Джо, предвидя, что будет над чем посмеяться.
– Не смейтесь! Звучит смешно, я знаю, но последствия могли быть ужасные, – отвечал Том мрачно, хотя озорной огонек в его глазах свидетельствовал, что любовные испытания не совсем заслонили от него комическую сторону его приключений. – Девушки восхищались нашими новенькими велосипедами, и мы, конечно, были не прочь покрасоваться. Брали их все время прокатиться, и, в целом, было очень весело. Ну, а однажды… Дора сидела у меня на заднем сиденье, и мы славно катили по ровной дороге, когда вдруг откуда-то выскочил какой-то глупейший старый осел и оказался прямо на пути. Я думал, он отскочит, но он не тронулся с места, ну и я пнул его, а он лягнул нас, и мы все свалились кучей, с ослом, велосипедом и всем остальным. Что была за кутерьма! Я думал только о Доре, а у нее началась истерика – во всяком случае, хохотала она до слез, и этот скот истошно кричал, так что я совсем потерял голову. Да и любой парень потерял бы, когда бедная девушка судорожно хватает ртом воздух, сидя на дороге, а он вытирает ей слезы и просит прощения, не зная, целы у нее кости или нет. Я назвал ее «душенька моя» и от волнения продолжал в том же духе совсем как дурак, пока она не стала спокойнее и не сказала с