– Конечно, так оно и было! – отвечал Эмиль сердечно. – А моей мачтой стали слова, которые сказали мне накануне моего отплытия вы и дядя. Воспоминание о них поддерживало меня, и среди миллиона мыслей, что приходили ко мне в те долгие ночи, ни одна не была яснее, чем мысль о красной нити… вы помните… английский флот и все такое… Мне понравилось сравнение, и я решил, что если кусочек моего каната останется плавать в океане, красная полоска должна быть в нем.
– И она была, мой дорогой! Капитан Харди засвидетельствовал это, и вот твоя награда! – Миссис Джо поцеловала Мэри с материнской нежностью, и можно было догадаться, что английская роза нравится ей больше, чем голубоглазая немецкая Kornblume[286], как бы мила и скромна та ни была.
Эмиль с удовлетворением смотрел на них, а потом, окинув взглядом комнату, которую не надеялся увидеть снова, заметил:
– Не правда ли странно, как ясно вспоминаются человеку какие-нибудь пустяки в минуты опасности? Когда мы дрейфовали там, умирая от голода и отчаяния, мне почему-то казалось, будто я слышу, как здесь звонит колокольчик, а Тед топает вниз по лестнице, и вы зовете: «Мальчики! Мальчики! Пора вставать!» Я даже чувствовал запах кофе, который мы обычно пили здесь, а однажды ночью чуть не заплакал, когда проснулся и понял, что мне снилось имбирное печенье Дейзи. Уверяю вас, это было одно из самых горьких разочарований в моей жизни, когда я ощутил голод, а в моих ноздрях все еще стоял этот чудесный пряный запах. Если у вас есть имбирное печенье, дайте мне хоть немного!
Сочувственные возгласы вырвались у всех его тетей и кузин, и Эмиля тут же увели, чтобы угостить печеньем, которое всегда имелось в запасе. Тем временем миссис Джо и миссис Мег присоединились к другой группе, с радостью услышав, что Франц говорит о Нате.
– Едва увидев, какой он худой и как обносился, я догадался, что не все благополучно, но он только отмахнулся и так радовался нашему приезду и хорошим новостям, что я не стал мучить его расспросами, но пошел к профессорам Баумгартену и Бергману. От них-то я и узнал всю историю о том, что он потратил больше денег, чем следовало, и пытался загладить свой проступок упорной работой и ненужным самопожертвованием. Баумгартен счел, что это будет ему полезно, и хранил все в секрете до моего приезда. И это, действительно, принесло Нату пользу. Он выплатил все долги и зарабатывал свой хлеб в поте лица, как честный человек.
– Мне нравится, что Нат нашел в себе силы так поступить. Это, как я сказал, хороший урок, и Нат учит его прилежно. Он проявил себя настоящим мужчиной и заслужил ту должность в оркестре, которую предлагает ему Бергман, – сказал мистер Баэр с весьма довольным видом, когда Франц добавил к своему рассказу еще кое-какие подробности о жизни Ната.
– Я говорила тебе, Мег, что есть достоинства в его характере, а любовь к Дейзи не даст ему сбиться с пути. Дорогой мой мальчик, как я хотела бы, чтобы и он был с нами сейчас! – воскликнула миссис Джо, в восторге забывая обо всех сомнениях и тревогах, что мучили ее все последние месяцы.
– Я очень рада и полагаю, что снова уступлю, как я это всегда делаю, особенно теперь, когда у нас свирепствует такая эпидемия. Франц и Эмиль вызвали брожение умов, и не успею я оглянуться, как даже крошка Джози потребует права обзавестись возлюбленным, – отвечала миссис Мег, и в тоне ее звучало отчаяние.
Но миссис Джо видела, что сестру тронули испытания, через которые прошел Нат, и поспешила известить ее о других триумфах молодого человека, чтобы закрепить победу: ведь успех всегда привлекает.
– Предложение, которое сделал Нату герр Бергман, очень заманчивое, правда? – уточнила она, обращаясь к Францу, хотя мистер Лори успел заверить ее в этом еще тогда, когда пришло письмо от Ната с последними новостями.
– Замечательное предложение во всех отношениях. Нат получит отличную подготовку у Бахмейстера, увидит Лондон с самой лучшей стороны и, если все у него пойдет хорошо, приедет в Америку вместе с оркестром, успешно начав карьеру скрипача. Пока это не такое уж выдающееся достижение, но все же ему обеспечено надежное положение, а это большой шаг вперед. Я поздравил его, а он сиял от радости и все твердил, как настоящий влюбленный: «Расскажи Дейзи, обязательно расскажи ей обо всем». Но я предоставлю это вам, тетя Мег, и вы можете так же осторожно сообщить ей, что дружище Нат носит теперь небольшую светлую бородку. Очень ему идет: скрывает его невыразительный рот и добавляет благородства его большим глазам и мендельсоновскому[287] челу, как выразилась одна сентиментальная девушка. У Людмилы есть его фотография для вас.
Последняя новость развеселила их, и они с удовольствием выслушали много других интересных подробностей о житье-бытье Ната, которые добрый Франц, даже поглощенный собственным счастьем, не забыл сообщить ради старого друга. Он говорил так хорошо и описывал трогательные перипетии существования Ната так живо, что ему удалось отчасти склонить миссис Мег на сторону юноши, хотя если бы она узнала также и об эпизоде с Минной, и игре на скрипке в «пивных садах» и на улицах, то, вероятно, не смягчилась бы так быстро. Тем не менее, она отмечала и запоминала все, что слышала, и предвкушала восхитительный разговор с Дейзи, во время которого позволит себе постепенно растаять и, возможно, заменить полное сомнения «Посмотрим» на сердечное «Он молодец, будь счастлива, дорогая».
Посреди этого приятного разговора неожиданно раздался бой часов и вернул миссис Джо от романтичной повести к суровой действительности. Схватившись за свои папильотки, она воскликнула:
– Дорогие мои, вы все должны поесть и отдохнуть, а мне нужно одеться или придется принимать гостей в таком возмутительном виде. Мег, ты возьмешь Людмилу и Мэри наверх, в комнаты для гостей, и позаботишься о них, хорошо? Франц знает, как пройти в столовую. Фриц, пойдем со мной. Тебе тоже нужно привести себя в порядок; с этой жарой и волнением, мы оба никуда не годимся.
Глава 19Белые розы
Пока путешественники отдыхали и подкреплялись, а госпожа ректорша с трудом влезала в свое лучшее платье, Джози убежала в сад, чтобы нарвать цветов для новобрачных. Неожиданное прибытие этих интересных существ привело в восторг романтичную девушку, и голова ее была в эти минуты полна мыслей о героическом спасении, нежности, обожании и разных драматических ситуациях, а также чисто женского любопытства, будут ли эти прелестные юные жены носить здесь свои свадебные вуали или нет. Она стояла перед большим кустом белых роз, срезая самые совершенные из них, чтобы, составив букеты и перевязав их ленточками, свисавшими с ее локтя, положить потом на туалетные столики своих новых кузин, что должно было стать деликатным знаком внимания с ее стороны. Чьи-то шаги заставили ее вздрогнуть. Подняв глаза, она увидела брата, приближающегося к ней по дорожке со сложенными на груди руками, опущенной головой и рассеянным видом человека, глубоко погруженного в свои мысли.
– Софи Уэклс, – пробормотала проницательная девчушка с улыбкой превосходства, посасывая большой палец, который только что уколола, слишком энергично дернув за покрытый шипами стебель.
– Что ты тут делаешь, проказница? – спросил Деми, вздрогнув, когда скорее почувствовал, чем увидел, что некто тревожит его сон наяву.
– Собираю розы для «наших невест». А тебе разве не хочется иметь свою? – отвечала Джози, которую слово «проказница» навело на мысль о ее любимом развлечении.
– Розу или невесту? – спросил Деми спокойно, хотя смотрел на цветущий куст так, словно неожиданно увидел в нем что-то необычайно интересное для себя.
– И ту, и другую. Ты найдешь себе невесту, а я дам тебе розу.
– Если б я мог! – Деми сорвал маленький бутон со вздохом, который проник прямо в отзывчивое сердце Джози.
– Почему же ты не сделаешь этого? Приятно видеть людей такими счастливыми. Сейчас самое удобное время поговорить с ней, если ты вообще намерен что-то предпринять. Она скоро уедет навсегда.
– Кто? – Деми сорвал другой полураскрывшийся бутон, неожиданно покраснев. Этот признак смущения привел Джози в восторг.
– Не притворяйся. Ты знаешь, я говорю об Элис. Ну, ну, Джон, я тебя люблю и хочу помочь. Это так интересно – все эти влюбленные, свадьбы и все такое, и нам тоже следует принять в этом участие. Так что следуй моему совету, будь мужчиной и заговори с Элис, пока она не уехала.
Необычная серьезность младшей сестры заставила Деми рассмеяться, но совет ему понравился. Он не стал этого скрывать и, вместо того, чтобы, как обычно, осадить ее, мягко заметил:
– Ты очень добра, детка. Ну, раз уж ты такая умненькая, не намекнешь ли, каким образом мне лучше всего «заговорить», как ты очаровательно выразилась?
– О… есть разные способы, ты же знаешь. В пьесах влюбленные опускаются на колени, но это неудобно, если у них длинные ноги. У Теда никогда хорошо не получается, хотя я его тренирую часами… Ты мог бы сказать: «Будь моя, будь моя!»… как тот старик, который бросал огурцы за забор миссис Никлби[288], если хочешь быть веселым и легкомысленным… или написать какую-нибудь поэтическую чепуху. Последнее ты уже, осмелюсь сказать, пробовал.
– Но будем говорить серьезно, Джози; я действительно люблю Элис и думаю, она об этом знает. Я так хочу признаться ей во всем, но теряю голову, когда пытаюсь начать разговор, и не хочу выставлять себя дураком. Думал, может быть, ты посоветуешь какой-нибудь поэтичный способ сделать предложение. Ты читаешь так много стихов и такая романтичная.
Деми пытался выражаться четко и ясно, но от смущения забыл свою обычную сдержанность и стремление выглядеть солидным и уверенным, и потому искренне попросил младшую сестру научить его, как задать тот вопрос, на который можно ответить единственным словом. Приезд счастливых кузенов нарушил все его планы, заставив усомниться в разумности ранее принятого мужественного решения продолжать ждать. Рождественская постановка дала ему надежду, а выступление Элис на выпускных торжествах наполнило его сердце нежной гордостью. И теперь, чувствуя, что не в силах вынести вида очаровательных невест и сияющих женихов, он горел желанием закрепить свои права на дорогую Элис, не откладывая объяснение ни на час. Дейзи оставалась его доверенным лицом во всем остальном, но братское чувство сострадания мешало ему поделиться с ней своими нежными надеждами, так как ее собственные были под запре