– Ах, как мы гордимся этими двумя словами, и ах, как нам нравится их выговаривать! – в свою очередь, обратилась Джо к огню в камине, с восторгом наблюдая, как засияли счастьем глаза, которые были так трагически мрачны, когда она виделась с Лори в последний раз.
– Ну, может быть, совсем чуть-чуть. Эми такая обворожительная маленькая женщина, что я не могу ею не гордиться. Ну вот, дядюшка с тетушкой присутствовали при всем этом ради соблюдения приличий. Мы же были так поглощены друг другом, что существование на этой земле поодиночке не имело бы смысла, а такое чудесное решение проблемы все разом облегчало. Так мы и сделали.
– Когда, где, как? – вопросила Джо, снедаемая лихорадочным интересом и чисто женским любопытством, – она никак не могла осознать всей реальности произошедшего.
– Шесть недель тому назад, в американском консульстве в Париже мы поженились, разумеется, очень тихо и скромно – ведь даже в нашем великом счастье мы не могли забыть дорогую маленькую Бет.
При этих словах Джо вложила свою ладонь в руку Лори, а он другой рукой нежно погладил красную подушечку Бет, которую хорошо помнил.
– Почему же вы и потом не дали нам знать? – уже более спокойно спросила Джо после того, как они с минуту посидели в молчании.
– Нам захотелось сделать вам сюрприз. Мы предполагали поехать сразу домой, но наш замечательный старый джентльмен, как только мы поженились, обнаружил, что будет готов к отъезду не раньше чем через месяц, и отправил нас провести медовый месяц там, где нам заблагорассудится. Эми как-то назвала Вальрозу земным раем для медового месяца, так что туда мы и отправились и были там так счастливы, как бывает только один раз в жизни. Подумать только! Любовь среди роз!
Лори, казалось, на минуту забыл о присутствии Джо, а она была только рада этому, ведь то, что он говорил ей обо всем так свободно и естественно, убеждало ее, что он ее простил и все забыл. Она попыталась вытащить свою ладонь из его руки, но, словно догадавшись о мыслях, вызвавших этот полубессознательный порыв, Лори сжал ее ладонь крепче и сказал с мужественной серьезностью, какой она не знала в нем раньше:
– Джо, я хочу сказать вам одну вещь, и мы навсегда оставим эту тему. Когда я писал вам в том письме, что Эми была ко мне очень добра, но что я никогда не перестану любить вас, я писал правду. Однако любовь моя изменилась, и я сумел увидеть, что так, как есть, – лучше. Вы с Эми поменялись местами в моем сердце, вот и все. Думаю, так оно и было предназначено и, так или иначе, произошло бы совершенно естественно, если бы я подождал, как вы и пытались меня заставить. Но мне никогда не хватало терпения, и сердце мое терзала боль. Я был мальчишкой тогда, упрямым и не знавшим удержу, и потребовался тяжкий урок, показавший мне, в чем моя ошибка. Одна-единственная ошибка, Джо, как вы и говорили, и я ее обнаружил лишь после того, как свалял такого дурака. Честное слово, в голове у меня все так перемешалось, что я долго не мог разобрать, кого из вас я больше люблю – вас или Эми, даже пытался равно любить вас обеих. Но не смог, а когда увидел Эми в Швейцарии, все, казалось, стало мне сразу ясно, вы обе заняли подобающие вам места, и я почувствовал, что моя прежняя любовь ушла раньше, чем пришла новая, и я мог честно поделить свое сердце между сестрой Джо и женой Эми и всей душой любить обеих. Захотите ли вы поверить этому и вернуться в те счастливые времена, когда мы впервые узнали друг друга?
– Я поверю в это всей душой, но, Тедди, мы никогда уже не сможем снова стать мальчиком и девочкой. Счастливые старые времена не могут вернуться, и нам не нужно этого ожидать. Мы – взрослые мужчина и женщина, нам предстоят серьезные дела, игры закончились, озорству пришел конец. Я не сомневаюсь, что вы и сами это чувствуете. Я вижу, как вы изменились, а вы, конечно, увидите перемены и во мне. Мне будет недоставать моего мальчика, но я стану нисколько не меньше любить мужчину и восхищаться им даже больше, потому что он подает надежду быть таким, как мне мечталось. Мы не можем больше быть маленькими сотоварищами по играм, но станем братом и сестрой и будем любить и помогать друг другу до конца жизни. Правда, Лори?
Лори не произнес ни слова, но взял протянутую ему руку и на мгновение прижался к ладони Джо лицом, чувствуя, что из праха мальчишеской страсти выросла прекрасная, крепкая дружба, ставшая великим благом для них обоих.
Почти тотчас Джо, не желавшая, чтобы возвращение «детей» домой было окрашено грустью, весело заговорила:
– Никак не могу принять всерьез то, что вы, дети, в самом деле женаты и собираетесь обзавестись собственным хозяйством. Ну как же, ведь, кажется, только вчера я подвязывала Эми слюнявчик, а вас дергала за волосы, когда вы меня поддразнивали! Надо же, как время летит!
– Поскольку один из детей несколько старше, чем вы, вам не стоит выступать в роли бабушки. Льщу себя надеждой, что я – «взрослый джентльмен», как няня Пеготти называла Дэвида[253], а когда вы увидите Эми, вы найдете ее, пожалуй, не по летам развитым младенцем, – заявил Лори, явно забавляясь ее материнским тоном.
– Вы можете быть чуточку старше по возрасту, но я гораздо старше вас в том, что касается чувств, – женщинам такое всегда свойственно. А этот последний год был таким тяжелым, что я чувствую себя уже сорокалетней.
– Бедная Джо! Мы оставили вас переносить все это в полном одиночестве, тогда как сами развлекались. Вы действительно стали старше. Вот одна морщинка, а вот – другая. И если вы не улыбаетесь, глаза у вас грустные, а когда я дотронулся до подушечки – вот только что, – я почувствовал, что она смочена слезами. Вам пришлось многое вынести, и притом – в полном одиночестве. Какая же я эгоистичная скотина! – И Лори с огорченным видом сам дернул себя за волосы.
Однако Джо просто перевернула предательскую подушечку и сказала, постаравшись, чтобы ее голос звучал повеселее:
– Да нет же, ведь мне помогали и папа, и мама, да и любимые малыши меня очень утешали. И мысли о том, что вы с Эми благополучны и счастливы, помогали легче переносить здешние беды. Порою я чувствую себя одинокой, но, признаюсь, мне это только на пользу и…
– Вы никогда больше не будете одинокой, – прервал ее Лори, обхватив одной рукой, словно желая защитить от всяческого зла. – Мы с Эми не сможем без вас обойтись, так что вам придется приходить и учить «детей» вести дом и делить с нами все пополам, как мы делали прежде, и позволить нам ласкать вас и баловать, и все вместе мы будем замечательно счастливы и дружны.
– Если я не буду вам мешать, это было бы чудесно. Я снова начинаю чувствовать себя совсем молодой, кажется, все мои несчастья каким-то образом отлетели прочь. Вы всегда умели меня утешить, Тедди. – И Джо прижалась лбом к его плечу, как она сделала много лет назад, когда болела Бет и Лори предложил ей «держаться за него».
Он посмотрел на нее, подумав, что и она, видимо, вспоминает то время, но Джо улыбалась своим мыслям, словно и вправду с его приездом все ее беды отлетели прочь.
– А вы все та же Джо, минута – и вы роняете слезы, другая – и вы уже смеетесь. Но теперь у вас довольно коварный вид. В чем дело, бабуля?
– А мне интересно бы знать, как вы с Эми уживаетесь?
– Как ангелы!
– Да, разумеется. Но кто из вас правит?
– Не стану скрывать от вас, что сейчас правит Эми, во всяком случае, я позволяю ей так думать, знаете, ведь ей это приятно. А со временем мы станем меняться ролями, потому что, как говорится, брак наполовину уменьшает твои права, но вдвое увеличивает твои обязанности.
– Это продолжится, как началось, и Эми будет править вами до скончания дней.
– Ну, она делает это столь нечувствительно, что я и не думаю слишком уж возражать. На самом деле мне это даже нравится, она так нежно и мило обернет тебя вокруг своего пальчика, намотает, как шелковую нить на клубок, а ты при этом почувствуешь себя так, словно тебе оказывают большую услугу.
– Надо же мне было дожить до того, чтобы увидеть вас жениным подкаблучником, да еще и наслаждающимся этим состоянием! – вскричала Джо, воздев руки к небу.
Замечательно было видеть, как в ответ на такую инсинуацию расправил плечи Лори и как он улыбнулся мужественно-презрительной улыбкой, а затем произнес своим самым «высокомерно-аристократическим» тоном:
– Эми слишком хорошо воспитана для того, чтобы так править, да и я не из тех мужчин, что готовы так подчиняться. Мы с женой слишком уважаем самих себя и друг друга, чтобы стать тиранами или затевать ссоры.
Джо это очень понравилось, она сочла, что новое чувство собственного достоинства Лори очень к лицу, однако ей казалось, что ее мальчик слишком быстро становится мужчиной, и к ее чувству удовольствия примешивалось сожаление.
– Я уверена, что так все и будет. Вы с Эми никогда не ссорились, как, бывало, мы с вами. Эми – солнце, а я – ветер, как в басне Лафонтена, и солнце, что вы, конечно, помните, гораздо лучше управлялось с человеком, чем ветер.
– Ну, Эми может и бурю человеку устроить, а не только ему сиять, – рассмеялся Лори. – Я от нее такую отповедь в Ницце получил! Слово даю, это было во много раз хуже любой вашей выволочки, просто что-то из ряда вон выходящее! Когда-нибудь все вам про это расскажу, Эми-то сама не скажет: ведь после того, как она заявила, что презирает и стыдится меня, она взяла да и отдала свое сердце этому презренному ничтожеству и вышла за него замуж.
– Какая низость! Ну, если она станет с вами дурно обращаться, приходите ко мне. Я за вас заступлюсь.
– Похоже, что я в этом очень нуждаюсь, не правда ли? – спросил Лори, поднимаясь и принимая вдруг совершенно иной вид – уже не внушительный, а восторженный, поскольку послышался голос Эми:
– Где она? Где моя дорогая старшенькая Джо?
В комнате появилась целая толпа родственников, все обнимались, целовались и, оторвавшись друг от друга, снова бросались обниматься и целоваться и лишь после нескольких бесплодных попыток бродяжек