– Совершенно точно: ведь Эми почти всегда заставляет меня смотреть на запад, лишь порою позволяя мельком повернуться в направлении юга, и у меня не было ни одного случая взглянуть в восточную сторону с тех самых пор, как я женился. Про север вообще ничего не знаю, зато я крепок и полезен, а, миледи?
– Погода пока прекрасная, не знаю, как долго она простоит, но я не страшусь бурь, потому что учусь вести мой корабль. Пойдем домой, милый, я найду твой «сапогосниматель» – ведь ты, я думаю, его искал в моих вещах? – сказала Эми, приняв вид настоящей матроны, чем привела своего супруга в восхищение.
– Чем вы оба предполагаете занять себя, когда устроитесь? – поинтересовалась Джо, застегивая плащ на Эми, как когда-то застегивала ей переднички.
– У каждого из нас имеются собственные планы. Мы пока не собираемся много о них говорить, но не намереваемся праздно тратить время. Я войду в дело деда, как преданный внук, что доставит ему большое удовольствие, и докажу ему, что не так уж избалован. Мне и самому нужно что-то вроде этого, чтобы твердо стоять на ногах. Надоело болтаться без дела, и я предполагаю работать, как подобает мужчине.
– А Эми? Что она собирается делать? – спросила миссис Марч, очень довольная решением Лори и тем воодушевлением, с каким он говорил.
– После того как она отдаст все полагающиеся визиты вежливости и продемонстрирует нашу самую лучшую новую шляпку, мы поразим вас элегантным гостеприимством нашего дворца, мы приложим все усилия, чтобы принять у себя весь мир целиком. Вот, пожалуй, и все, не так ли, мадам Рекамье[258]? – спросил Лори, с добродушной насмешкой взглянув на жену.
– Время покажет. Уходим, мистер Наглец, незачем тебе шокировать моих родных, обзывая меня всякими именами прямо им в лицо! – отвечала Эми, решившая, что сначала следует создать дом с хорошей женою в нем, а уж потом устраивать салон, где она станет украшением общества.
– Какими счастливыми вместе выглядят наши дети! – заметил мистер Марч, обнаружив, после того как молодые ушли, что ему стало трудно сосредоточиться на своем любимом Аристотеле.
– Да, и я думаю, это надолго, – согласилась миссис Марч, и лицо ее выражало спокойное удовлетворение лоцмана, благополучно приведшего свой корабль в порт.
– А я уверена, что так и будет. Счастливая Эми! – И Джо вздохнула, а потом светло улыбнулась, увидев, как профессор нетерпеливым толчком открывает калитку.
Попозже вечером, когда мысли Лори пришли в порядок и он успокоился насчет своего «сапогоснимателя», он вдруг обратился к жене:
– Миссис Лоренс!
– Да, милорд?
– Этот человек хочет жениться на Джо.
– Очень надеюсь. А ты – нет, дорогой?
– Ну, любовь моя, я нахожу, что он хоть и староват, но славный малый, во всех смыслах этого яркого выражения, только хотелось бы, чтобы он был помоложе и побогаче.
– Ох, Лори, не будь слишком уж привередлив и корыстолюбив. Если они любят друг друга, ни капельки не важно, сколько кому лет или как кто беден. Женщинам никогда не следует выходить замуж ради денег… – Произнеся эти слова, Эми вдруг спохватилась и взглянула на мужа, а он ответил со зловещей мрачностью:
– Разумеется, не следует, хотя порой приходится слышать, как очаровательные девицы говорят, что намереваются это сделать. Если память мне не изменяет, вы однажды полагали своим долгом заключить именно такой союз. Вероятно, это объясняет ваш брак с таким ничтожеством, как ваш покорный слуга.
– Ах, мой дорогой, дорогой мальчик, никогда не говори так! Я совсем забыла, что ты богат, когда ответила «да!». Я бы вышла за тебя, даже если бы у тебя не было ни пенни за душой, и мне иногда даже хочется, чтобы ты был беден, чтобы я могла показать тебе, как сильно я тебя люблю.
И Эми, которая на людях держала себя с величайшим достоинством, а дома была существом нежным и любящим, убедительно доказала Лори правоту своих слов.
– На самом деле ты ведь не считаешь меня такой корыстолюбивой особой, какой я пыталась когда-то быть, правда? У меня сердце разобьется, если ты не поверишь, что я с радостью стала бы грести в одной лодке с тобой, даже если бы тебе пришлось зарабатывать на жизнь греблей на озере.
– А я что, по-твоему, дурак и скотина? Как мог бы я подумать такое, когда ради меня ты отказала человеку, который много богаче, а теперь не позволяешь дать тебе и половину того, что я хочу, на что имею право? Девушки, бедняжки, поступают так каждый день и приучены думать, что в этом их единственное спасение, но тебя учили лучше, и дочь оказалась верна урокам матери. Вчера я так и сказал матушке, а она так радостно и благодарно посмотрела на меня, будто я ей миллион подарил на благотворительность. Но вы не слушаете моих морализаторских замечаний, миссис Лоренс. – И Лори замолк, потому что, хотя глаза Эми были устремлены на его лицо, взгляд у нее был отсутствующий.
– Нет, слушаю и одновременно восхищаюсь родинкой у тебя на подбородке. Не хочу, чтобы ты слишком уж тщеславился, но должна признаться, что горжусь моим красавцем-мужем гораздо больше, чем всеми его деньгами. Не смейся, только твой нос так меня утешает! – И Эми с удовлетворением настоящего художника осторожно погладила прекрасно вылепленный нос мужа.
Лори за свою жизнь получал немало комплиментов, но никогда такого, какой понравился бы ему больше, чем этот, что он явственно и выказал, хотя и посмеялся над странным вкусом жены. А она задумчиво спросила:
– Дорогой, можно мне задать тебе один вопрос?
– Конечно.
– Тебе будет неприятно, если Джо и правда выйдет замуж за мистера Баэра?
– О, вот что тебя беспокоит, да? А я все думал, откуда эта морщинка, она тебе не очень идет. Я вовсе не собака на сене, а самый счастливый человек на земле из всех на ней живущих. Могу тебя заверить, что стану танцевать на свадьбе Джо с душою столь же легкой, как мои ноги. Ты что же, сомневаешься в этом, моя любимая?
Эми подняла на него глаза и была вполне удовлетворена. Ее маленький ревнивый страх совершенно прошел, и она поблагодарила мужа с доверием и любовью.
– Как жаль, что мы не можем сделать что-нибудь для этого замечательного старого профессора. Не можем ли мы выдумать богатого родственника, который удачно скончается где-то там, в Германии, и оставит ему хорошенькое маленькое состояньице? – спросил Лори, когда они рука об руку прохаживались взад-вперед по длинной гостиной, как любили делать, вспоминая о саде шато.
– Джо выведет нас на чистую воду и все испортит. Она им очень гордится – именно таким, каков он есть. Вчера она сказала, что бедность – прекрасная штука.
– Бедняжка, добрая душа! Она перестанет так считать, когда у нее будет пишущий муж и дюжина маленьких профессорят, которых необходимо содержать.
– Сейчас нам не нужно вмешиваться, мы станем выжидать удобного случая и сможем как-то помочь им, захотят они того или нет. Я обязана Джо за часть моего образования, а она всегда считала, что человек должен честно платить свои долги, так что я воспользуюсь этим и одержу над нею верх. Это прекрасно, когда можешь помогать другим, верно? Я всегда мечтала иметь возможность дарить легко и свободно, и теперь благодаря тебе эта мечта сбывается.
– Да, мы станем делать много доброго. Есть особый вид бедности, которой я больше всего люблю помогать. О простых нищих заботятся, а обедневшим людям из благородного сословия приходится худо, ведь они сами не попросят о помощи, а другие не осмелятся ее им предлагать. Однако существуют тысячи способов таким людям помочь, если знаешь, как сделать это достаточно деликатно, чтобы их не обидеть. Должен сказать, что мне больше по душе услужить обедневшему джентльмену, чем льстивому оборванцу. Скорее всего, я не прав, но так оно и есть, хотя это труднее.
– Потому что нужно самому быть благородным джентльменом, чтобы так поступать, – пояснил другой член домашнего общества взаимного восхищения.
– Спасибо. Боюсь, я не заслуживаю такого дивного комплимента. Но я собирался сказать, что, пока я бездельничал за границей, я видел множество талантливых молодых людей, жертвовавших очень многим и переносивших всяческие трудности ради того, чтобы осуществились их мечты. Некоторые из них были просто замечательные ребята, работали героически, в бедности, без друзей, но были исполнены такого мужества, стойкости и честолюбия, что я устыдился за самого себя и мне захотелось им помочь по-настоящему выбиться из нужды. Вот таким людям помогать – поистине удовольствие, в них чувствуется гениальность, это действительно честь, если тебе позволено оказать им услугу и не допустить угасания или промедления из-за недостатка топлива под кипящим котлом. А если оказывается, что гениальности нет, приятно просто утешить таких бедняг, уберечь их от отчаяния, когда они это обнаруживают.
– Да, это правда, и есть еще другой круг тех, кто не способен просить и страдает молча. Я кое-что знаю об этом, ведь я сама к ним принадлежала, пока ты не сделал меня принцессой, как король сделал девушку-нищенку в одной старой сказке. Честолюбивым девушкам туго приходится, и частенько они видят, как юность, здоровье и прекрасные возможности проходят мимо просто потому, что никто не сумел хоть немного помочь им в нужный момент. А вот ко мне люди были очень добры, и когда я вижу, как девушки борются за свое счастье, как это делали мы, мне хочется протянуть им руку и помочь, как помогали мне.
– Так оно и будет, мой ангел, ты станешь это делать, как ангелу и подобает! – воскликнул Лори, решив основать и финансировать некое учреждение со специальной целью помогать молодым женщинам с наклонностями к искусству, в нем вспыхнула страсть к филантропическим деяниям. – Богатые не имеют права просто сидеть и наслаждаться или накапливать деньги ради того, чтобы их зря тратил кто-то другой. Ведь и вполовину не так разумно оставлять наследство после своей смерти, как еще при жизни мудро воспользоваться своими деньгами и радоваться, что с их помощью сделал счастливым своего ближнего. Мы и сами сможем радоваться жизни и получать еще дополнительное удовольствие, щедро одаривая других. Хочешь стать маленькой Доркас