– Ну как, дружочки, вам было хорошо? – спросила миссис Джо, входя с Тедди на плече.
– Просто отлично. Я скоро еще приду, – с чувством произнес Деми.
– Гляжу я на стол и побаиваюсь, что ты объелся.
– Вовсе нет, я всего-то съел пятнадцать блинчиков, причем очень маленьких, – запротестовал Деми, которому сестренка то и дело подкладывала на тарелку.
– Ничего ему не будет, они же очень вкусные, – добавила Дейзи с такой забавной смесью материнской заботы и хозяйской гордости, что тетя Джо смогла лишь улыбнуться и произнести:
– Что ж, выходит, новая игра удалась?
– Мне очень нравится, – подтвердил Деми, как будто кто-то ждал его одобрения.
– Самая лучшая игра на свете! – воскликнула Дейзи, обнимая свой тазик для посуды – она как раз собиралась мыть чашки. – Всем бы такую замечательную плиточку, как моя, – добавила она, любовно оглядывая свое хозяйство.
– Нужно дать этой игре какое-то название, – решил Деми, с серьезным видом очищая языком физиономию от сиропа.
– Уже есть.
– Какое? – нетерпеливо спросили оба.
– Давайте назовем ее «Пирожки».
И тетя Джо удалилась, очень гордая тем, что сумела поставить своим солнечным зайчикам очередную занятную ловушку.
Глава шестая. Подстрекатель
– Прошу прощения, мадам, можно с вами поговорить? По очень важному поводу, – произнес Нат, просовывая голову в дверь комнаты миссис Баэр.
За последние полчаса в дверь просунулась уже пятая голова, но миссис Баэр к этому привыкла, а потому подняла глаза и деловито спросила:
– В чем дело, дружок?
Нат вошел, тщательно прикрыл дверь и взволнованно выпалил:
– Дан пришел.
– Кто такой Дан?
– Мальчик, с которым я был знаком, когда был уличным музыкантом. Он продавал газеты и был ко мне очень добр, и вот я на днях встретил его в городе, рассказал, как тут хорошо, вот он и пришел.
– Милый, я бы сказала – довольно неожиданный визит.
– Это не визит, он бы остался, если вы позволите, – наивно объяснил Нат.
– Ну, не знаю… – начала было миссис Баэр, несколько опешив от такого прямолинейного предложения.
– Ну, я подумал, что вы позволяете всем бедным мальчикам у вас селиться и со всеми обходитесь так же по-доброму, как и со мной, – произнес Нат, удивленный и встревоженный.
– Так и есть, но прежде нужно узнать, кто они такие. Приходится выбирать, их слишком много. На всех места не хватит. Жаль, конечно.
– Я сказал ему прийти, потому что подумал, что он вам понравится, но если места нет, пусть идет обратно, – скорбно объявил Нат.
Миссис Баэр тронула убежденность паренька в ее гостеприимстве, ей не хватило духу его разочаровать и испортить его невинный замысел, а потому она сказала:
– Расскажи мне про этого Дана.
– Да я ничего не знаю, только что он сирота, бедный, а мне сделал много добра, вот и я тоже хотел ему сделать добро, если получится.
– Превосходные причины, все как одна, вот только, Нат, в доме полно народу, даже не знаю, куда его поселить, – сказала миссис Баэр, уже почти готовая стать той самой спасительной гаванью, которой, видимо, и считал ее Нат.
– Пусть спит в моей кровати, а я буду в сарае. Сейчас тепло, я не против, мы с папой где только не спали! – горячо произнес Нат.
Что-то в его словах и выражении лица заставило миссис Джо положить руку ему на плечо и сказать самым своим доброжелательным тоном:
– Приведи своего друга, Нат. Полагаю, мы найдем ему место, кроме твоей кроватки.
Нат радостно выскочил из комнаты и скоро вернулся с довольно противным на вид парнишкой – тот стоял ссутулившись и озирался с видом отчасти дерзким, отчасти угрюмым; после первого же взгляда миссис Баэр сказала про себя: «Боюсь, дело плохо».
– Это Дан, – сказал Нат, явно рассчитывая на теплое приветствие.
– Нат сказал, что ты хотел бы пожить у нас, – приветливым тоном начала миссис Джо.
– Да, – прозвучал хмурый ответ.
– О тебе некому позаботиться?
– Да.
– Скажи: «Да, мадам», – прошептал Нат.
– Еще чего, – пробормотал Дан.
– Сколько тебе лет?
– Типа четырнадцать.
– На вид ты старше. А что ты умеешь делать?
– Да чего угодно.
– Если ты здесь останешься, придется делать то же, что и все: не только играть, но и учиться, и работать. Ты согласен на это?
– Чего бы не попробовать.
– Хорошо, тогда оставайся на несколько дней, посмотрим, как мы уживемся. Ступай, Нат, и займись им, пока не вернется мистер Баэр, там и порешим, – сказала миссис Джо, которой было неловко в обществе этого угрюмого юнца, неотрывно глядевшего на нее пристальным и подозрительным взглядом больших черных глаз, до неприятного недетских.
– Пошли, Нат, – сказал он и двинулся к двери, все так же сутулясь.
– Благодарю вас, мадам, – добавил Нат, выходя вслед за Даном. Он ощутил, хотя и не до конца понял разницу между тем, как в этом доме приняли его и как – его невоспитанного приятеля.
– Мальчики показывают в сарае цирковое представление. Хочешь пойти посмотреть? – предложил Нат, когда они спустились по широким ступеням на газон.
– Большие мальчики? – уточнил Дан.
– Нет, большие ушли на рыбалку.
– Ну, тогда двинули, – согласился Дан.
Нат отвел его в просторный сарай и представил своим приятелям – те развлекались на полупустом чердаке. На просторном полу выложили из сена большой круг, в центре стоял Деми с длинным хлыстом, а Томми скакал по «арене» верхом на долготерпеливом Тоби, изображая обезьянку.
– По булавке с каждого, кто хочет смотреть представление, – заявил Тюфяк, стоявший рядом с тачкой, в которой размещался оркестр – он состоял из расчески, на которой играл Нед, и игрушечного барабана, по которому неритмично молотил Роб.
– Он со мной, плачу за обоих, – великодушно объявил Нат, втыкая две кривые булавки в сухой гриб, служивший кассой.
Кивнув другим зрителям, они уселись на доски, а представление продолжилось. После номера с обезьянкой Нед продемонстрировал им свою незаурядную ловкость, прыгая через старый стул и по-матросски карабкаясь по веревочным лестницам. Потом Деми сплясал джигу, да с таким серьезным видом – просто загляденье. Ната вызвали бороться с Тюфяком, он быстро уложил своего пухлого приятеля на лопатки. После этого Томми вышел крутить сальто – он очень гордился этим своим достижением, в которое вложил немало сил и терпения, упражняясь в одиночестве до синяков на каждом суставе своего маленького тела. Трюк его вызвал шквал аплодисментов, и он собирался уже покинуть арену, раскрасневшись от гордости и прилива крови к голове, как вдруг из зрительских рядов прозвучало презрительное:
– Хо! Ну и подумаешь!
– А ну, повтори-ка! – Томми весь ощетинился, точно сердитый индюк.
– Драться хочешь? – не моргнув глазом предложил Дан, слезая с бочки и деловито сжимая кулаки.
– Нет, не хочу. – Дав этот честный ответ, Томми отступил на шаг, немало ошарашенный таким предложением.
– Драться не разрешено! – хором выкрикнули остальные.
– Ну вы и слабаки, – фыркнул Дан.
– Послушай, если ты будешь плохо себя вести, тебя не оставят, – напомнил Нат, которого тоже задело оскорбление, брошенное его друзьям.
– Пусть лучше попробует, как я, или лучше, – ехидно заметил Томми.
– А вы подвиньтесь.
Дан без всякой подготовки трижды прокрутил сальто и легко опустился на обе ноги.
– У тебя так не получится, Том: ты головой ударяешься и падаешь на спину, – заметил Нат, радуясь успехам своего друга.
Больше он ничего не успел сказать – зрители завороженно уставились еще на три сальто, только назад, а потом Дан прошелся на руках, опустив голову и задрав вверх ноги. Грянули аплодисменты, причем и Томми вопил от восторга, приветствуя ловкача-гимнаста, который успел выпрямиться и теперь взирал на них с видом безмятежного превосходства.
– Как ты думаешь, я тоже могу научиться, чтобы без синяков? – смиренно спросил Том, потирая локти, которые все еще саднили после последней попытки.
– А если научу, что ты мне за это дашь? – поинтересовался Дан.
– Свой новый складной ножик. У него пять лезвий, только одно сломано.
– Ну так давай.
Томми вручил ему ножик, бросив тоскливый взгляд на гладкую рукоятку. Дан тщательно осмотрел ножик, положил в карман и, направляясь к выходу, подмигнул:
– Крутись, пока не получится, – всех-то делов.
Разгневанный вопль Томми потонул в возмущенных криках, которые не смолкали, пока Дан, оказавшийся в явном меньшинстве, не предложил сыграть в «ножички»: пусть сокровище достанется победителю. Томми согласился, игроков тут же окружили возбужденные лица, и на всех отразилось удовлетворение, когда Томми выиграл и для надежности засунул ножик в самый глубокий карман.
– Пойдем покажу, что у нас тут есть, – предложил Нат, понимавший, что с другом нужно серьезно поговорить с глазу на глаз.
Никто не знает, что между ними произошло, но, когда они вернулись, Дан вел себя куда почтительнее, хотя речь его осталась грубой, а поведение – невоспитанным; да и чего ждать от бедолаги, который всю свою короткую жизнь мыкался по свету и которого некому было поучить?
Мальчики пришли к выводу, что Дан им не нравится, поэтому бросили его на Ната, которому новые обязанности быстро сделались в тягость и отказаться от них не позволяло лишь добросердечие.
При этом Томми ощущал, что, несмотря на недоразумение с ножичком, у них с Даном много общего, и его так и тянуло вернуться к разговору про сальто. Возможность не заставила себя долго ждать: увидев, как Томми им восхищается, Дан смягчился и к концу первой недели уже неплохо ладил с непоседой Томом.
Услышав историю Дана и увидев его самого, мистер Баэр покачал головой, но произнес, не повышая голоса:
– Этот эксперимент может дорого нам обойтись, и все же попробуем.
Если Дан и испытывал какую-то признательность к своим благодетелям, виду он не показывал и все, что ему предлагали, брал, не благодаря. Он был невежествен, но, когда хотел, схватывал знания на лету, наблюдал за всем происходившим острым взглядом, был резок на язык, неотесан, а нравом – то несдержан, то угрюм. Играл он всегда с полной самоотдачей и почти во всех играх был очень силен. Со взрослыми был молчалив и хмур, но с мальчиками порой ста