– Мне пора, а то вы все останетесь без ужина, а вас такой сюрприз явно не порадует, цыплятки.
– Правда мы устроили хороший сюрприз? – кротко осведомился Томми.
– Отличный! – ответили ему хором.
– А знаете почему? – спросила миссис Баэр. – Потому что ваши гости вели себя как положено и очень старались ничего не испортить. Вы ведь поняли, что я имею в виду?
– Да, мэм, – выговорили мальчики и смущенно переглянулись, а потом смирно положили змеев на плечи и отправились домой, вспоминая про другое событие, по ходу которого гости вели себя не как положено, из-за чего все и пошло не так.
Глава десятая. Возвращение
Настал июль, подошел сенокос, огородики процветали, и долгие солнечные дни составлялись из приятных часов. Дом с утра до ночи стоял настежь, и мальчики обитали на свежем воздухе, за исключением часов, отведенных под занятия. Уроки были краткими, выходных – множество, поскольку Баэры считали, что физические упражнения развивают крепость тела и скоротечные летние месяцы нужно проводить на свободе. Мальчики сделались румяными, загорелыми, крепкими, ели с отменным аппетитом, мускулистые руки и ноги вырастали из штанин и рукавов, не смолкал смех, и не прекращалась беготня, в сарае и в доме не стихали забавы, прогулки по холмам и долинам состояли из сплошных приключений, и вид процветающих подопечных наполнял таким удовлетворением сердца почтенных Баэров, что я не возьмусь это описать. Для полноты счастья не хватало только одного, однако и эта недостача восполнилась, причем в самый неожиданный момент.
Однажды теплым вечером, когда малыши уже спали, старшие ушли купаться на ручей, а миссис Баэр у себя в гостиной раздевала Тедди, он внезапно закричал:
– Ой, мой Данни! – И указал ручкой на окно, за которым ярко светила луна.
– Нет, лапушка, Данни тут нет, это просто красивая луна, – объяснила мама.
– Нет-нет! В окоське Данни! Тедди его видел! – настаивал разволновавшийся кроха.
– Ну, может быть. – И миссис Баэр поспешила к окну в надежде, что Тедди окажется прав. Однако лицо исчезло, никакого мальчика нигде видно не было; она позвала его по имени, подбежала к входной двери, прихватив Тедди в ночной рубашонке, попросила его позвать тоже – в надежде, что уж на голос малыша будет какой-то отклик. Ни ответа ни привета – и мама с сыном, расстроившись, вернулись обратно в дом. Отвлечь Тедди луной ей не удалось, и, когда его уложили в колыбельку, он то и дело высовывался оттуда и спрашивал, правда ли, что Данни «скоё пидёт».
В конце концов Тедди уснул, старшие тоже угомонились, в доме наступила тишина, и блаженное безмолвие летней ночи нарушало лишь стрекотание сверчков. Миссис Баэр сидела за штопкой – в ее корзинке всегда горой лежали носки с огромными дырами – и думала о пропавшем мальчике. Она уже решила для себя, что Малыш ошибся, и даже не стала тревожить мистера Баэра рассказом об этой фантазии, ведь у него, бедняги, почти не было свободного времени, пока мальчики не улягутся, и теперь он засел писать письма. Шел уже одиннадцатый час, когда миссис Баэр встала, чтобы запереть двери. Она помедлила на ступенях, наслаждаясь красотой ночи, – и тут в копне сена на лужайке мелькнуло что-то белое. Весь день на лужайке играли дети, и, решив, что Нан, как всегда, забыла свою шляпу, миссис Баэр отправилась ее подбирать. Однако, приблизившись, она разглядела, что это не шляпа и не платок, а рукав рубашки, из которого торчит смуглая рука. Миссис Баэр поспешно обогнула копну и обнаружила за ней крепко спавшего Дана.
Он выглядел оборванным, грязным, худым и измученным; одна нога босая, вторая обмотана старой холщовой курткой, которую он снял и использовал в качестве грубой перевязки – нога явно болела. Дан, видимо, хотел спрятаться за копной, но разметался во сне, и рука его выдала. Он вздохнул, что-то пробормотал, а потом, шевельнувшись, издал стон, как будто от боли, и все же не проснулся, – видимо, силы его иссякли.
– Нельзя его тут оставлять, – произнесла миссис Баэр и, наклонившись к мальчику, тихонько позвала его по имени.
Дан открыл глаза, посмотрел на нее, будто на образ из своего сновидения, а потом улыбнулся и дремотно произнес:
– Матушка Баэр, я вернулся.
Его вид и слова тронули ее до глубины души, она подсунула руку ему под голову, приподняла и ласково сказала:
– Я это предчувствовала и очень рада видеть тебя, Дан.
Тут он совсем проснулся и начал озираться, будто бы вспомнил внезапно, где находится, будто бы был не уверен, к нему ли обращено это сердечное приветствие. А потом выражение его лица изменилось, и он произнес с прежней грубоватостью:
– Утром дальше двинусь. Так, решил заглянуть по дороге.
– Может, войдешь, Дан? Ты разве не слышал, как мы тебя зовем? Тедди тебя увидел и разволновался.
– Да я не думал, что вы меня впустите, – ответил он, подхватив небольшой узелок, как будто собрался уйти сразу.
– А ты попробуй, – только и ответила миссис Баэр, вытянув руку и указав на дверь, озаренную приветливым светом.
Шумно выдохнув от облегчения, Дан подхватил крепкую палку и захромал к дому, но внезапно остановился и искательно произнес:
– Мистер Баэр рассердится. Я ж сбежал от Пейджа.
– Он это знает, очень расстроился, однако это не важно. Ты что хромаешь? – спросила миссис Джо, когда он заковылял дальше.
– Перелезал через изгородь, так мне камень упал на ногу, раздробил. Ничего. – Дан как мог скрывал боль, которую явно испытывал при каждом шаге.
Миссис Баэр помогла ему дойти до своей комнаты, там он тут же упал в кресло и опустил голову на спинку, бледный, едва живой от усталости и пережитых тягот.
– Дан, бедняжка! Выпей вот это, а потом поешь немного. Ты дома, и уж матушка Баэр о тебе позаботится.
Ответом ей стал взгляд, полный благодарности, после чего Дан выпил вина, которое она поднесла к его губам, а потом медленно принялся за еду, которой она его угостила. С каждым глотком к нему, похоже, возвращались силы, и вот Дан заговорил, как будто спеша сообщить ей все о своих приключениях.
– Где же ты был, Дан? – поинтересовалась миссис Джо, доставая бинты для перевязки.
– Сбежал-то я месяц с лишним назад. Пейдж – ничего, но уж больно строгий. Мне не понравилось, вот я и уплыл по реке с одним человеком – у него своя лодка. Вот почему никто не понял, куда я девался. Как мы с этим расстались, я пару недель поработал на ферме, но отколотил фермерова сыночка, а фермер за это отколотил меня, потому я сбежал и пришел сюда.
– Пришел пешком?
– Да, фермер мне не заплатил, а просить – не дождется. Зато сыночку его и досталось. – Дан рассмеялся, однако вид у него, когда он оглядывал свою изорванную одежду и грязные руки, был пристыженный.
– Как же ты жил? Надо же – мальчик проделал такой путь один!
– Да неплохо, пока ногу не повредил. Меня подкармливали, ночевал я по сараям, днем шел. Один раз решил срезать и заблудился, если бы не это, дошел бы быстрее.
– Но что же ты собирался делать, если не думал оставаться у нас?
– Очень уж мне хотелось Тедди повидать и вас, а после этого я собирался в город, на старую работу, вот только подустал и заснул в сене. Утром ушел бы, если бы вы меня не нашли.
– А ты об этом жалеешь? – Миссис Джо поглядела на него со смесью радости и упрека, а потом встала на колени, чтобы осмотреть его больную ногу.
Дан зарделся и, не отводя глаз от тарелки, произнес совсем тихо:
– Нет, мадам, я рад, я хотел остаться, но боялся, что вы…
Он не закончил – миссис Баэр прервала его сочувственным восклицанием: она увидела, как серьезно травмирована его нога.
– Давно это случилось?
– Три дня назад.
– И ты шел в таком состоянии?
– У меня была палка, а еще я обмывал ее в каждом ручье. Одна женщина дала мне тряпку для перевязки.
– Нужно, чтобы мистер Баэр немедленно осмотрел твою ногу и обработал. – Миссис Джо поспешила в соседнюю комнату, причем дверь прикрыла неплотно, чтобы Дан слышал их разговор.
– Фриц, мальчик вернулся.
– Который, Дан?
– Да, Тедди увидел его в окне и позвал, но он спрятался за копной на лужайке. Я его только что там обнаружила – он крепко спал, чуть живой от усталости и боли. От Пейджа он сбежал месяц назад и с тех пор шел обратно к нам. Делает вид, что не хотел, чтобы мы его увидели, якобы собирался попасть в город, на старую работу, а к нам только заглянул. Однако мне совершенно очевидно, что поддерживала его одна только надежда, что мы впустим его, и теперь он ждет твоего решения: простишь ли ты его и позволишь ли остаться?
– Он сам это сказал?
– Это сказали его глаза, а когда я его разбудила, он произнес, будто потерявшееся дитя: «Матушка Баэр, я вернулся». Мне не хватило суровости его бранить, я просто привела его в дом, точно заблудшую овечку, вернувшуюся в свое стадо. Можно мне его оставить, Фриц?
– Ну разумеется! Для меня это подтверждение, что сердцем мальчик все время был с нами, и теперь я никуда его больше не отошлю, как не отослал бы своего Роба.
Дан расслышал тихий звук – миссис Джо без слов поблагодарила мужа, и за короткую паузу, наступившую вслед, две крупные слезы медленно собрались в глазах мальчика, выкатились наружу и поползли по запыленным щекам. Их никто не видел, ибо он тут же их смахнул, однако, как мне кажется, за этот краткий миг былое недоверие Дана к хозяевам Пламфилда исчезло навсегда, они затронули самые нежные струны его души, и он ощутил горячее желание доказать, что достоин любви и сочувствия, достоин терпения и прощения. Он не сказал ни слова, но всеми силами души дал себе это обещание, с мальчишеским упорством решил его придерживаться и закрепил это решение слезами, которые до того не могли из него исторгнуть ни боль, ни изнеможение, ни одиночество.
– Пойдем посмотри его ногу. Боюсь, травма серьезна, он трое суток шел по жаре, в пыли, обмывал ее водой и бинтовал старой курткой. Говорю тебе, Фриц, этот парнишка на диво силен духом, из него выйдет настоящий мужчина.