Дан гладил его и хвалил и каждый день ездил на нем понемногу – часто падая, но не сдаваясь. Ему очень хотелось испробовать настоящее седло и упряжь, но он боялся сознаться в своем поступке. Однако желание его скоро сбылось, потому что свидетель его забав замолвил за него словечко.
– Видали, чего парень тута творит? – спросил Сайлас у хозяина однажды вечером, когда пришел за указаниями на следующий день.
– Который парень? – уточнил мистер Баэр, грустно вздохнув, – он ждал какого-то невеселого известия.
– Дан. Жеребца объезжает, сэр, и ведь обротал его, чтоб мне провалиться, – с усмешкой пояснил Сайлас.
– А ты откуда знаешь?
– Ну так я приглядываю вполглаза за парнишками, кто там чего делает. Так вот, Дан все отирался на пастбище, а домой приходил весь в синяках – ну, я решил, вдруг он чего проказит. Ничего ему не сказал, а сам залез в сарай, на чердак, оттель и гляжу, эк он с Чарли вожжается. Уж сколько раз жеребец его сбросил-то, да и тряс, как мешок с мукой. Но парнишка не робкий, да и нравилось ему, похоже, это дело, и он держался.
– Сайлас, нужно было его остановить, мальчик мог покалечиться! – произнес мистер Баэр, гадая про себя, какой еще фокус может прийти в голову его неукротимым подопечным.
– Да мож и стоило, да только он бы не убился, Чарли-то смирный, не пришибет. А запретить ему мне духу не хватило, потому как уж больно уважаю я сноровистых, а Дан ух какой сноровистый. А теперь ему, знамо дело, седло нужно, вот только взять тайком он даже старое не решается. Я и подумал, обскажу вам все как есть, может, вы и дадите ему попробовать. Мистер Лори точно против не будет, а Чарли оно только на пользу.
– Поглядим. – И мистер Баэр отправился разбираться.
Дан отпираться не стал и с гордостью продемонстрировал, что Сайлас был прав и Чарли покорился человеку: потребовалось множество ласковых увещеваний, еще больше морковок и безграничного терпения, однако в результате Дан действительно научился ездить на Чарли, пользуясь одеялом и недоуздком. Мистер Лори по достоинству оценил мужество и сноровку Дана и позволил ему участвовать в дальнейшем. При этом за обучение Чарли он взялся сам, заявив, что не позволит, чтобы его обошел какой-то мальчишка. Благодаря усилиям Дана Чарли охотно встал под седло, когда преодолел отвращение к мундштуку. А когда мистер Лори натаскал его немного, Дану позволили ездить на нем верхом, к безграничной зависти и восхищению остальных мальчиков.
– Красавец, правда? И слушается меня, как ягненок, – объявил однажды Дан, когда стоял, спешившись и обняв Чарли за шею.
– Да, и согласись, толку и радости от него куда больше, чем от дикого жеребца, который целыми днями носится по выгону, прыгает через изгороди и время от времени сбегает, – заметила миссис Баэр, которая стояла на ступенях: она появлялась там каждый раз, когда Дан садился верхом на Чарли.
– Это уж точно. Глядите, он больше не сбегает, хотя я его и не держу, а стоит свистнуть – возвращается. Укротил я его на совесть, верно? – Вид у Дана был гордый и довольный, да и заслуженно, потому что, несмотря на все испытания, Чарли любил его больше, чем собственного хозяина.
– А я тоже укрощаю жеребчика, и мне кажется, преуспею не хуже твоего, если проявлю упорство и терпение, – откликнулась миссис Джо с такой многозначительной улыбкой, что Дан все понял и ответил – со смехом, но от души:
– Не будем мы прыгать через изгородь и сбегать. Мы останемся тут, пусть делают из нас резвых, полезных скакунов, верно, Чарли?
Глава семнадцатая. Сочинение
– Живее, мальчики, уже три часа, а дядя Фриц, как вы знаете, любит пунктуальность, – поторопил Франц своих подопечных однажды в среду – как раз прозвенел звонок, и стайка юных джентльменов ученого вида с книгами и тетрадками в руках устремилась к музею.
Томми сидел в классе, склонившись над партой, весь перемазанный чернилами, раскрасневшийся от прилива вдохновения, и, как всегда, страшно спешил, ибо беспечный Бэнгс все всегда заканчивал в последнюю минуту. Когда Франц сунулся в дверь – он собирал отставших, – Томми поставил последнюю живописную кляксу и вышел через окно, размахивая листом бумаги, чтобы высушить чернила. За ним с важным видом последовали Нан – в руке она несла большой свиток – и Дейзи в сопровождении Деми. Обе девочки явно хранили некий ценнейший секрет.
В музее царил полный порядок, солнце, заглядывавшее в большое окно сквозь плети хмеля, оставляло на полу причудливые тени. С одной стороны сидели мистер и миссис Баэр, с другой стоял столик, куда предстояло складывать прочитанные сочинения, а дети расселись полукругом на складных стульчиках: те время от времени складывались, и сидевший шлепался на пол, так что излишняя чопорность собранию не грозила. Поскольку зачитывать все сочинения в один день было слишком долго, установили очередь, и в эту среду выступать предстояло младшим ученикам, старшие же снисходительно выслушивали и неуемно критиковали.
– Дамы первые. Пусть начинает Нан, – сказал мистер Баэр, когда стук стульев и шелест страниц стихли.
Нан подошла к столику и, хихикнув, зачитала следующее занимательное произведение, героиней которого оказалась
ГУБКА
– «Губка, друзья мои, – очень полезное и интересное растение. Она растет на скалах под водой, кажется, это такая водоросль. Ее срывают, сушат и промывают, потому что в дырочках внутри губки живут рыбки и насекомые. Я, например, нашла в новой губке ракушки и песок. Губки бывают мягкие и нежные, ими моют малышей. Использовать губку можно по-разному. Сейчас я расскажу как и надеюсь, что мои друзья все это запомнят. Губкой можно умывать лицо: самой мне это не нравится, но я все равно умываю, чтобы быть опрятной. А другие не умывают, поэтому они грязнули. – Тут суровый взгляд чтицы остановился на Дике и Долли, те съежились и немедленно приняли твердое решение: мужественно тереть физиономии губками во всех подходящих случаях. – Еще с помощью губки можно людей будить, о-со-бен-но мальчиков. – Еще одна пауза после длинного слова, чтобы получше расслышать сдавленные смешки слушателей. – Некоторые мальчики забывают встать когда положено, и тогда Мэри-Энн выжимает им на лицо воду из мокрой губки, а их это так бесит, что они просыпаются».
Тут раздался смех, а Эмиль произнес с оскорбленным видом:
– Мне кажется, ты отвлекаешься от основного предмета.
– А вот и нет. Нам велели написать про растения или животных, вот я и пишу и про то и про другое. Мальчики ведь относятся к животным, верно? – поинтересовалась Нан и, проигнорировав громогласное «Нет!», спокойно продолжила: – «Еще одно интересное применение губки: врачи наливают на нее эфир и прижимают пациентам к носу, прежде чем вырвать зуб. Я и сама так буду делать, когда вырасту, а еще я буду давать эфир больным, чтобы они засыпали и ничего не чувствовали, пока я буду отрезать им руки и ноги».
– А я знаю одного человека, который так умерщвлял кошек! – выкрикнул Деми, но тут Дан сноровисто опрокинул его складной стул и зажал ему рот шляпой.
– Не смей меня пир-рывать, – возмутилась Нан, глядя на эти безобразия. Тут же восстановился порядок, а юная леди закончила свое выступление так: – «В моем сочинении, друзья, тройная мораль. – (Кто-то застонал, но на него не обратили внимания.) – Во-первых, нужно почаще умываться, во-вторых, вставать пораньше, а в-третьих, если вам к лицу прижали губку с эфиром, дышать поглубже и не брыкаться – и тогда зуб вырвут без боли. Больше мне добавить нечего».
И мисс Нан под громкие аплодисменты села на свое место.
– Замечательное сочинение, в возвышенном тоне, но при этом и с юмором. Молодец, Нан. А теперь Дейзи. – Мистер Баэр улыбнулся одной юной леди и поманил к себе другую.
Дейзи очаровательно зарделась, вышла вперед и произнесла своим тихим голоском:
– Боюсь, мое вам не понравится, оно не такое милое и смешное, как у Нан. Но лучше не получилось.
– Нам всегда нравятся твои сочинения, Цветик, – возразил дядя Фриц, и гул, прошедший по рядам зрителей, подтвердил его слова. Дейзи, приободрившись, зачитала свой опус – а все уважительно внимали.
КОШКА
– «Кошка – миленький зверек. Я их очень люблю. Они чистенькие и симпатичные, они ловят крыс и мышей, позволяют себя гладить и любят тех, кто хорошо к ним относится. Кошки – большие умницы, куда угодно пролезут. Маленькие кошки называются котятами, и они просто прелесть. У меня два котенка, их зовут Хаз и Баз, а их маму – Топаз, потому что у нее желтые глаза. Дядя рассказал мне интересную историю про человека по имени Ма-го-мет. У него была очень хорошая киса, однажды она спала у него на рукаве, а ему нужно было уйти, так он отрезал рукав, чтобы ее не побеспокоить. Он, наверное, был хорошим человеком. Некоторые кошки умеют ловить рыбу».
– И я тоже! – выкрикнул Тедди, подпрыгивая. Ему не терпелось рассказать про свою форель.
– Тш-ш! – шикнула на него мама, усаживая его на место, ибо благопристойная Дейзи терпеть не могла, когда ее, как выразилась Нан, «пир-рывали».
– «Я читала про одну кошку, которая делала это очень ловко. Попыталась научить Топаз, но ей не нравится вода, и она меня оцарапала. Зато ей нравится чай, и, когда я играю у себя на кухне, она стучит лапкой по чайнику и просит, чтобы я ее угостила. Она отличная кошка, ест яблочный пудинг и патоку. А другие кошки не едят».
– Отличное сочинение! – выкрикнул Нат, и Дейзи села на место, очень довольная похвалой друга.
– У Деми такой нетерпеливый вид, давайте дадим ему слово, а то как бы он не лопнул, – предложил дядя Фриц, и Деми тут же выскочил вперед.
– У меня стихотворение! – объявил он победоносным тоном и громким торжественным голосом огласил свой поэтический дебют:
На бабочку крылатую
Так весело смотреть,
Она почти как птичка,
Но не умеет петь.
Из маленькой личинки
Желтый кокон вырастает,
Потом оттуда бабочка
Наружу вылезает.