С этими словами Нат внезапно вытащил из-под куртки пушистую птичку – она мигала и топорщила перышки: вид у нее был взъерошенный, сонный и перепуганный.
– Не трогайте ее! Она вам сейчас представление покажет! – сказал Нат, гордо демонстрируя своего нового питомца.
Сперва он нацепил на птичку треуголку – вышло так забавно, что все мальчики рассмеялись. Потом добавил бумажные очки, и вид у совы сделался такой ученый, что все прямо покатились от хохота. Завершилось представление тем, что Нат разозлил сову, она вцепилась в носовой платок и повисла на нем вниз головой, клюясь и «квохча», как это назвал Роб. После этого сове позволили полетать, она опустилась на горку сосновых шишек у двери и сидела там, таращась на компанию с сонным достоинством, что страшно всех забавляло.
– А ты что-нибудь подготовил, Джордж? – спросил мистер Баэр, когда в комнате восстановилась тишина.
– Ну, я кучу всякого перечитал про кротов, вот только, честное слово, тут же сразу все и забыл, кроме того что они роют норы и живут в них, и чтобы их поймать – нужно налить в нору воды, а чтобы не умереть – им нужно очень часто есть. – И Тюфяк сел, сожалея, что поленился записать свои ценные наблюдения, потому что последний из трех важных фактов, застрявших у него в памяти, вызвал у всех дружную улыбку.
– Тогда на сегодня все, – начал было мистер Баэр, но Томми поспешно перебил его:
– А вот и нет! Вы разве забыли? Нужно подарить эту штуку! – И он принялся многозначительно подмигивать, одновременно округлив пальцы и изображая окуляр.
– Господи, твоя воля, я и правда забыл! Ну, бери слово, Том. – И мистер Баэр опустился на стул, а все мальчики, кроме Дана, страшно разволновались.
Нат, Томми и Деми вышли, но скоро вернулись с ящичком, обитым красным сафьяном, – он торжественно высился на лучшем серебряном подносе миссис Джо. Нес его Томми, Нат с Деми составляли эскорт. Все они подошли к ничего не подозревавшему Дану – он поглядел на них так, будто опасался, что с ним сейчас сыграют коварную шутку. Томми подготовил изящную и внушительную речь, но, когда пришло время ее произнести, все слова вылетели у него из головы и он просто выпалил от всего своего доброго детского сердца:
– В общем, старина, мы решили подарить тебе эту штуку, чтобы загладить то, что тут недавно случилось, и показать, как мы тебя, негодника, любим. Вот, держи и наслаждайся!
Дан удивился так сильно, что сделался краснее сафьяна, пробормотал: «Спасибочки!» – и стал возиться с крышкой. Когда же он увидел, что находится внутри, лицо его осветилось, он схватил вожделенное сокровище и произнес с таким энтузиазмом, что довольны остались все, хотя изысканностью его речь и не отличалась:
– Чтоб я провалился! Ну вы, ребята, даете – такую штуковину мне подарить! Именно то, чего мне хотелось. Давай лапу, Томми.
Ему протянули сразу несколько лап, и он все их пожал от чистого сердца: мальчики радовались, что Дану подарок пришелся по вкусу, они собрались вокруг, обменивались с ним рукопожатиями, расхваливали свой дар. В самый разгар этой приятной суматохи Дан встретился глазами с миссис Джо – она стояла поблизости, явно наслаждаясь происходившим.
– Нет, я тут ни при чем. Мальчики сами тебе его подарили, – произнесла она в ответ на полный благодарности взгляд, которым Дан попытался вознаградить ее за этот момент счастья.
Дан улыбнулся и произнес тоном, который был понятен ей одной:
– Все равно это вы. – И, выбравшись из толпы, он протянул руку сперва ей, а потом доброму профессору, который сияющими глазами смотрел на своих воспитанников.
Дан поблагодарил их обоих тем, что молча, но крепко сжал две руки, сумевшие его поддержать и отвести в безопасную гавань счастливого дома. Он не проронил ни слова, но они все поняли и так, а маленький Тедди выразил их чувства за них – он свесился с отцовских рук, чтобы обнять Дана, и проговорил на своем детском языке:
– Мой хаёсий Данни! Его тепей все юбят.
– Дан, иди сюда, покажи нам свое стеклышко, как там оно увеличивает твоих червей и животнорганизмов, и как там их еще, – сказал Джек, которому по ходу этой сцены было настолько неловко, что он сбежал бы, если бы его не удержал Эмиль.
– Сейчас. Вот, взгляни и скажи, что ты об этом думаешь, – предложил Дан, радуясь возможности опробовать свой драгоценный микроскоп.
Он взял лежавшего на столе жучка, Джек нагнулся к окуляру и тут же поднял изумленные глаза и воскликнул:
– Ничего себе! Ну у этой зверюги и клешни! Вот теперь понятно, почему так больно, если ты схватил жука-навозника, а он схватил тебя!
– А мне он подмигнул! – воскликнула Нан, которая просунула голову Джеку под локоть и тоже взглянула в микроскоп.
Поглядеть удалось всем, а потом Дан показал им изумительную кайму на крылышке мотылька, четыре лохматых кончика волоса, прожилки на листе, которые очень непросто рассмотреть невооруженным глазом, а сквозь волшебное стеклышко они напоминали густую сетку, кожу на их собственных пальцах – она превратилась в холмы и долины, – паутину, подобную толстым шелковым нитям, и жало пчелы.
– Прямо как волшебные очки в моей книжке, только еще занятнее, – заключил Деми, зачарованный всеми этими открытиями.
– Дан у нас теперь волшебник и сможет показывать вам разные чудеса, которые происходят совсем рядом. У него есть два важных свойства: терпение и любовь к природе. Мы, Деми, живем в удивительном и прекрасном мире, и чем больше ты про него узнаешь, тем мудрее и добрее сделаешься. Это стеклышко станет для тебя новым наставником и, если ты этого захочешь, преподаст тебе множество замечательных уроков, – произнес мистер Баэр, радуясь проявленному мальчиками интересу.
– А если всмотреться, можно увидеть в микроскоп душу? – поинтересовался Деми, сильно впечатленный могуществом этого стеклышка.
– Нет, мой милый. Для этого он недостаточно силен, и никогда ему не обрести такой силы. Долго придется ждать, прежде чем зрение твое станет настолько острым, чтобы ты смог разглядеть самые сокровенные из чудес Господа. Однако, разглядывая эти изумительные вещи, ты станешь лучше понимать еще более изумительные вещи, которые зрению недоступны, – ответил дядя Фриц, опустив руку на голову мальчика.
– Ну, мы с Дейзи оба решили, что если ангелы существуют, то крылья у них такие же, как у бабочки, которую мы видели в микроскоп, только еще мягче и в золоте.
– Нравится в это верить – верьте, а главное, пусть ваши собственные крылышки остаются чистыми и прекрасными. Вот только не улетайте на них подольше.
– Я не улечу. – И Деми сдержал свое слово.
– До встречи, мальчики. Мне нужно идти, так что оставлю вас с новым преподавателем естественной истории.
И миссис Джо ушла, очень довольная тем, что они в этот день сочинили.
Глава восемнадцатая. Сбор урожая
Дела на огородах в тот год шли прекрасно, и в сентябре каждый из мальчиков с гордостью собрал небольшой урожай. Джек и Нед объединили свои грядки и вырастили картофель – он лучше всего продавался. Сняли они двенадцать бушелей[324], если считать мелочь, и продали их мистеру Баэру за хорошую цену – картофель в доме расходовался быстро. Эмиль и Франц вырастили кукурузу, потом обмолотили ее в сарае, отвезли на мельницу и вернулись домой с мукой – на пудинги и лепешки хватит надолго. Денег они не взяли, потому что, по словам Франца, «мы дядюшке никогда не отплатим, даже если будем выращивать кукурузу до конца своих дней».
Фасоль у Ната выросла в таком изобилии, что он замучился ее лущить, но потом миссис Джо предложила новый способ – и дело пошло на лад. Сухие стручки разложили на полу сарая, Нат играл на скрипке, а мальчики танцевали на них кадриль, в результате все шло весело и без особого труда.
Что касается скороспелой фасоли Томми, она не задалась: сразу после посадки посохла, потому что дождей не было, а Томми ее не поливал, после этого он решил, что молодые росточки и сами справятся, поэтому бросил их бороться с насекомыми и сорняками – в конце концов они изнемогли и умерли мучительной смертью. Пришлось Томми заново вскопать свой участок и посадить горох. С этим он запоздал: бóльшую часть поклевали птицы, кустики не укрепились в наспех взрыхленной почве, а когда наконец созрели бедолажки-горошины, их никто не стал есть: дни их уже миновали, молодая ягнятина стала жесткой бараниной. Томми утешился благим делом: пересадил к себе побольше чертополоха и старательно за ним ухаживал ради Тоби – тот очень любил этот колючий деликатес и съедал подчистую. Мальчики неустанно шутили над чертополоховой грядкой Тома, он же стоял на том, что позаботиться о бедном Тоби благороднее, чем о самом себе, а потом заявил, что на будущий год весь свой участок пустит под чертополох, червей и улиток – чтобы у черепах Деми и совы Ната была любимая еда, да и у ослика тоже. Как это похоже на бескорыстного, добросердечного, беззаботного Томми!
Деми все лето снабжал бабушку зеленым салатом, а осенью послал дедушке корзину брюквы, выскоблив каждую брюквину так, что она напоминала крупное белое яйцо. Бабушка очень любила салат, а одна из любимых цитат дедушки звучала так:
Соответственно, эти приношения любимым богу и богине домашнего очага были приязненными, уместными и классическими.
На клумбочке у Дейзи выросли только цветы, однако клумбочка все лето была покрыта яркими благоуханными лепестками. Дейзи очень любила свой садик и часто бегала туда – за своими розочками, маргаритками, душистым горошком и резедой она ухаживала с той же лаской, что за своими куколками и друзьями. В город по любому удобному случаю отсылались букетики, а еще девочка следила, чтобы во всех вазах в доме всегда были свежие цветы. Дейзи любила фантазировать о своих цветочках, рассказывать истории о маргаритках, показывать, как листик-мачеха сидит в своем зеленом кресле, разодевшись в пурпур и злато. У собственных двух ее детишек – яркие желтые одежды, и у каждого – по своему стульчику, а бедный папенька в красном колпаке запрятан в самую сердцевину цветка; а вон из цветка живокости выглядывает темное лицо страшного монаха; а цветы дымянки, которую еще называют канареечной лозой, очень похожи на крошечных птичек с трепещущими желтыми крылышками – того и гляди улетят; а стручки львиного зева лопаются, если их прижать, ну прямо с настоящим пистолетным выстрелом. Из алых и белых цветков мака она мастерила прелестных куколок – пышные юбки крепились к поясу с помощью стебельков травы, а на зеленые головки водружались изумительные шляпки из кореопсиса. Этих цветочных дам усаживали на лодочки из стручков горошка с парусами из лепестков роз, и они с большим достоинством плавали по спокойному прудику; дело в том, что, когда Дейзи выяснила, что эльфов не бывает, она придумала своих собственных и очень полюбила новых причудливых товарищей по летним играм.