Мальчики явились с прогулки, нагуляв такой аппетит, что крупный индюк наверняка задрожал бы, вот только для него все страхи уже были позади. Они тоже отправились переодеваться. В течение получаса все мылись, причесывались и принаряжались с таким рвением, что порадовали бы всякую любительницу порядка. Когда прозвонил колокольчик, мальчишки с намытыми лицами и блестящими волосами, в чистых воротничках и парадных курточках гуськом проследовали в столовую, где во главе стола восседала миссис Джо в черном шелковом платье, с букетиком любимых белых хризантем на груди – «ужас какая нарядная», как выразились ее воспитанники, когда она встала. Дейзи и Нан в своих новеньких зимних платьях, с яркими поясками и лентами в волосах выглядели как две свежие клумбочки. Тедди был великолепен в алой шерстяной блузе и лучших ботиночках на пуговицах, которые занимали и отвлекали его так же сильно, как мистера Тутса некогда отвлекали его манжеты[335].
Посмотрев друг на друга с противоположных концов длинного стола – он с обеих сторон был обрамлен счастливыми личиками, – мистер и миссис Баэр ощутили собственное благодарение, не обменявшись при этом ни словом, ибо одно сердце сказало другому: «Труды наши не пропали втуне, возблагодарим за это судьбу и станем продолжать».
Ножи и вилки стучали так громко, что в первые минуты трудно было вести разговор, а Мэри-Энн – прическа ее была украшена изумительным розовым бантом – так и порхала вокруг, раздавая тарелки и разливая мясной соус. Едва ли не каждый внес свой вклад в пиршество, поэтому для едоков оно оказалось особенно значимым – они заполняли паузы рассказами о плодах своей работы.
– Отменный картофель, лучшего не видывал, – заметил Джек, получив четвертый крупный клубень.
– А в начинке для индейки мои травы, поэтому она такая вкусная, – сообщила Нан, с удовольствием отправляя в рот большую ложку.
– А у меня утки удивительные. Ася говорит – никогда таких жирных не готовила, – добавил Томми.
– А у нас отличная морковь, правда? А когда зимнюю выкопаем, она еще лучше будет, – вставил Дик, и Долли согласно замычал, не отрываясь от косточки, которую обгладывал.
– А я помог делать пирожки с моей тыквой! – возвестил Робби и засмеялся было, но тут же осекся и уткнулся в кружку.
– Я собирал яблоки, из которых сделан сидр, – поведал Деми.
– Я набрал клюквы для соуса! – воскликнул Нат.
– А я – орехов, – добавил Дан.
Свой вклад описали и остальные.
– А кто придумал День благодарения? – поинтересовался Роб: с недавних пор он носил курточку и брюки[336] и, как всякий взрослый мужчина, проявлял интерес к государственному устройству своей страны.
– Поглядим, кто сможет ответить на этот вопрос. – И мистер Баэр кивнул лучшим своим ученикам по истории.
– Я знаю, – ответил Деми. – Переселенцы.
– А зачем? – выпалил Роб, не дожидаясь объяснений, кто такие переселенцы.
– Забыл, – стушевался Деми.
– Кажется, потому, что они сначала голодали, а потом случился хороший урожай и они сказали: «Благодарим Бога за это» – и назвали один из дней Днем благодарения, – сказал Дан, которому нравилась эта история про мужественных людей, принявших благородные страдания за свою веру.
– Отлично! А я-то думал, ты силен только в естественной истории. – И мистер Баэр постучал по столу, как бы аплодируя своему воспитаннику.
Дан так и засиял, а миссис Джо спросила у сына:
– Теперь ты понял, Робби?
– Нет, не понял. Я думал, косисенцы – это такие пауки с длинными ногами, я их у Деми в книжке видел.
– Он переселенцев с пауком косисено перепутал. Вот ведь дурашка! – Деми откинулся на спинку стула и захохотал.
– Не смейся над ним, лучше расскажи, что знаешь, – остановила его миссис Баэр, утешая Роба новой порцией клюквенного соуса, ибо все сидевшие за столом улыбнулись его ошибке.
– Ладно, расскажу.
После паузы, потребовавшейся, чтобы собраться с мыслями, Деми следующим образом описал отцов-основателей – полагаю, даже эти суровые джентльмены не удержались бы от улыбки, услышав его рассказ:
– Понимаешь ли, Робби, были в Англии люди, которым не нравился король и всякое другое, поэтому они сели на корабли и приплыли в нашу страну. А здесь было полно индейцев, медведей и диких зверей, они стали строить форты и жить там, и было им совершенно ужасно.
– Медведям? – заинтересованно уточнил Робби.
– Нет, переселенцам, потому что на них все время нападали индейцы. И еды у них было мало, а в церковь они ходили с ружьями, и очень многие умерли. Они вытащили корабли на скалу, называется она Плимутский камень, тетя Джо ее видела и даже трогала. Переселенцы убили всех индейцев и разбогатели, а еще они вешали ведьм и были очень добродетельными, на этих кораблях приплыли самые древние прапрапрадедушки. Один корабль назывался «Мэйфлауэр», и они придумали День благодарения, а теперь мы всегда его празднуем, и мне это очень нравится. Можно мне еще индейки?
– Полагаю, Деми станет историком, он так связно и внятно излагает события. – И дядя Фриц одними глазами улыбнулся тете Джо, которая положила потомку переселенцев на тарелку третью порцию индейки.
– А я думал, что в День благодарения можно есть сколько хочешь. Но Франц говорит, что даже и тогда нельзя. – Вид у Тюфяка был такой, будто ему только что сообщили что-то очень неприятное.
– Франц прав, так что не забывай пользоваться ножом и вилкой и проявляй умеренность, иначе не сможешь поучаствовать в сюрпризе, – предупредила его миссис Джо.
– Ладно, постараюсь. Но все едят вволю, а мне есть нравится больше, чем проявлять умеренность, – заявил Тюфяк, уже усвоивший распространенное убеждение, что в День благодарения нужно набить живот едва ли не до апоплексического удара – и ничего тебе не будет, кроме легкого несварения или мигрени.
– Ладно, «переселенцы» мои, поиграйте тихонько до чая: вечер предстоит интересный, – сказала миссис Джо, когда после долгого застолья все поднялись, закончив тем, что выпили сидра за здоровье каждого.
– Поедем-ка мы все вместе прокатимся, так хорошо на улице. А ты отдохни, дорогая, иначе к вечеру совсем притомишься, – предложил мистер Баэр. И, стремительно натянув пальтишки и шляпы, мальчики набились в большой экипаж и отправились на долгую веселую прогулку, оставив миссис Джо спокойно передохнуть и доделать всякие мелкие дела.
После раннего и легкого чая все опять причесывали волосы и мыли руки. После этого началось томительное ожидание гостей. Ожидались одни лишь родственники, ибо такие домашние празднества считались делами сугубо семейными, и никаким печалям не позволялось их омрачить. Прибыли все: мистер и миссис Марч, тетя Мег, милая и прекрасная, несмотря на траурное платье и вдовий капор, обрамлявший кроткое лицо, дядя Тедди и тетя Эми, а с ними принцесса – она казалась волшебнее обычного в небесно-голубом платьице. Бесс привезла букет оранжерейных цветов, которые раздала мальчикам на бутоньерки, после чего они почувствовали себя особенно празднично и элегантно. Появился и один незнакомец, которого дядя Тедди подвел к Баэрам со следующими словами:
– Это мистер Хайд. Он справлялся насчет Дана, вот я и решил его привезти, пусть посмотрит, насколько мальчик стал лучше.
Баэры приветливо поздоровались с гостем – ради Дана; им было приятно, что мальчика не забыли. Впрочем, после первых же минут разговора мистер Хайд понравился им сам по себе – он оказался очень открытым, простым и интересным человеком. Приятно было видеть, какой радостью осветилось лицо Дана, едва он увидел своего друга. Еще приятнее были удивление и удовлетворение мистера Хайда при виде того, какие благоприятные перемены произошли во внешности и поведении его знакомца, а самым приятным было смотреть, как эти двое сидят за беседой в уголочке, забыв про разницу в возрасте, образовании и положении в обществе, ибо их объединяет интерес к одному предмету: мальчик и мужчина сопоставляли свои записи и делились впечатлениями о лете.
– Скоро нужно начинать спектакль, иначе актеры уснут, – заметила миссис Джо, когда отзвучали все приветствия.
Все перебрались в класс и расселись перед занавесом из двух покрывал. Дети уже куда-то исчезли, однако сдавленные смешки и потешные возгласы, доносившиеся из-за занавесок, позволяли понять куда. Представление началось с гимнастического номера, которым руководил Франц. Шестеро старших мальчиков в синих штанишках и красных рубашках забавно демонстрировали свою силу с гантелями, булавами и гирями, попадая в ритм музыки, которую исполняла сидевшая за кулисами миссис Джо. Дан так разошелся, что едва не раскидал своих партнеров, а гимнастический коврик его едва не улетел в зрительный зал – так его возбудило присутствие мистера Хайда и горячее желание не подвести своих учителей.
– Славный парнишка, и сильный. Через год-другой я собираюсь в Южную Америку, так и подмывает попросить у вас ссудить мне его, мистер Баэр, – произнес мистер Хайд, сильнее прежнего заинтересовавшийся Даном после того, какие услышал о нем новости.
– Отдам вам его с радостью, хотя мы и будем скучать по нашему юному Геркулесу. Ему путешествие явно пойдет на пользу, и я уверен, что он станет вам верным помощником.
Дан расслышал и вопрос, и ответ, и сердце его так и подскочило от радости при мысли о том, что он поедет в незнакомую страну с мистером Хайдом, и одновременно переполнилось благодарностью за доброжелательный отзыв, ставший наградой за то, что он старался быть именно таким, каким хотели его видеть друзья.
После гимнастики Деми и Томми продекламировали на два голоса детский стишок «Если заплатишь – кобылка пойдет[337]». Деми справился неплохо, а Томми и вовсе превзошел себя, потому что, изображая старого фермера, он подражал Сайласу, и зрители разве что на пол не попадали от смеха, а сам Сайлас хохотал так громко, что Асе пришлось похлопать его по спине: оба они стояли в прихожей и тоже наслаждались представлением.