– Мама тебя не похвалит за то, что ты сравниваешь ее с собой, Тед. А вот мне очень лестно, что я похож на отца. Очень стараюсь, – откликнулся Роб, когда все рассмеялись в ответ на комплимент Теда.
– Похвалю, потому что он говорит правду; и если ты, Робин, сделаешь для брата хотя бы половину того, что папа делает для меня, жизнь твоя не будет потрачена впустую, – от души произнесла миссис Джо. – Я очень рада, что вы стали помогать друг другу. Так и надо, а нужды, добродетели и недостатки самых близких людей лучше осознать раньше, чем позже. Любовь не должна делать нас слепыми к недостаткам, а близкое знакомство – не повод винить за мелкие прегрешения. Старайтесь и дальше, сыночки, и почаще награждайте нас такими сюрпризами.
– Liebe Mutter все уже сказала; мне тоже очень по душе ваша братская привязанность. Она всем на пользу, и пусть она длится вечно! – И профессор Баэр кивнул своим сыновьям, которые выглядели одновременно и польщенными, и смущенными – и не знали, как ответить на эти хвалебные отзывы.
Робу хватило ума промолчать – он боялся сказать лишнего, Тед же понял, что не в силах сдерживаться, и выпалил:
– Я, видите ли, выяснил, что Бобби – отличный, отважный парень, и теперь пытаюсь как-то искупить все те неприятности, которые ему причинил. Я всегда знал, что он страшно умный, но мне он казался слабаком, потому что читать ему нравится больше, чем развлекаться, а еще он вечно талдычит про свою совесть. А теперь я начинаю понимать, что настоящие мужчины – это не те, кто громче всех говорит и больше всех петушится. Вовсе нет! Наш старина Боб хотя и тихоня, но при этом герой и боец, я им страшно горжусь; вы бы тоже гордились, если бы всё знали.
Тут Роб быстрым взглядом окоротил брата; тот запнулся, покраснел и в ужасе зажал рот ладонью.
– Так что, мы так «всё» и не узнаем? – стремительно осведомилась миссис Джо, потому как ее острый взгляд заметил признаки опасности, а материнское сердце ощутило, что между ней и ее сыновьями встала какая-то тайна. – Мальчики, – продолжила она серьезным тоном, – у меня возникли подозрения, что перемена, которую мы тут обсуждаем, вызвана не резким взрослением, как нам это представляется. Мне дело видится так: Тед чего-то напроказил, а Роб его покрывает – именно поэтому мой озорник в таком благостном настроении, а его совестливый брат, который ничего никогда не скрывает от мамы, – в таком задумчивом.
Роб покраснел не меньше Теда, а потом, мгновение поколебавшись, поднял глаза и с облегчением произнес:
– Да, мама, так и есть; все уже позади, никто не пострадал, давайте про это забудем – по крайней мере, на какое-то время. Мне очень неприятно что-то от тебя скрывать, но ты уже знаешь так много, что мне не о чем тревожиться, да и тебе тоже. Тед чувствует себя виноватым, я его ни в чем не виню, и это событие пошло на пользу нам обоим.
Миссис Джо взглянула на Теда – тот отчаянно заморгал, однако сносил ее взгляд, как подобает мужчине; потом повернулась к Робу – он улыбнулся ей так лучезарно, что у нее отлегло от сердца. Тем не менее что-то в выражении его лица ее поразило, и она вдруг поняла, почему он выглядит старше, серьезнее, но даже милее обычного. То был отсвет душевных и телесных терзаний, след терпеливого и благожелательного приятия чего-то неизбежного. В мозгу ее промелькнула мысль, что мальчик ее подвергся некой опасности, а взгляды, которыми обменялись ее сыновья и Нан (они от нее не ускользнули), подтвердили ее опасения.
– Роб, душенька, ты заболел? Тед тебя обидел или изувечил? Рассказывай немедленно, я не потерплю никаких тайн. Последствия несчастных случаев или небрежения порой остаются на всю жизнь. Фриц, заставь их открыться!
Мистер Баэр отложил работу, подошел и встал между сыновьями, а потом произнес тоном, который усмирил страхи миссис Джо, а мальчикам придал храбрости:
– Дети мои, откройте правду. Мы ее выдержим, не таитесь, чтобы нас не расстраивать. Тед знает, что мы многое готовы простить из любви к нему, так что говорите откровенно.
Тед тут же нырнул в диванные подушки, да там и остался – наружу торчали лишь заалевшие уши, а Роб в нескольких словах пересказал, чтó случилось, – правдиво, но не сгущая красок, и поспешил тут же добавить, что Дон не взбесился, рана почти зажила и никакая опасность никому не грозит.
Миссис Джо, однако, побледнела так, что Робу пришлось обнять ее за плечи; что касается его отца, он повернулся и отошел, воскликнув: «Ach Himmel!»[393] – и в голосе его звучала такая смесь боли, облегчения и благодарности, что Тед накрылся еще одной подушкой, чтобы заглушить звук. Через минуту все наладилось, но подобные новости всегда ошарашивают, даже если самое страшное уже позади, – и миссис Джо прижимала к себе своего мальчика, пока не подошел его отец и не забрал его, а потом проговорил дрогнувшим голосом, крепко пожав ему обе руки:
– Оказаться в смертельной опасности – серьезное испытание для мужчины; ты с ним справился достойно; мы не выжили бы без нашего славного сыночка; слава Богу, все с ним в порядке!
Из-под подушек долетел глухой звук, нечто среднее между стоном и кашлем, и Тед с таким отчаянием дрыгнул длинными ногами, что мама его смягчилась и принялась раскапывать подушки, пока не показалась взлохмаченная рыжеволосая голова; миссис Джо вытащила ее наружу, пригладила волосы и воскликнула, не удержавшись от смешка – хотя щеки ее и были мокры от слез:
– Подойди и получи прощение, несчастный грешник! Я знаю, что ты наказан достаточно, а потому не скажу больше ни слова; вот если бы с Робом приключилось что-то дурное, я пострадала бы сильнее, чем ты. Ах, Тедди, Тедди, избавься от этого своеволия, пока не поздно!
– Мумуля, я очень стараюсь! И этой истории никогда не забуду – надеюсь, она меня излечила; если нет – боюсь, я недостоин прощения, – отозвался Тед, дергая себя за волосы – он не придумал другого способа выразить свои угрызения.
– Это я вижу, милый; то же самое я ощущала в пятнадцать лет, когда Эми едва не утонула и мумуля помогла мне так же, как я сейчас помогу тебе. Приходи ко мне, Тедди, когда тебя станет обуревать дух зла, – и мы укротим его вместе. Ах ты господи! Сколько раз я сражалась с этим древним Аполлионом, и он не раз брал верх – но не всегда. Вставай под мой щит, и мы будем драться до победы.
Целую минуту все молчали – пока Тед с мамой смеялись и тут же рыдали в один и тот же платок, а Роб стоял рядом с отцовской рукой на плече – бесконечно счастливый тем, что все раскрыто и прощено, хотя и не забыто; такие переживания всегда во благо, ибо только сближают любящие сердца.
Потом Тед встал во весь рост и, подойдя к отцу, произнес отважно и смиренно:
– Я заслуживаю наказания. Наложи его на меня, но скажи сперва, что прощаешь меня, как и Роб.
– Прощаю, как всегда, mein Sohn[394], семижды семь раз, если понадобится, – в противном случае я не заслуживаю того имени, которым ты меня называешь. Наказание тебя уже настигло, куда худшее, чем мое. Не дай ему пропасть втуне. Оно и не пропадет – ибо тебе помогают твоя мама и всеобщий Отец. А здесь всегда найдется место для вас обоих!
С этими словами добрый профессор раскинул руки и обнял своих сыновей, как и подобает истинному немцу, не стыдясь выразить в словах и жестах отцовские чувства, которые американец свел бы к хлопку по спине и краткому: «Ну ладно».
Миссис Джо сидела и наслаждалась этим зрелищем со всей полнотой своей романтической души, а потом они спокойно поговорили, свободно излив все, что было на сердце, и найдя великое утешение в том доверии, которое возникает, когда любовь сбрасывает узы страха. Было решено, что все это останется между ними, посвятят в тайну лишь Нан, которую надлежит отблагодарить и наградить за храбрость, рассудительность и преданность.
– Я всегда знала, что из этой девочки вырастет замечательная женщина, и вот тому подтверждение. Никаких нервов, криков, обмороков, суеты – одно сдержанное здравомыслие и профессиональное мастерство. Дитя мое милое, чем я могу выразить ей свою признательность? – с чувством воскликнула миссис Джо.
– Сделай так, чтобы Том куда-нибудь уехал и оставил ее в покое, – предложил Тед, почти вернувшийся к своему прежнему тону, хотя легкая задумчивость все еще туманила его обычно жизнерадостные черты.
– Да, точно! А то он вьется вокруг нее, как назойливый комар. Она запретила ему сюда приезжать, пока гостит у нас, и отправила прочь вместе с Деми. Мне нравится старина Том, но к Нан он зря привязался, – добавил Роб, подходя к отцу, чтобы помочь разобрать почту.
– Будет сделано! – решительно откликнулась миссис Джо. – Нельзя, чтобы глупая мальчишеская прихоть погубила ее карьеру. Она может сдаться в минуту слабости – и тогда все будет кончено. Такую оплошность допускали и более мудрые женщины – и потом жалели об этом до конца жизни. Нан должна сперва обрести свое место на земле и доказать, что достойна его занимать; а уж потом пусть выходит замуж, если вздумается, и ищет того, кто окажется ее достоин.
Впрочем, помощи миссис Джо не потребовалось, ибо любовь и признательность способны творить чудеса, а когда к этому добавляются юность, красота, случай и фотография, успех обеспечен; это еще раз было доказано применительно к ничего не подозревающему, но очень влюбчивому Томасу.
Глава восьмая. Джози в роли русалки
Пока юные Баэры претерпевали дома эти серьезные испытания, Джози прекрасно проводила время в Роки-Нук: Лоренсы умели сделать летний досуг приятным и полезным. Бесс очень любила свою младшую кузину, миссис Эми считала, что вне зависимости от того, станет ее племянница актрисой или нет, благородной женщиной она быть обязана, а потому обучала ее светским манерам, которые являются признаком благовоспитанности; что до дяди Лори, он страшно любил заниматься греблей и верховой ездой, играть или отдыхать в обществе двух жизнерадостных девушек. Джози на свободе расцвела, точно полевой цветок, Бесси порозовела, повеселела и окрепла, и обе пользовались безраздельной любовью всех соседей, виллы которых стояли у берега или возвышались на утесах, окружавших живописную бухту.