Однако душевный покой Джози смущал один смятый лепесток розы, одно неудовлетворенное желание постоянно будоражило ее и в итоге превратилось в навязчивую идею – Джози все время была в движении и настороже, будто сыщик, идущий «по горячему следу». Дело в том, что одну из соседних вилл сняла известная актриса мисс Камерон – она удалилась туда ради отдыха и «осмысления» новой роли следующего сезона. Она никого не принимала, кроме двух-трех ближайших друзей, пользовалась частным пляжем, а на публике появлялась только во время ежедневного выезда в экипаже – в остальное время любознательным зевакам оставалось лишь наводить свои бинокли на фигурку в синем, резвящуюся в волнах. Лоренсы были с ней знакомы, однако не нарушали ее уединения и, после единственного визита, оставили ее в покое, пока она сама не пожелает почтить их своим обществом; как мы увидим дальше, эта любезность была отмечена и вознаграждена.
Джози же напоминала мучимую жаждой муху, жужжащую возле закрытой банки с медом: то, что ее кумир совсем рядом, было и восхитительно, и обескураживающе. Джози только о том и мечтала, чтобы послушать, занять разговором, узнать поближе эту великую и счастливую женщину, умевшую кружить головы тысячам зрителей своим талантом и завоевывать друзей силой добродетели, обаяния и красоты. Именно такой актрисой и мечтала стать Джози, и никто не стал бы возражать, если бы ей хватило таланта; дело в том, что именно такие женщины и нужны на сцене, чтобы очистить и возвысить профессию, цель которой – не только забавлять, но и просвещать. Если бы добрая по природе мисс Камерон знала, какая страстная любовь и тоска бушуют в груди маленькой девочки, за которой она праздно следила: та прыгала по камням, плескалась в воде или скакала мимо ее ворот на шотландском пони, – она наверняка осчастливила бы ее взглядом или словом. Однако актрису изнурила зимняя работа и захватила новая роль, так что на юную соседку она обращала внимания не больше, чем на чаек над бухтой или на маргаритки, танцующие в лугах. Букетики, оставленные на крыльце, серенады у садовой изгороди и пристальный взгляд восторженных глаз были для нее вещами привычными – она их едва замечала; когда ни одна из уловок не сработала, Джози впала в отчаяние.
– А влезу-ка я вон на ту сосну и свалюсь на крышу ее веранды, или пусть Шелти сбросит меня прямо у ее ворот – и меня без чувств внесут внутрь. Пытаться утонуть во время ее купания бессмысленно: пойти ко дну у меня не получится, да и она всего лишь пошлет кого-нибудь меня вытащить. Что же еще придумать? Я должна ее увидеть, открыть ей свои мечты и услышать от нее, что способна стать актрисой. Мама ей обязательно поверит, а если… ах, если бы она позволила мне у нее учиться, каким это было бы счастьем!
Так рассуждала Джози однажды в середине дня, когда они с Бесс собирались пойти поплавать, – искупаться утром им помешала компания рыбаков.
– Выжидай подходящего момента, дорогая, прояви терпение. Папа обещал все устроить еще до конца сезона, а он слов на ветер не бросает. Лучше так, чем одна из твоих нелепых выходок, – ответила Бесс, убирая прекрасные волосы в белую сетку, в тон костюма, – Джози же нарядилась в красное, превратившись в небольшого омара.
– Терпеть не могу выжидать, но, полагаю, придется. Только бы она днем пошла купаться, хотя сейчас и отлив. Она сказала дядюшке, что вынуждена купаться днем, потому что по утрам на нее таращатся, а некоторые даже забредают на ее пляж. Пойдем поныряем с большой скалы. Там одни няньки с малышами, можем плескаться и резвиться, сколько заблагорассудится.
И они отправились радоваться жизни: в небольшой бухточке не было других купальщиков, а малышей восхищала их водная гимнастика – обе девушки были отменными пловчихами.
Когда они сидели, обсыхая, на большой скале, Джози внезапно схватила Бесс за руку, едва не спихнув в воду, и воскликнула:
– Вон она! Смотри! Идет купаться. Ах, какая прелесть! Вот бы она немножко утонула – я бы тогда ее спасла! Или пусть краб ущипнет ее за ногу – все, что угодно, лишь бы с ней заговорить!
– Не смотри так откровенно, она любит тишину и уединение. Будем делать вид, что не видим ее, как и положено воспитанным людям, – ответила Бесс, притворяясь, что внимательно рассматривает скользящую мимо белокрылую яхту.
– Давай будто случайно поплывем в ту сторону – нас, мол, заинтересовали водоросли на камнях. Вряд ли она станет возражать, если мы ляжем на спину и торчать будут только носы. А потом, когда уже не получится делать вид, что мы ее не видим, мы поплывем обратно: мол, не хотим мешать и удаляемся. Это ее явно впечатлит, возможно, она даже окликнет и поблагодарит двух вежливых юных дам, которые уважают ее пожелания, – предложила Джози: ее буйная фантазия постоянно порождала такие вот драматические сюжеты.
В тот самый момент, когда они собирались соскользнуть в воду, судьба наконец смилостивилась: мисс Камерон, стоявшая по пояс в воде, глядя вниз, отчаянно замахала рукой. Она подзывала горничную – та, судя по всему, что-то искала на берегу, а не найдя, махнула девочкам полотенцем, будто бы призывая их на помощь.
– Бежим, летим! Мы ей зачем-то нужны! – выкрикнула Джози, плюхаясь в воду, подобно очень энергичной черепахе; после этого она чрезвычайно стильно поплыла к своему давно взыскуемому источнику радости. Бесс последовала за ней, но медленно – обе, пыхтя и улыбаясь, приблизились к мисс Камерон, которая проговорила своим дивным голосом, так и не подняв глаз:
– Я уронила браслет. Видеть – вижу, а достать не могу. Не поищешь мне, мальчик, длинную палку? Я не могу отойти – вдруг его унесет течением.
– Я с удовольствием за ним нырну, только я не мальчик, – со смехом вызвалась Джози, встряхнув кудрявой головой – именно кудряшки и обманули даму на расстоянии.
– Я прошу прощения. Ныряй, дитя мое, а то его заносит песком. Мне он очень дорог. Я раньше ни разу не забывала его снять.
– Достану обязательно! – И Джози ушла под воду, откуда появилась с пригоршней камушков, но без браслета.
– Пропал! Ну ладно, я сама виновата, – произнесла мисс Камерон уныло, однако ее явно позабавило, как огорченная девочка оттерла от воды глаза и храбро объявила, переводя дух:
– А вот и нет! Я хоть всю ночь буду нырять, но найду его!
И, набрав полную грудь воздуха, Джози погрузилась снова – лишь пятки беспокойно мельтешили над водой.
– Как бы она не задохнулась, – встревожилась мисс Камерон, поглядев на Бесс и узнав ее из-за сходства с матерью.
– Что вы! Джози у нас – как рыбка. Ей нравится нырять.
И Бесс улыбнулась, радуясь чуду, благодаря которому сбылась мечта ее кузины.
– А вы ведь дочка мистера Лоренса, не так ли? Как ваши дела, милая? Передайте своему папе, что я в ближайшее время нанесу вам визит. Раньше я была слишком измотана. До невозможности. А теперь оправилась. А! Вот и наша ныряющая жемчужинка. Как успехи? – спросила мисс Камерон, когда пятки ушли под воду и на их месте показалась мокрая голова.
В первый момент Джози только отдувалась и отфыркивалась – она почти задохнулась. Она вновь вынырнула без добычи, однако с прежним запасом упорства; решительно встряхнув мокрыми волосами, она бросила счастливый взгляд на высокую даму, несколько раз вдохнула, заполняя легкие, и невозмутимо произнесла:
– Мой девиз: «Никогда не сдавайся». И я достану браслет, даже если придется плыть до самого Ливерпуля! Ну, вперед!
И русалка вновь ушла под воду, на сей раз полностью скрывшись из глаз – она, точно настоящий омар, обшаривала морское дно.
– Какая упорная девочка! Мне это по душе. Кто она? – осведомилась дама, присаживаясь на полускрытый водою камень, чтобы следить за ныряльщицей, раз уж браслет исчез из виду.
Бесс рассказала, добавив с обворожительной улыбкой, которой научилась от отца:
– Джози мечтает стать актрисой и целый месяц дожидалась возможности вас увидеть. Так что она просто счастлива.
– Ах, какое славное дитя! Но почему она ко мне не зашла? Ее бы обязательно впустили, хотя обычно от девиц, мечтающих о сцене, я скрываюсь, как и от репортеров, – рассмеялась мисс Камерон.
Больше она ничего не успела сказать – над водой показалась загорелая рука, сжимавшая браслет, а следом за ней – багровое личико: Джози вынырнула, ослепленная, обессиленная – ей пришлось вцепиться в Бесс; она почти захлебнулась, но при этом торжествовала.
Мисс Камерон отвела ее к скале, где сидела раньше, откинула девочке волосы с лица и оживила ее прочувствованным: «Браво! Браво!» – Джози поняла, что первый спектакль отыграла на славу. Джози часто воображала свою первую встречу с великой актрисой – то, с каким достоинством и грацией она войдет и изложит свои амбициозные планы, какое эффектное платье наденет, как остроумно станет говорить, какое глубокое впечатление произведет ее пока не раскрывшийся талант. Но подобной встречи не рисовалось ей даже в самых дерзких мечтах: багровая, мокрая, облепленная песком и лишившаяся дара речи, она опиралась на прославленное плечо и напоминала прелестного тюленя, пока моргала и отфыркивалась; впрочем, в конце концов ей удалось изобразить счастливую улыбку и с гордостью воскликнуть:
– Удалось! Как же я рада!
– Теперь, милая, главное, чтобы тебе удалось отдышаться – тогда и я буду рада тоже. Я очень признательна тебе за такую самоотверженность. Как тебя отблагодарить? – спросила актриса, глядя на Джози прекрасными глазами, умевшими столь многое сказать без слов.
Джози сцепила руки с влажным шлепком, сильно подпортившим эффект, и откликнулась просительным тоном, который смягчил бы сердце и куда более жестокое, чем у мисс Камерон:
– Позвольте один раз навестить вас – всего только один! Я хочу спросить вашего мнения о моих актерских способностях – ему я поверю безоговорочно. Что бы вы ни решили, я так и поступлю, но если вы скажете, что они у меня есть, то когда-нибудь – после многих лет старательной учебы – я стану счастливейшим человеком в мире. Можно?
– Да, приходи завтра к одиннадцати утра. Поговорим спокойно, ты мне покажешь, чему научилась, а я выскажу свое мнение. Вот только тебе оно не понравится.