Деми остановился перевести дух, а миссис Мег, лицо которой все больше светлело, восторженно воскликнула:
– Вот это мне по душе! А ты уже получил место? Ах, мальчик мой милый! Ты обязательно преуспеешь, если поступишь в это почтенное, процветающее заведение, где столько прекрасных людей, которые станут тебе помогать!
– Вроде бы получил, но уверенности пока нет. Возможно, я им не подойду; пока у меня испытательный срок, начинать придется с самых низов. Мистер Тайбер исключительно великодушен и обещает продвигать меня по службе, но не в ущерб другим сотрудникам и по мере того, как я стану доказывать свою пригодность. Начну я первого числа следующего месяца, в торговом отделе – буду готовить книги к отправке, собирать заказы и выполнять другие поручения. Мне это по душе. С книгами я готов делать что угодно, пусть даже просто стирать с них пыль.
И Деми рассмеялся, довольный тем, что уготовило ему будущее, – он уже перепробовал немало разных вещей и наконец-то, похоже, нашел дело себе по душе, которое также сулило заманчивые перспективы.
– Любовь к книгам ты унаследовал от дедушки; он жить без них не может. Я этому рада. Подобные вкусы свидетельствуют об утонченности натуры, а в жизни будут служить подспорьем и утешением. Я очень рада, Джон, что ты наконец-то определился со своим поприщем – да еще нашел столь подходящее место. Большинство мальчиков встают на профессиональный путь гораздо раньше, однако я не считаю разумным рано отправлять их в самостоятельную жизнь, именно тогда, когда и тело и душа нуждаются в надзоре и попечении родных. Но ты уже мужчина, пора вставать на собственные ноги. Приложи все усилия, будь таким же честным, работящим и жизнерадостным, как твой отец, – и мне будет все равно, сколько ты зарабатываешь.
– Постараюсь, мама. Второго такого шанса не представится: к сотрудникам в «Тайбере и компании» относятся по-джентльменски и щедро платят за добросовестный труд. Там все устроено по-деловому, и мне это по душе. Ненавижу пустые обещания, а также косность и деспотизм. Мистер Тайбер сказал: «Это, Брук, чтобы вы освоились в нашем деле, а потом будет вам и другая работа». Тетя сказала ему, что я писал книжные анонсы и имею литературные склонности; и хотя никакие «шекспировские шедевры», как она это назвала, мне не по силам, возможно, впоследствии у меня будет и литературная работа. Но даже если и нет, я считаю, что это почтенный и благородный труд – отбирать книги и дарить их читателям; я буду рад, если стану вносить в него даже самый скромный вклад.
– Твой подход меня радует. Человек не может быть счастлив, занимаясь нелюбимым делом. Я, помнится, терпеть не могла преподавание, а вот вести дом для своей семьи мне нравилось, хотя это во многом труднее. А тетя Джо это все одобряет? – спросила миссис Мег, мысленному взору которой уже предстала роскошная вывеска «Тайбер, Брук и компания» над дверью знаменитого издательского дома.
– Весьма – ей с трудом удалось тебе не проговориться. Я уже столько настроил планов, столько раз тебя разочаровал, что не хотел ничего говорить, пока не будет полной уверенности. Пришлось подкупить Роба и Теда, чтобы они сегодня вечером задержали тетушку дома, пока я тебе все не скажу, – она-то хотела бежать сюда и поведать все сама. Тетя настроила для меня таких воздушных замков, что хватит на целую Испанию – так что, пока мы дожидались решения нашей участи, скучать было некогда. Мистер Тайбер не принимает поспешных решений, но уж если принял – дело сделано; я считаю, что начало положено.
– Господи, милый, как же я на это надеюсь! У меня сегодня очень счастливый день – ведь я боялась, что, заботясь о тебе, проявила легкомыслие, избаловала тебя – и мой сын, несмотря на свои дарования, растратит жизнь на безобидные, но и бесполезные занятия. Теперь я спокойна. Если только Дейзи обретет счастье, а Джози откажется от своих мечтаний, я буду совершенно довольна.
Деми дал маме несколько минут на то, чтобы порадоваться, – сам он в это время с тихой улыбкой предавался одной особой мечте, о которой пока говорить рано; потом он произнес покровительственным тоном, к которому неосознанно прибегал в разговорах о сестрах:
– О девочках я позабочусь, но я начинаю понимать всю правоту дедушкиных слов: каждый из нас должен заниматься тем, к чему его предназначили Господь и природа. Здесь ничего не изменишь, можно только развивать свои хорошие задатки и сдерживать дурные. Мне кажется, я наконец-то ощупью добрался туда, куда стремился. Пусть и Дейзи обретет свое счастье, истинное и чисто женское. Если Нат вернется домой с успехом, я скажу ему: «Благослови вас Бог, дети мои!» – и устрою им отдельное гнездышко. А потом мы с тобой поможем маленькой Джо понять, какие слова ей больше по сердцу: «Весь мир – театр» или «Дом, милый дом»[401].
– Полагаю, так и нужно поступить, Джон; и все же я против своей воли строю планы и надеюсь, что они осуществятся. Я вижу, что Дейзи все больше сближается с Натом; если он докажет, что достоин ее, я позволю им обрести собственное счастье, как мне позволили мои родители. А вот с Джози я предвижу много мучений: да, я очень люблю театр и всегда любила, но даже вообразить себе не могу, что моя дочь станет актрисой, хотя у нее, безусловно, есть к этому талант.
– И кто в этом виноват? – поинтересовался Деми с улыбкой, припомнив ранние успехи своей мамы и ее ненасытный интерес к сценическим затеям окружавшей ее молодежи.
– Знаю, что я. Да и как может быть иначе, если я разыгрывала с вами «Младенцев в лесу»[402], когда вы еще и говорить-то не начали, и научила Джози декламировать стишки из «Матушки Гусыни» еще в колыбели. Да уж, материнские предпочтения всегда возрождаются в детях, приходится ей, себе в наказание, давать им волю.
И миссис Мег рассмеялась, одновременно покачивая головой, ибо вспомнила бесспорный факт: все Марчи наделены театральными склонностями.
– А что плохого в том, что появится великая актриса, носящая наше имя, помимо писательницы, священника и прославленного издателя? Мы не выбираем свои дарования, но и прятать их в кармане только потому, что они не соответствуют нашим желаниям, негоже. Знаешь, пусть Джози поступает как вздумается и достигнет чего сможет. Я всегда сумею о ней позаботиться, а тебе наверняка понравится оправлять ей оборки и смотреть, как она блистает в свете рампы, где когда-то хотела стоять и ты. Ну же, мамочка, музыка играет – шагай веселей, поскольку твои строптивые детки все равно пойдут своим путем!
– Не хочу смиряться, но придется, и «дальше уж как Бог даст» – так говорила мумуля, когда нужно было что-то решать, а последствия просчитать было невозможно. Мне бы все это очень нравилось, если бы не страх, что жизнь обойдется жестоко с моей малышкой и оставит ее у разбитого корыта, когда менять что-то окажется уже поздно: отказываться от услад этой профессии крайне мучительно. Я об этом кое-что знаю, и если бы в моей жизни не появился твой ненаглядный отец, боюсь, я бы тоже стала актрисой, невзирая на тетушку Марч и ее достопочтенных предков.
– Так пусть Джози принесет этому имени новый почет и употребит семейный талант там, где ему место. Я буду исполнять при ней роль дракона, а ты – доброй нянюшки, и ничего не стрясется с нашей маленькой Джульеттой, пусть хоть целая сотня Ромео поет ей под балконом серенады. Скажу вам, мадам, такая строптивость не очень уместна в устах пожилой дамы, которая собирается разбить сердца нашим зрителям, исполнив главную роль в тетушкиной пьесе, которую мы будем ставить к Рождеству. В жизни не видел ничего более жалостливого, а еще, маменька, мне очень жаль, что ты не стала актрисой, – хотя тогда и нас бы не было.
Деми поднялся и стоял теперь спиной к камину, в величественной позе, которую мужчины любят принимать, когда довольны жизнью – или когда они хотят утвердить какой-то новый закон.
Искренняя похвала сына заставила миссис Мег покраснеть – она не могла не признать, что звук аплодисментов и сейчас радовал ее не меньше, чем в те давние времена, когда она играла в «Проклятии ведьмы» и в «Клятве мавританки»[403].
– Я считаю, что ввязываться просто нелепо, но не удержалась, ведь Джо и Лори написали эту роль специально для меня, а играть в пьесе предстоит и вам, детям. Стоит мне надеть старое мамино платье, я забываюсь и при звоне колокольчика испытываю тот же восторг, как и в давние времена, когда мы устраивали спектакли на чердаке. Если Дейзи согласится сыграть дочь, все будет просто замечательно; ведь с тобой и Джози мне и играть-то не придется – все как на самом деле!
– Особенно в сцене в госпитале, когда ты находишь раненого сына. А знаешь ли ты, мама, что когда мы в последний раз репетировали и ты плакала надо мной, на лицо мне капали настоящие слезы? Успех будет сногсшибательный, вот только не забудь их вытереть, а то я чихну ненароком, – сказал Деми, смеясь при мысли о мамином мастерстве.
– Не забуду, но у меня едва сердце не разорвалось, когда я увидела тебя таким бледным и несчастным. Только бы не было на моем веку больше ни одной войны, ведь тогда ты меня покинешь; не дай бог снова пережить то, что мы пережили с папой!
– А тебе не кажется, что Элис эта роль удается лучше, чем удалась бы Дейзи? Дейзи никакая ни актриса, а в устах Элис оживают даже самые пресные слова. Мне кажется, ей самое место в нашей пьесе, – сказал Деми, шагая по комнате и делая вид, что румянец на его лице вызван пламенем камина.
– Согласна. Она славная девочка, я ее очень люблю, она – моя гордость. А где она нынче вечером?
– Корпит над греческим, полагаю. Обычное ее занятие по вечерам. Тем обиднее, – добавил Деми совсем тихо, пристально вглядываясь в книжные полки, хотя и не в состоянии был прочитать ни одного названия на корешке.
– Вот эта девочка мне по сердцу. Симпатичная, воспитанная, образованная и очень хозяйственная – достойная спутница и помощница для порядочного, толкового мужчины. Надеюсь, она его найдет.