20 мая 1861 г.
Уголок поэта
Юбилейная ода
Еще один промчался год,
И новый юбилей
На праздник радостный зовет
Веселый круг друзей.
Здоров и бодр любой из нас,
На месте каждый друг —
Улыбки, блеск знакомых глаз,
Пожатья крепких рук.
Почтенный Пиквик не потух,
И, как всегда, в очках
Газету нам читает вслух
Он с огоньком в глазах.
Простужен он, но не беда!
Ведь даже хрипота
Не скроет мудрость никогда,
Коль льют ее уста.
Вот с грацией слона Снодграсс!
Высок и смугл – как есть.
Улыбкой озаряет нас
И отдает нам честь.
Святой поэзии огонь
Зажег его глаза.
Но, гордость, ты чела не тронь!
Не разразись, гроза!
Покой, и мир, и благодать
Наш Тапмен нам несет,
Но рад всегда похохотать,
Коль каламбур найдет.
Уинкль наш задает bon ton[41],
Уж он-то знает свет!
Блюсти приличья любит он,
А умываться – нет.
Мы все и шутим, и поем,
Наш славный клуб цветет.
Шагаем творчества путем,
Что к славе нас ведет.
Пусть льют грядущие года
Благословений ток
На плод совместного труда —
Наш «Пиквикский листок».
Гондола за гондолой устремлялись к мраморным ступеням великолепного дворца графа де Аделона, чтобы пополнить своим прекрасным, очаровательным грузом блестящую толпу, собравшуюся на маскарад. Рыцари и дамы, пажи и карлики, монахи и цветочницы – все кружились в веселом танце. Благозвучные голоса и пленительные мелодии наполняли воздух, и так, с весельем и музыкой, маскарад продолжался.
«Ваше высочество, видели ли вы сегодня леди Виолу?» – спросил галантный трубадур у королевы фей, которая медленно проплывала по залу под руку с ним.
«О да. Как она прелестна, хоть и так печальна! И платье у нее подобрано с большим вкусом. Через неделю она венчается с графом Антонио, которого терпеть не может».
«Клянусь честью, я завидую ему. Смотрите, вот он, в наряде жениха, если, конечно, не считать черной маски. Когда он снимет ее, мы увидим, каким взором смотрит он на красавицу, сердце которой не может покорить, хотя ее суровый отец и отдает ему ее руку», – отвечал трубадур.
«Ходят слухи, что она влюблена в молодого английского художника, который следует за ней повсюду, но к которому старый граф относится с презрением», – добавила дама, когда они присоединились к танцующим.
Веселье было в полном разгаре, когда вдруг появился священник. Он отвел одну юную пару в альков с занавесом из пурпурного бархата и велел им опуститься на колени. В веселой толпе мгновенно воцарилось молчание, и ни один звук, кроме журчания фонтанов и шелеста деревьев в дремлющих под сиянием луны апельсиновых рощах, не нарушал тишины, когда граф де Аделон заговорил:
«Дамы и господа, простите мне маленькую уловку, которой я воспользовался, чтобы собрать вас здесь на свадьбу моей дочери. Начинайте, святой отец, мы ждем».
Все глаза устремились на юную пару в алькове, и чуть слышный шепот недоумения пробежал по толпе, так как ни жених, ни невеста не сняли масок. Все сердца забились от любопытства и удивления, но почтение сковывало все языки, пока длились святые обряды. Затем нетерпеливые зрители столпились вокруг графа, требуя объяснений.
«Я охотно дал бы их, если б мог, но я знаю лишь то, что это прихоть моей застенчивой Виолы, которой я уступил. Теперь, дети мои, игра окончена. Снимите маски и дайте мне благословить вас».
Но новобрачные не преклонили колен. Они сняли маски, и присутствующие вздрогнули, увидев благородное лицо Фердинанда Деверье, художника-любителя, на груди которого теперь сияла звезда английского графа, и черты прелестной Виолы, сияющей радостью и красотой. Фердинанд Деверье обратился к графу де Аделону:
«Милорд, вы с презрением заявили мне, что отдадите мне руку вашей дочери, лишь когда я смогу похвастаться столь же знатным именем и столь же большим состоянием, как у графа Антонио. Я могу предложить вам большее: даже ваша честолюбивая душа не сможет отказать графу Деверье Де Вер, который дает имя своего старинного рода и несметные богатства в обмен на руку этой прекрасной и горячо любимой леди, отныне моей супруги».
Старый граф стоял, словно окаменев, а Фердинанд, обернувшись к растерянной толпе, добавил с веселой и торжествующей улыбкой:
«А вам, мои любезные друзья, я могу только пожелать, чтобы ваше сватовство закончилось так же счастливо, как мое, и чтобы все вы могли получить руку такой же прекрасной невесты, какой добился я благодаря этой свадьбе-маскараду».
Чем Пиквикский клуб напоминает вавилонское столпотворение?[42]
Тем, что здесь полно болтливых членов.
Жил да был один фермер, и посадил он в своем огороде маленькое семечко. Прошло время, семечко проросло и стало вьющимся стеблем, на котором выросло много тыкв. В один из дней октября, когда они созрели, снял он одну и повез на рынок. Там ее купил зеленщик и выставил в витрине своей лавки. В то же самое утро маленькая девочка в синем платье и коричневой шляпке, круглолицая и курносая, пошла и купила ее для своей мамы. Притащила она тыкву домой, нарезала и сварила в большой кастрюле. Потом она размяла половину и приготовила к обеду пюре с маслом и солью, а в остальное добавила пинту молока, два яйца, четыре ложки сахара, немного мускатных орехов и сухого печенья, положила все это в глубокий сотейник и пекла, пока кушанье не стало румяным и красивым. А на следующий день было оно съедено семейством по фамилии Марч.
Мистер Пиквик!
Сэр, я обращаюсь к вам по вопросу о грехах грешник которого я имею в виду человек по имени Уинкль который вносит беспокойство в заседания клуба тем что смеется и иногда не вносит свой вклад в эту прекрасную газету я надеюсь вы простите ему его ужасные недостатки и позволите в следующий раз прислать французскую басню потому что он сам ничего не может придумать и у него много уроков и мало фантазии в будущем я постараюсь найти время чтобы написать что-нибудь что будет вполне commy la fo[43]то есть подходяще а сейчас некогда потому что пора заниматься.
Вышеприведенное письмо – мужественное и благородное раскаяние в мелких преступлениях прошлого. Если бы наш юный друг вдобавок изучил пунктуацию, это было бы весьма похвально.
В минувшую пятницу мы вздрогнули от раздавшегося в нашем подвале оглушительного грохота, за коим последовали страдальческие крики. В полном составе мы ринулись в подвал и узрели нашего любимого президента, распростертого на полу. Выяснилось, что он резво сбежал в подвал за дровами для домашних нужд и упал с лестницы. Нашим глазам предстала потрясающая картина, ибо при падении мистер Пиквик нырнул головой и плечами в лохань с водой, опрокинул бочонок жидкого мыла на свою благородную и мужественную особу и изрядно порвал свои одежды. По вызволении нашего друга и президента из оной опасной ситуации было обнаружено, что он не получил иных телесных повреждений, кроме нескольких синяков, и мы счастливы сообщить, что в настоящее время он находится в добром здравии.
Ред.
Наш печальный долг сообщить о неожиданном и таинственном исчезновении нашего нежно любимого друга – миссис Снежинки Ласковой Лапки. Эта милая и прелестная кошка была предметом восхищения большого круга горячих и преданных друзей. Ее красота привлекала все взоры, ее изящество и добродетели пленяли все сердца, и эта утрата глубоко ощущается всем обществом.
В последний раз ее видели, когда она сидела у калитки, глядя на тележку мясника. Есть подозрения, что она была подло похищена каким-то негодяем, соблазнившимся ее красотой. Прошло несколько недель, но нигде не было обнаружено никаких следов нашей красавицы, и ныне мы оставляем всякую надежду когда-либо увидеть ее снова. Мы привязываем черную ленточку на корзиночку, где она спала, переворачиваем вверх донышком ее блюдечко и оплакиваем ее как потерянную для нас навсегда.
Сочувствующий друг прислал нам следующий шедевр.
Судьба ее нам неизвестна,
Навек от нас ее взял рок.
О, как она была прелестна,
Когда играла в свой клубок.