Женя вдруг поймала себя на том, что весь этот монолог построила на страсти. Как если бы на месте Борисовой была она сама. Уж она-то теперь знает, что такое страсть и как в этом состоянии сносит крышу. С чего она взяла, что этих двоих связывает страсть? Откуда такая уверенность? С того, что они сняли квартиру для встреч? С того, что, если бы не любовь, Саша давно бы уже занялась Валентиной, если бы вышла на нее через Юрия.
— Женя, я все равно не понимаю, почему ты не допускаешь, что Саша убила Троицкую, — сказал Павел. — Тем более что у нее к этому времени, если послушать тебя, было уже два мотива: месть за убитого брата и желание избавиться от соперницы.
— Но мы не знаем, кто убил Аркадия. Это всего лишь мои предположения. Но, с другой стороны, я не верю в такие совпадения, и Еремеев действительно находится с сестрой убитого Борисова в отношениях.
Их рассуждения прервал звонок Реброва. Он созвонился со следователем, который вел дело Борисова, и узнал подробности, о чем и рассказал Жене, включившей громкую связь, чтобы мог слышать и Журавлев.
— Валера, спасибо!
Женя, в свою очередь, рассказала ему о своих предположениях относительно отношений Саши с Юрием, которые могли бы сделать их сообщниками.
— Раз были украдены деньги и стрелявших было двое, то если предположить, что это Валентина убила Аркадия с целью завладения деньгами, то вторым стрелявшим мог быть ее второй жених Юрий. Они могли быть в сговоре. И узнавшая об этом Саша…
И она повторила Реброву то, что недавно высказала Павлу.
— Надо срочно еще раз допросить того парня из кебабной, который также подтвердил алиби Еремеева. Ты как считаешь, Валера?
— Не уверен, что это так уж необходимо, — сказал Ребров.
— И еще. Даша Дмитриева сказала, что у Аркадия вроде бы был конфликт с коллегой по работе по имени Лев.
— Да, Лев Хрунов. Да только никакого конфликта там не было. Просто именно ему принадлежал пистолет, из которого и был убит Борисов. Этого парня, Хрунова, затаскали потом, решив, что это он и убил, но у него было алиби. Его отпустили, но он крепко запил, потом лечился…
— Значит, кто-то украл у него пистолет?
— Да, и случилось это, если верить показаниям свидетелей, на пикнике, на корпоративе. Именно там Хрунов напился и стал стрелять из пистолета куда попало, и вот после этого пистолет и пропал.
— Получается, что его украл тот, кто был на пикнике?
— Да.
— А на пикнике был Аркадий?
— Был, и не один. С ним как раз и была Валентина.
— Так она и могла украсть пистолет! Это же очевидно! — вскрикнула Женя. — Валера, Паша, я не понимаю, почему вы до сих пор не задержали Борисову! Все же ясно: Валентина убила Аркадия, а Саша — Валентину! И алиби у них с Еремеевым липовое! А тот парень в кебабной мог ошибиться, они могли его обмануть со временем… или же они его подкупили. К тому же не забывайте, что это была ночь, и этот парень, работник или хозяин, устал и мог заснуть, прикорнуть на своем рабочем месте, а когда проснулся, они и сказали ему, что находятся там уже целый час, к примеру. Вот тебе и алиби, причем хлипкое, вы не находите?
После разговора с Ребровым, оставшись наедине с Павлом, Женя почувствовала себя неловко. Зачем она раздула историю страсти между Борисовой и Еремеевым? Понятно же, что она познакомилась с ним с единственной целью — выйти на его жену и отомстить за смерть брата. Но зачем ей вообще было действовать через мужа, почему бы просто напрямую не выйти на Валентину и совершить задуманное? Получается, что она сомневалась, что боялась убить невиновного человека. Или же… Или же она и не собиралась убивать, а хотела просто разрушить ее жизнь, уведя мужа? Но разве такое возможно? Возможно, если эта мысль возникла у нее позже, когда она, уже познакомившись с Юрием, вдруг поняла, что не способна, в принципе, на убийство.
Она могла соблазнить таксиста, влюбить его в себя… Уф… Нет, это невозможно. Он же просто таксист. Ну, села она к нему в машину, доехала, куда ей нужно было, и что дальше? Не отдалась же она ему прямо в машине…
Павел обнял ее, Женя вздрогнула.
— Нет-нет, не надо. Прошу тебя…
Но он еще крепче обнял ее. И тогда вместо того, чтобы отдаться чувству, Женя представила себе, как могли бы сблизиться водитель такси и пассажирка.
Она могла бы разыграть целый спектакль, чтобы вызвать у него, у мужчины, жалость к себе. Рассказать какую-нибудь историю, чтобы выставить себя жертвой. Попросила бы его остановить машину, вышла бы и по-настоящему разрыдалась. И таксист, даже и не подозревая, что его разыгрывают, тоже вышел бы из машины, чтобы успокоить несчастную женщину. И он обнял бы ее. Да, обнял. И вот тогда между ними могло бы возникнуть притяжение, магнетизм, та самая химия или физика, не важно, но они оба могли испытать желание. Разве так не бывает? Быть может, Саша хороша собой, привлекательна. А если она готовилась к этой встрече, то могла бы и одеться как-то особенно, как умеют это делать женщины, желая вызвать к себе определенного рода интерес. Летом, когда тепло, это вообще нетрудно. И сцену эту с рыданием можно было устроить не в Москве, а где-нибудь за городом, в тихом месте, куда она якобы и отправлялась… Она могла бы рассказать об изверге муже, который ее бьет или унижает… Но между ними точно что-то вспыхнуло, иначе Борисова ограничилась бы от силы парой встреч, чтобы выяснить что-то о жене таксиста. И уж точно не снимали бы квартиру для встреч.
— Паша, говорю же — не надо! — Она отстранилась от него, чувствуя, что еще немного, и уступит. — Мне просто необходимо увидеть эту Сашу. Я хочу понять, что между ними…
— А я хочу понять, что между нами, — сказал Павел.
— Сам все знаешь и понимаешь. — Она уклонилась от ответа. — А между ними точно роман! Паша, раз уж я в Москве, и ты здесь… Я хочу сказать, что мы могли бы выяснить что-то об отце Валентины Троицкой. Как бы его найти и проведать? И заодно спросить про пистолет.
Журавлев согласился. Женя подумала, что, попроси она его отправиться с ним на Северный полюс, он сразу согласился бы. Он был влюблен, ему хотелось подольше находиться с ней, и вместо того чтобы вернуться на работу и заняться запланированными делами, он готов ехать с ней в Одинцово.
22. Август 2024 г
Саша, Ирина
— Это я, открывай! — услышала Ирина знакомый голос в домофоне. Это была Саша.
Саша плохо выглядела. Перед Ириной стоял больной человек. Глубоко запавшие глаза, растрепанные грязные волосы, ни грамма косметики на лице, голубой свитер помятый, а белые штаны в каких-то пятнах.
— Саша, дорогая, да что с тобой? Где ты так испачкалась? Что это, жир, кетчуп?
— Как угадала? — устало улыбнулась Саша. — Впустишь?
От нее пахло спиртным.
— Да, конечно, проходи!
Саша прошла, не разуваясь, и только в гостиной сбросила пыльные кроссовки и уселась с ногами на диван, машинально потянула на себя плед.
— Шаурму на улице ела, все капало… Знаю, что выгляжу как свинья. Мне плохо, Ира, очень плохо… Ты даже не представляешь как.
— Да что случилось-то? Ты снова про Валентину? Никак не можешь успокоиться? Или ты не поверила мне, что это не я ее?..
— Ты просто ничего не знаешь. — Она говорила медленно, но не потому, что была сильно пьяна, а просто у нее как будто бы не было сил.
Она выглядела так плохо, что Ирина испугалась, подумав, что та может в любую минуту отключиться, потерять сознание.
— Послушай, все поправимо. Валентины нет, это данность, и ее надо принять. И жить дальше! Надеюсь, твой ужасный вид вызван не какой-то серьезной болезнью?
— Болезнью души.
— Так расскажи, что случилось, может, легче будет.
— Я ужасный человек. У тебя есть горячий чай?
— Конечно, есть!
— А какао, горячее и сладкое?
— Сделаем! — обрадовалась Ирина тому обстоятельству, что Саша не так уж и безнадежна в плане здоровья, раз у нее появилось желание выпить какао.
— К какао хорошо бы бутерброд с маслом и сыром. Ты как, не против?
— Нет, я не против. В любом случае это будет более здоровая еда, чем шаурма… Ты не смотри на меня… Вернее, смотри, но только как на чудовище, которое забралось к тебе в дом, чтобы тебя погубить.
— Снова ты чепуху какую-то говоришь… Посиди тут, подожди, пока я буду готовить, а еще лучше прими душ, вымой голову, я принесу тебе чистую одежду.
— Ты — удивительный человек, Ирина. А я — поганка.
— Пойдем в ванную, я дам тебе полотенце…
Какао Саша пила жадно, обжигая губы. После горячего душа она переоделась в домашние штаны и майку Ирины. На голове ее был тюрбан из фиолетового полотенца. Лицо заметно порозовело, чистый нос блестел.
— У тебя спина не болит? — неожиданно поинтересовалась Саша у Ирины.
— Нет, что за вопрос?
— У тебя там крылья прорезываются. И знаешь почему? Потому что ты — ангел. И мне повезло, что я встретила тебя. Мне надо было понять это еще там, на кладбище, когда мы с тобой встретились, когда я поняла, что именно такую девушку и должен был полюбить мой брат. А он, дурачок, мой милый дурачок, мой прекрасный брат, выбрал эту суку Вальку. И погиб из-за нее… Она убила его.
— Говорю же, надо успокоиться и жить дальше. Тем более что она как бы уже наказана кем-то и, может, за другое, но наказана. Справедливость восторжествовала. Давай уже успокаивайся.
— Ты как будто и забыла, что сказала мне вчера…
— Что именно? — Ирина напряглась.
Там много чего было сказано, они обе были пьяные.
— Что выстрелов было два. И я ведь знала об этом, но почему-то не то что забыла, но не придала значения. Подумала, что убийца просто был с двумя пистолетами, чтобы запутать следствие. Разве могло мне прийти в голову, что в моего бедного брата стреляло сразу два человека! Да за что ему такое? Кому еще он мог перейти дорогу?
— Так нельзя, Саша. Ты еще молода, ты должна подумать о себе, о своем душевном здоровье. Нельзя так раскисать. Ты можешь впасть в депрессию и уже оттуда не выбраться.