– Я извиняюсь, Ройя-ханум, но мне нужно заполнить бланки заказов. У меня инвентаризация, – сказал господин Фахри, когда ушел последний покупатель.
– Конечно. – Его прямота застигла ее врасплох, но может, он просто был слишком занят. – Я просто подумала, нет ли у вас… чего-нибудь для меня?
Звякнул колокольчик, и они оглянулись на дверь. Какая-то женщина быстро повернулась к ним спиной, и Ройя не видела ее лица.
Господин Фахри, казалось, онемел от неожиданности.
– Подождите минутку, – рассеянно сказал он Ройе.
Он скрылся в подсобке и пробыл там дольше обычного. Наконец вернулся с конвертом. Ройя испугалась – ведь он не спрятал его в книге. В руках господина Фахри конверт выглядел беззащитным и опасным. Она пожалела, что книготорговец не убрал его в книгу.
Он словно прочел ее мысли.
– Когда тут никого нет, я могу просто отдать вам письмо. Сейчас его можно не прятать.
Ройя посмотрела по сторонам. Женщины нигде не было видно.
– Ой, – сказала она. – Я просто подумала, что… ну, не важно. Спасибо.
Она взялась за конверт, но господин Фахри крепко держал его. На секунду Ройе показалось, что он передумал, и она решила, что, может, в дверь незаметно вошел полицейский, или та женщина, которую она только что видела, или, может, из-за полок внезапно появился подозрительный незнакомец.
– Господин Фахри?
Он с тревогой поглядел на нее, но разжал пальцы.
– Ступайте, Ройя-ханум. Ступайте. Но только… – Он шумно вздохнул. – Пожалуйста, будьте осторожной.
– Конечно, – сказала Ройя, озадаченная его тоном.
Письмо было кратким, но в нем было все.
«Я больше не могу выносить это. Я возвращаюсь. Я все тебе объясню. Пожалуйста, прости меня, Ройя-джан. Я знаю, что тебе было нелегко. Я не хочу, чтобы мы снова разлучились. Я не могу дождаться, когда буду с тобой, по-настоящему буду с тобой. Знаю, свадьба запланирована на конец лета. Знаю, что твоя мать готовится к ней. Но я хочу предложить тебе вот что. Ты пойдешь со мной в отдел браков и разводов? Мы совершим там короткую официальную церемонию и станем законными супругами. Для меня это будет огромным счастьем. Если ты согласна, пожалуйста, напиши мне и отдай письмо г-ну Ф. как можно скорее. Мы поженимся, я обещаю тебе, любовь моя. Жди меня на площади Сепах, в центре, через неделю после сегодняшнего дня. Это будет среда, 28-е мордад[3]. В полдень. Или чуть позже, если не успеешь. Мы встретимся там и раз и навсегда будем вместе. Радость близкой встречи поможет мне прожить эти дни.
В надежде снова увидеть тебя – очень скоро!
Ты любовь моя.
Бахман».
12. 1953, 19 августа. Государственный переворот
В ночь на 15 августа 1953 года полковник Насири и его соратники, офицеры шахской гвардии, явились к дому премьер-министра Мосаддыка с указом шаха о его аресте и смещении. Однако, как Ройя узнала впоследствии, Мосаддык заранее знал об этих планах и был готов ответить на них. Полковник Насири был арестован и объявлен предателем. На следующее утро Баба, всегда слушавший «Радио Тегерана» ровно в шесть часов утра, даже стукнул по приемнику, потому что он молчал. Наконец, часом позже, дом наполнили громкие звуки военных маршей. Вероятно, Баба включил полную громкость, надеясь хоть что-нибудь услышать. Диктор сообщил стране о предательской попытке переворота. Потом выступил сам премьер-министр Мосаддык; он объяснил, что шах и иностранные державы пытались совершить государственный переворот, но проиграли. В стране все нормально. После этой новости Баба не мог прийти в себя целых пятнадцать минут.
– Все в порядке, Баба. У них ничего не вышло, – заверила его Ройя.
– Мне просто не верится, что они решились на такой шаг, – заявил помрачневший Баба.
– Но их планы провалились. Мосаддык в безопасности. Все скоро наладится, – сказала Ройя, успокаивая отца, а заодно и себя. Через несколько дней она увидится с Бахманом, и все будет хорошо.
В новостях они услышали, что шах с женой ночью улетел на самолете в Багдад.
Баба был в ярости.
– Какой позор! Он пытался свергнуть замечательного премьер-министра, а потом сбежал, когда ничего не получилось! Вот что бывает, когда ты позволяешь алчным империалистическим странам диктовать тебе условия. За этим стоят британцы, попомни мои слова. Возможно, и американцы.
– Американцы? Они никогда не пойдут на такое. У них не хватит на это опыта, – возразила Маман.
В душе Ройи боролись облегчение и страх. Бахман оказался прав: против Мосаддыка готовился заговор, и указом шаха на его место был даже назначен генерал Захеди. Но Мосаддык, слава Аллаху, разрушил коварные планы. В последующие дни прошли аресты все новых и новых заговорщиков, и Ройя считала дни и даже часы. Она не могла дождаться, когда наступит среда. Больше всего ей хотелось увидеть Бахмана. В безопасности ли он? Был ли он как-то связан с недавними событиями? Если нет и он просто прятался, что он думал об этом безумии?
На следующий день после попытки переворота Ройя и Зари вышли из дома, но не решились уйти далеко. Всюду стояли полицейские. На улицах висели фотокопии шахского указа о назначении премьер-министром генерала Захеди.
– Как же они сумели так быстро напечатать столько копий указа? – удивилась Зари.
Ройя пожала плечами.
– В Америке есть машины, умеющие делать много копий, – сказала она.
– Ты тоже веришь в теорию заговора? – спросила Зари.
– Джалех Табатабаи сказал…
– Джалех Табатабаи – пророссийский коммунист, сама знаешь. Америка не имеет к этому никакого отношения.
Ройя была бы и рада согласиться с сестрой. Из фильмов, шедших в «Метрополе», романов, продававшихся у господина Фахри, и песен Синатры, звучавших у Джахангира, Ройя знала роскошную Америку, полную великолепных людей, которые часто целовались. Ей нравилась такая Америка и не нравилась та, которая была способна устроить в стране заговор и свергнуть законное правительство.
В понедельник Баба вернулся с работы и сообщил, что демонстранты пришли с южной окраины города на площадь Бахарестан и сбросили статую шаха Резы. Они избивали полицейских, грабили и поджигали здания.
– Почему сторонники Мосаддыка так бесчинствуют сейчас? – спросила Маман. – Ведь их Национальный фронт победил. Зачем они без нужды обостряют ситуацию?
Баба удрученно потер лицо ладонями.
– Я даже не уверен, что это сторонники Мосаддыка. Возможно, это наемная толпа.
– Кто стал бы им платить? Кому это нужно? Шах сбежал из страны – его сторонники поджали хвост. Кто станет платить людям, чтобы те громили дома? – В голосе Маман звучало недоверие.
Баба не ответил. Но Ройя знала, что в организации массовых беспорядков и преступлений он подозревал иностранные державы, в том числе Америку. Но он, конечно, ошибался. Ей хотелось верить в романтическую Америку, знакомую ей по фильмам, а не в зловредную и коварную «иностранную державу».
Разрушительные демонстрации продолжались. К концу третьего дня премьер-министр Мосаддык потребовал от своих сторонников, чтобы они сидели дома. Хватит, заявил он. Больше никаких демонстраций.
В среду Ройя пошла в местный хаммам (баню). На улицах оказалось спокойнее, чем в предыдущие дни, и слава Аллаху! Люди послушались Мосаддыка и остались дома. Даже хаммам был почти пустым. Еще пять часов. Через пять часов она снова увидится с Бахманом. Обнимет его, прижмется к нему, поговорит с ним. В течение всех минувших недель каждый день был мукой для нее. Без Бахмана она ходила неприкаянная и подавленная, и ее поддерживали только его письма. Даже теперь, в большом зале хаммама, его слова звучали в ее душе и помогали жить.
Она разделась в раздевалке со шкафчиками и в наполненном паром зале с высоким куполом скользнула в одну из теплых ванн. Немолодая банщица мыла ей волосы и массировала кожу головы, а Ройя закрыла глаза и размеренно дышала. Но после нескольких блаженных минут тишины банщица не выдержала.
– Я вот как считаю, – сказала она. – Если бы премьер-министр Мосаддык не распустил парламент несколько недель назад, у него не было бы этих неприятностей. Правда? Он пытается захватить как можно больше власти, вот что он делает. Мосаддык оттеснил в сторону шаха. Но у нас тысячи лет правили шахи, разве не так? Мы такая страна. Мосаддык не должен нарушать наши традиции.
– Вы думаете, что мы можем просто…
– Знаете, ханум, шах сделал для страны так много хорошего. Премьер-министр должен благодарить свою счастливую звезду, что у нас такой шах. Неблагодарность к шаху обернется смертью для страны, вот что я вам скажу.
Ройя закрыла глаза и промолчала.
Затем молодая девушка, ровесница Ройи, терла ей тело специальной рукавичкой из грубой ткани. Отмершие частицы кожи слетали с рук и ног Ройи словно частицы бумаги, когда потрешь ластиком, купленным у господина Фахри, карандашный рисунок. Как приятно было избавиться от шлаков и стресса, накопившегося за долгие недели, сбросить с плеч груз ожидания. Но тут девушка сказала, что Россия – наш друг и Ирану лучше всего последовать по ее пути и создать политическую систему, которая покончит с классовым неравенством, порабощением народных масс и остатками феодализма. Мосаддык должен сделать Иран коммунистическим, правда ведь? Продолжая массаж, девушка говорила все это, потому что, по ее словам, ее клиентка не походила на двуличную шахскую шпионку. Ройя не стала возражать и приводить аргументы отца насчет того, почему Мосаддык хотел видеть Иран демократическим, а не коммунистическим.
На финальном этапе пожилая женщина густо намылила тело Ройи и смыла пену горячей водой. Эта банщица, слава Аллаху, молчала. Потом Ройя лежала, а женщина натирала ее ароматическим маслом с запахом жасмина. С каждым движением ее рук Ройя чувствовала себя все более свежей и бодрой. Теперь оставалось два с половиной часа. Через два с половиной часа она увидит Бахмана. Каждая частичка ее тела ликовала, трепетала от счастья и нетерпения.