На третий стук в дверь из-за дома выбежала женщина.
– Пожалуйста, перестаньте! – Она помахала мне рукой в перчатке, а другой откинула назад прядь серебристо-седых волос. – Вы не представляете, как трудно заставить его уснуть.
– Простите. – Я подняла руки в воздух, отступая. – Я не хотела создавать проблем.
Женщине потребовалось мгновение, чтобы перевести дыхание. Она была невысокой и коренастой, волосы до подбородка подчеркивали округлость ее лица. Она посмотрела на свои грязные колени и рассмеялась.
– Вот что я получаю за то, что ношу шорты. – Она стянула перчатку и искоса посмотрела на меня. – Когда удается выкроить время, я люблю заниматься садом. Это отвлекает меня от других мыслей.
Я одарила ее самой теплой улыбкой, на какую только была способна. Она казалась достаточно милой, и мне было приятно видеть дружелюбное лицо.
– Вы Ребекка Смит?
– А вы кто?
– Конни Фостер. – Я протянула руку, и она без особого энтузиазма пожала ее. – На самом деле я ищу Джосайю Смита.
– Бекки Смит. – Короткий кивок. – Что ж, вы пришли по адресу, но я не уверена, что это вам что-нибудь даст. Что вам нужно от моего дяди?
– По правде говоря, я не знаю. Я недавно в Нихле, и кое-кто дал мне его имя. Предложил мне поговорить с ним.
– Вы юрист?
Я покачала головой:
– Нет, мэм.
– Репортер?
– Нет. – Я понимала, что мне нужно что-то придумать, и, не зная, какое отношение к ситуации имеет Джосайя, я не хотела упоминать Стеллу из хозяйственного магазина. Я остановилась на следующем: – Подруга посоветовала мне разыскать его. Думаю, они давно знакомы, и она решила, что он мог бы мне помочь. – Я посмотрела вниз на землю. – Привыкнуть к новому городу нелегко.
– Ты новичок в Нихле?
Я кивнула.
– Переехала сюда недавно. Все еще пытаюсь акклиматизироваться.
Женщина вздохнула.
– Что ж, надеюсь, дядя Джо – так мы его называем – сможет тебе помочь. Вероятно, в хороший день ему понравится компания. – Она улыбнулась. – Он любил дам. В свое время он был находкой.
– Он страдает от…
– Слабоумия? Не совсем. Год назад у него случился инсульт, но врачи говорят, что в легкой форме, и это не объясняет его нынешних симптомов. Мы переехали вместе, я стараюсь заботиться о нем. В хорошие дни он может поддержать беседу, сам ест, в состоянии немного прогуляться. В плохие дни, – пожала она плечами, – я молюсь, чтобы он заснул.
– Я полагаю, сегодня был плохой день? – Когда Бекки кивнула, я сказала: – Жаль это слышать.
– Ладно. – Она помахала перчаткой. – Мне нужно вернуться в сад. У меня не так много свободного времени из-за расписания дяди Джо, а мне еще нужно прополоть половину грядки. – Должно быть, она увидела разочарование на моем лице, потому добавила: – Знаешь что, почему бы тебе не дать мне свой номер? Если у него будет хороший день, я тебе позвоню. Обещаю.
Я написала свой номер на клочке бумаги. Она сунула его в карман, и я на мгновение представила, как она теряет его в беспорядке в своей машине.
Прежде чем попрощаться, я спросила:
– Что ваш дядя делал здесь, в Нихле?
Бекки немного выпрямилась.
– Он был помощником окружного прокурора всего округа. На самом деле я подумала, что ты здесь именно поэтому. Люди время от времени связываются с ним по поводу тех убийств много лет назад. Журналисты, адвокаты по гражданским правам, студенты юридических факультетов. – Она склонила голову набок, оглядев меня с головы до ног. – Если ты зайдешь, когда он будет готов к визиту, Конни-новичок, я уверена, он тебе все расскажет.
Так почему же Стелла из хозяйственного магазина назвала мне имя предыдущего помощника окружного прокурора? Этот вопрос мучил меня, пока я ехала обратно к себе домой. Я решила позвонить Альберто Родригесу.
– Ты становишься занозой в заднице, – заявил Родригес.
– Тебе что-нибудь говорит имя Джосайя Смит?
Альберто помолчал, но в конце концов спросил:
– Зачем тебе?
– Я просто хочу знать.
– Это не то имя, о котором болтают просто так, Конни.
– Пожалуйста.
Он тяжело вздохнул.
– Смит был помощником окружного прокурора в девяностых и начале двухтысячных годов. Он был замешан в деле против двух предполагаемых насильников, Нортона Смоллвуда и Марка Леброна.
– Это те мужчины, о которых ты говорил. Девушка, Эсмеральда, – выпалила я. – Смит посадил ее предполагаемых убийц?
– Да, но это полная чушь. Эти двое были водителями грузовиков, а не серийными убийцами. Однако они были черными и удобными, потому что поимка таких подозреваемых делала полицейских похожими на героев. Тот арест вызвал коллективный вздох облегчения. Короче говоря, да: Джосайя чертов Смит – тот самый парень, что отправил их за решетку. Он ушел в отставку только через мно-о-ого лет после этого. Награда за хорошее поведение, я полагаю. – Он сделал глубокий вдох, выдохнул. – Я рассказал, теперь твоя очередь. Почему тебя волнует Джосайя Смит?
– Кое-кто предложил мне поговорить с ним.
– Кое-кто – в смысле?..
– Просто кое-кто, кого я встретила. – Я закрыла глаза и потерла виски. – Послушай, я действительно не знаю, почему мне дали имя этого парня, но он живет со своей племянницей, и та говорит, что большую часть времени он не в себе…
– Конни!
– …Так что теперь я в растерянности. Какое он имеет ко всему этому отношение? Почему она назвала мне его имя?..
– Конни!
Я открыла глаза.
– Да?
– Перестань задавать вопросы в Нихле. Пожалуйста. Просто остановись.
Его тон привлек мое внимание.
– Почему?
– Потому что ты, черт возьми, понятия не имеешь, что делаешь!
– А что я делаю?! Задаю вопросы о чем-то, что должно быть в новостях? О чем-то, что должно заботить нормальных людей?
– Ради всего святого, пожалуйста, остановись. Не задавай вопросов. Если захочешь что-то узнать, позвони мне. Поищи в интернете. Позвони президенту Соединенных Штатов. Делай что угодно, но не задавай вопросов в этом богом забытом городишке!
– Почему? Ты можешь просто сказать мне?
Он шумно вдохнул и выдохнул.
– Заметила, что большинство погибших женщин были незнакомы с Нихлой?
– Да.
– Я сказал «большинство». В конце девяносто седьмого года была убита девушка. Ее ситуация не совсем походила на все предыдущие. Тело было найдено в мусорном баке, да, но она была задушена, а не изнасилована или, насколько могли судить власти, подвергнута пыткам.
– Я не понимаю.
– Это произошло примерно в то время, когда арестовали подозреваемых.
Я видела, куда он клонит.
– То есть после того, как предполагаемые убийцы были задержаны?
– Да.
– А эта девушка… она тоже задавала вопросы?
– Не она, а кто-то из ее близких.
Я притормозила, съехала на обочину, обдумывая сказанное. Ему не нужно было объяснять дальше.
– Кто был этот человек? Тот, кто задавал вопросы?
– Думаешь, я скажу тебе, чтобы ты могла пойти к нему и тем самым вырыть себе яму поглубже? Или доставлять неприятности? Ни за что, Конни.
– Если я не могу задавать вопросы, и ничего нет в сети, и ты мне не говоришь, – что я должна делать?!
– Найди работу. Трахни нескольких парней. Научись вязать. Откуда, черт возьми, мне знать? Просто держи свой чертов рот на замке.
– Что, если я уже стала мишенью?
Альберто тихо спросил:
– У тебя есть пистолет?
– Нет.
– Тогда достань где-нибудь.
С пистолетом придется подождать; у меня не было ни денег, ни желания его приобретать. И я бы не перестала задавать вопросы – хотя, оглядываясь назад… Возможно, мне все-таки следовало бы это сделать. Я была слишком близка ко всему этому, слишком беспокоилась, что эти убийства и намерения Евы связаны в какой-то дикий узел. Альберто указал на закономерность: задавай вопросы – и ты следующая. Но эти убийства произошли много лет назад! Возможно ли, что сегодня здесь, в Нихле, действовал все тот же убийца? Альберто так считал, но я не была уверена, что ему можно доверять в этом вопросе.
Я знала свою следующую остановку. В любом случае, я решила, что после того удара по моей голове Оливер Бард задолжал мне.
Его голубой дом был больше и современнее моего, но ненамного. Ярко выкрашенные синие ворота вели во внутренний двор, выложенный красной плиткой. Я заперла машину и перешагнула через серовато-коричневый кустарник, чтобы добраться до входа с синей дверью. В этом месте было тихо. Курица клевала во дворе, останавливаясь лишь для того, чтобы взглянуть в мою сторону, прежде чем продолжить охоту на насекомых в пыльной земле.
– Оливер? – позвала я с порога внутреннего двора.
Курица пробежала передо мной, повозмущалась и бросилась дальше в выложенный плиткой двор. Я последовала за ней. Большие кашпо, теперь пустые, стояли на потрескавшейся терракотовой мексиканской плитке. Сразу три курицы смотрели на меня из угла; еще одна промчалась через двор, предостерегающе кудахча. Одинокий шезлонг с изношенными и грязными красно-бело-синими лямками стоял рядом с металлическим ведром, переполненным окурками. Я слышала жужжание машины Джета дальше по дороге и низкий гул смеха из ситкома. Во дворе пахло свежим сигаретным дымом.
Я снова постучала. Дверь распахнулась, и Оливер сердито посмотрел на меня из темного нутра своего дома.
– Что? – спросил он.
– Могу я с тобой поговорить?
– Нет. – Он захлопнул дверь.
Вот это гостеприимство! Я постучала еще раз.
– Оливер, пожалуйста. Всего на несколько минут.
– Я сказал «нет».
На этот раз я постучала сильнее.
– Оливер! – Когда он не ответил, я крикнула: – Эсмеральда.
Никакого ответа. Куры ругались на меня с другого конца двора, и я попятилась от двери, расстроенная и злая.
– Эсмеральда! – снова закричала я. – Трус! Ты гребаный трус, Оливер! Выйди и поговори со мной.
Я села в машину и включила первую передачу, когда что-то заставило меня поднять глаза. Рыжевато-седые волосы, окладистая борода. Высокий и неуклюжий. На этот раз без ножа, но он наблюдал за мной со двора между голубыми домами с тем же остекленевшим интересом.