Ева медленно отъехала от тротуара, краем глаза заметив, что полицейский сделал то же самое. У нее был план, как избавиться от него, но сейчас она позволила ему висеть у себя на хвосте.
Она проследовала за Флорой через весь город по пыльной дороге без названия. По обе стороны выстроились лачуги – маленькие одноэтажные домики с односкатными крышами, дворами размером с булавку и заборами из гофрированного металла. Собаки и куры разгуливали совершенно свободно, на заднем дворе сопливые дети играли в пятнашки. Флора проехала мимо группы таких домов и остановилась в конце дороги, у более симпатичной версии такой же лачуги. Рядом с этим домом были посажены цветы, а забор был из сетки.
Ева увидела, как Флора исчезла внутри и как полицейская машина в ожидании остановилась в конце узкой дороги. Она откинула голову назад и вдохнула, заглушая настоятельную потребность своего мочевого пузыря. Через полчаса он таки победил ее, и она резко развернулась, чтобы покинуть район. Полицейский сделал то же самое.
«Их даже не волнует, знаю ли я, что они наблюдают за мной, – пробормотала она. – Они даже хотят, чтобы я это знала».
Ева свернула, чтобы избежать столкновения с поджарой коричневой дворняжкой, которая выскочила на середину улицы. Выругавшись, она оглянулась в зеркало заднего вида на дом в конце дороги. Машина Флоры все еще стояла там, а его двери все еще были заперты.
«Позже, – подумала Ева, – позже я снова последую за Флорой». Она помчалась обратно в отель, чувствуя себя расстроенной. Полицейский отстал.
Глава двадцать восьмая
Четверг был моим следующим полным выходным днем. Солнечное утро с температурой выше тридцати градусов и сухим, резким ветром, который заставил меня затосковать по моему пышному зеленому штату Вермонт. Я решила, что именно в этот день я добьюсь некоторого прогресса в доме и расчищу подвал. Спальню требовалось покрасить, и я хотела поскорее вычеркнуть это из списка неотложных дел. У меня было достаточно чаевых из закусочной Мануэлы, чтобы купить матрас, но я хотела сначала закончить спальню, и меня ждала банка успокаивающего синего колера.
Я уже выбросила старый каркас кровати и отдраила стены с полами, к тому же тщательно подготовила комнату к покраске – стены вымыты, зашпаклеваны и отшлифованы, подоконники заклеены скотчем. Я как раз открывала банку с краской, когда услышала резкий стук в дверь.
Это был Джет, несущий стол, который он сделал для меня. Мика послушно плелась за ним. Смотритель буркнул:
– Впустишь?
Я открыла дверь.
– Где ты хочешь, чтобы я его поставил? В гостиной?
– Да, спасибо, – ответила я. – Нет, серьезно: он прекрасен.
По правде говоря, я не была уверена в своих ощущениях. Стол, конечно, великолепен, и у меня почти не было мебели – тем более ничего такого красивого, – но это было похоже на нечто связывающее нас, а я не хотела ничего, что связывало бы меня с Джетом.
Он вытер руки о джинсы.
– Перемирие? Каюсь, мы плохо начали. – Когда я не ответила, он спросил: – У тебя есть еще одна кисть?
– Хочешь порисовать?
– Мне нечем заняться в те несколько часов, пока сохнет лак. Я мог бы тебе помочь.
Я обдумала его предложение.
– На самом деле есть кое-что, с чем мне бы не помешала помощь даже больше, чем с покраской.
– С чем же?
– С подвалом. Мне нужно вынести оттуда оставшиеся коробки и распилить этот ужасный диван на части, чтобы я могла избавиться от него.
Он пожал плечами.
– Как скажешь. Я к твоим услугам. – Он поднял руку. – И прежде чем ты спросишь: нет, этого нет в моем контракте.
– Это замечательно. У тебя случайно нет бензопилы?
– Конечно есть.
Потребовалось больше часа, чтобы разобрать диван и частями перетащить его по ступенькам. С покраской я бы справилась в одиночку, но если бы я занималась этой громадиной сама, это оказалось бы единственным, что я осилила бы за весь день. Сложив куски распиленного предмета мебели в кучу возле своей машины, я достала из маленького холодильника две банки пива и бросила одну Джету. Кивнула в сторону Мики, которая застенчиво топталась позади хозяина:
– Могу я угостить ее чем-нибудь?
– У тебя есть корм для собак?
– Купила пачку в хозяйственном магазине.
– Тогда конечно. – Он открыл пиво. – Знаешь, сейчас только одиннадцать утра. Немного рановато для выпивки.
– Воспринимай это как ланч. – Я сделала большой глоток и порадовалась ощущению прохлады.
В подвале было жарко и пахло плесенью, я вспотела, и у меня кружилась голова.
Джет указал банкой на большой холодильник.
– Все еще не вычистила эту штуку?
– Добровольно?
Он взглянул на старый агрегат, который я так и не сдвинула с места у стены.
– Я бы предложил помощь, но, думаю, это выше уровня моего оклада.
Я улыбнулась:
– Когда-нибудь я выпью достаточно этой дряни, чтобы рискнуть.
– Ты всегда пьешь, когда испытываешь стресс?
Я изучала его поверх края своей банки. Я не могла понять, шутит он или нет.
– А ты всегда такой прямолинейный?
– Только когда мне не все равно.
– Вот как?
Он склонил голову набок.
– Должно быть, это ад – идти по жизни, будучи переполненной недоверием.
– Я справляюсь.
– Возможно, я понимаю тебя куда лучше, чем ты считаешь. Не задумывалась об этом?
Я присела на корточки и протянула Мике руку. Она с тревогой посмотрела на нее, и я отодвинулась, сожалея, что вторглась в ее личное пространство.
– Так поделись.
Джет сделал глоток пива и, ухмыляясь, покачал головой:
– Ты понимаешь, что избавление от части этой паранойи было бы одним из способов отомстить Еве? Мне кажется, она хотела, чтобы ты была на взводе. Она хотела, чтобы ты была одна в этом мире. Ты фактически позволяешь ей контролировать себя.
– Тебе легко говорить.
– Не совсем.
Я допила остатки пива и бросила опустевшую банку в раковину. Собачьи галеты в виде косточек лежали в шкафчике рядом с пачкой арахисового масла и банками супа «Кэмпбеллс», и я достала одну косточку для Мики.
– А что насчет тебя, Джет? Какова твоя история? В твоем детстве не было «самой дорогой мамочки»?
Я протянула угощение собаке. Та медленно подалась вперед и в конце концов забрала его из моих пальцев с осторожной нежностью.
Казалось, Джета слегка позабавил мой вопрос. Допив свое пиво, он бросил банку рядом с моей и сказал:
– Растраченная впустую молодость. Мне потребовалось некоторое время, чтобы найти свой путь, но в конце концов я это сделал.
– Что конкретно это означает – растраченная впустую?
– Ну а как это обычно бывает?
– Воровство? Нарушение комендантского часа? Несовершеннолетние пьянки?
Джет взглянул на часы.
– У тебя осталось тридцать минут моего времени, затем я должен закончить стол, который обещал женщине в Санта-Фе. Джет выполняет свои обязательства. Так как насчет тех коробок?
– Ты такой же хитрый, как твоя собака.
– И примерно так же люблю людей. Пошли.
Я последовала за Джетом наружу и спустилась в подвал. Он приказал Мике оставаться наверху, и она присела у дверей Bilco, наблюдая за нами. Убранный подвал не стал казаться более уютным. Скорее даже выглядел еще более жутким – воздух тяжелый, тесное пространство, вызывающее клаустрофобию.
– Ненавижу это место, – фыркнула я. – А ты? – Я обхватила себя руками за плечи. – Как только он опустеет, я буду счастлива никогда не спускаться вниз.
Джет похлопал по стенам.
– Тебе повезло, что у тебя вообще есть подвал. В большинстве здешних домов его нет. – Он посмотрел на стропила над головой. – Этот был модернизирован.
Я проследила за его взглядом.
– Зачем кому-то это делать?
Он снова похлопал по шлакоблоку, затем указал на земляной пол.
– Дом довольно старый, вероятно, девяноста или около того лет. Я думаю, что какой-то выходец с Востока – вероятно, медик или миссионер – переехал сюда и захотел иметь подвал, поэтому и выкопал его под домом.
– Откуда ты знаешь, что его не было изначально?
– Во-первых, конструкция отличается. Шлакоблоки – более новый материал. Во-вторых, я уверен, что площадь подвала у`же, чем площадь дома.
Я поняла, что он имел в виду.
– Похоже, разница составляет добрый фут или больше.
– Как минимум.
Я сидела на коленях у ящиков, потом встала и отряхнула штаны.
– Что ты знаешь об этом доме? О его истории?
– Я же сказал тебе: практически ничего, правда. Скорее всего, он был построен в начале двадцатых годов. Оливер должен знать больше. Он живет на этой улице как минимум сорок лет.
– Он не хочет со мной разговаривать. Я попыталась зайти, но он захлопнул дверь у меня перед носом.
У Джета хватило порядочности выглядеть смущенным.
– В конце концов он потеплеет к тебе.
– Правда? Не уверена. Расскажи мне о нем.
Джет потер лицо руками.
– Черт возьми, если б я хоть что-то знал. Он и его брат обосновались здесь. Они мало разговаривают, но они были добры ко мне. Присматривают за этим местом, дают мне кур и яйца, а иногда и мясо. – Он пожал плечами. – Большинство людей здесь странные, ты это наверняка заметила, я уверен. По крайней мере эти двое ведут себя по-соседски.
Я нахмурилась и потерла то место, куда меня ударили.
– Не уверена, что могу согласиться. Что он имеет против меня?
– Он не доверяет незнакомцам. У вас двоих есть что-то общее.
Однако я не собиралась так легко его отпускать.
– Когда-то и ты был незнакомцем. Тебя-то он принял.
Джет наклонился и поднял коробку.
– Я не могу отвечать за этого парня, Конни. Его первое общение с тобой состоялось, когда ты шныряла вокруг моего дома. Может быть, он затаил обиду.
– Или он ненавидит женщин?
Джет посмотрел в сторону открытых дверей Bilco и Мики, которая начала скулить.