– Синьора Ломбарди? Я – Софи Эллиот.
Она проговорила это на итальянском, но ответ получила на довольно беглом английском с американским акцентом:
– Здравствуйте, мисс Эллиот, приятно с вами познакомиться.
Синьора Ломбарди в свою очередь протянула ей свою изящную ручку с наманикюренными ногтями, покрытыми лаком в тон ее губной помаде вишневого цвета, и ответила крепким деловым пожатием. Софи одарила ее приветливой улыбкой и с удовольствием – и с облегчением – получила в ответ улыбку не менее сердечную.
– Прошу вас, зовите меня просто Софи. Как доехали?
– Благодарю вас, отлично… и вы зовите меня, пожалуйста, просто Паола, – уже не столь чопорно отозвалась итальянка. – Вчера мы с Крисом долго общались по видео, и он рассказал мне, как вам повезло получить в наследство такую великолепную недвижимость с несметными сокровищами.
Софи проводила ее до «мерседеса» – слава богу, ей хватило ума не садиться за руль своей маленькой машины с ее стойким запахом псины и черными волосками, которые летали по всему салону, – и по дороге к замку они продолжали учтиво общаться. Она въехала через задние ворота, оставила машину во дворе и провела Паолу в замок через кухонную дверь. Рита на сегодня уже ушла, но Рэйчел была на кухне и под неусыпным надзором лабрадора, немигающими глазами наблюдающего за процессом, готовила ланч. Но тем не менее, когда Паола вошла, пес счел своим долгом покинуть свой пост с его упоительными запахами еды, подойти к ней и поприветствовать гостью. Софи это нисколько не удивило. Дживс всегда особенно отличал представительниц дамского пола. И эта конкретная дама немедленно прониклась к нему симпатией, наклонилась и приласкала, что в глазах Софи сразу подняло ее авторитет.
Представив ей Рэйчел, Софи, чтобы не терять попусту времени, провела ее в гостиную и показала лежащий на развернутом на столе старом одеяле мушкет. Паола тщательно обследовала его, причем не повредив при этом ни единого накрашенного ногтя, положила мушкет обратно и повернулась к Софи с выражением глубокого удовлетворения на лице:
– Потрясающая вещь. Это же известный мушкет Микеле, и найти его в таком хорошем состоянии – большая редкость, особенно если он столь высокого качества. Мушкет очень старый… возможно, даже конца шестнадцатого века. На казенной части, запорной планке и съемной крышке гравировка, сделанная рукой искусного мастера, а состояние ствола и казенной части таково, что хоть сейчас бери и стреляй.
– То есть, вы думаете, он может неплохо быть продан на аукционе?
– Да, я считаю, что он может быть продан очень даже неплохо. В середине сентября в наших лондонских торговых залах проводится аукцион разных видов старинного оружия, но ваш экземпляр будет на голову выше практически всех остальных. Если вы позволите включить его в список продаваемых предметов – а эти шестимесячные продажи обычно вызывают значительный интерес среди сообщества коллекционеров оружия, – я бы посоветовала поставить отправную цену двадцать тысяч евро, – с улыбкой сообщила она Софи. – Но я нисколько не удивлюсь, если в результате торгов цена вырастет вдвое, если не больше. Это уникальная вещица.
– Потрясающе… – проговорила Софи; она действительно была несколько ошарашена. – И вы хотите забрать его уже сегодня?
Но Паола отрицательно покачала головой:
– Нет, конечно. Сегодня мы с вами оформим все документы, и я организую все так, чтобы мушкет забрали и доставили прямо в Великобританию через несколько недель.
Она выпрямилась.
– А теперь вот что… Крис сообщил мне, что у вас есть еще и булава.
– Булава?
Увидев по лицу Софи, что та ничего не понимает, Паола порылась у себя в сумке и достала планшет. Полистала его пальчиком, пока не нашла то, что искала. Это была стальная штуковина длиной фута два, на конце которой угрожающе торчали шипы. Софи сразу же кивнула:
– Я поняла. Думаю, она где-то вместе с остальными предметами, которые он выудил из кучи хлама, который я собиралась отвезти на свалку.
Софи повела Паолу обратно на кухню и нашла там эту «кочергу», а также и все остальное, что успел спасти Крис. Как только она вручила Паоле этот довольно тяжелый металлический жезл, у той загорелись глаза. И снова Паола подвергла предмет самому внимательному осмотру, а потом объявила нечто совсем неожиданное:
– Пусть вас не смущает его состояние. Эта вещь еще более редкая, чем мушкет. Это готская булава, оружие ближнего боя, и почти наверняка она датируется не позже чем пятнадцатым веком. Я уверена, что изначально она германского происхождения, и одну такую мы уже продали в прошлом году за… секундочку, сейчас посмотрю…
Паола поискала в своем планшете нужный файл, нашла то, что хотела, передала планшет Софи и Рэйчел и показала фотографию удивительно похожего, правда в прекрасном состоянии, оружия.
– Видите цифру внизу? Она была продана за пятьдесят две тысячи фунтов.
– Ничего себе, – сказала Рэйчел и переглянулась с Софи. – Кто бы мог подумать.
Софи тоже была по-настоящему ошарашена.
– А я все это собиралась выбросить, – промямлила она.
– Если хотите включить в продажу на следующем аукционе вашу булаву вместе с мушкетом, сначала нужно ее хорошенько почистить и отреставрировать. И если вы не против, я это организую и предоставлю вам смету. Работы не особенно много, но она необходима, чтобы у вещи был товарный вид, от этого зависит конечный результат продажи.
Завершив наконец все формальности, они сели за стол – как раз было время ланча. За едой Паола совсем уже раскрепостилась, сняла пиджак и весело предавалась болтовне с Софи и Рэйчел, а Дживс расположился у ее ног и тоже с обожанием ее слушал. Софи подавила в груди ревность, объяснив себе поведение собаки тем, что умный пес просто рассматривал гостью как источник запретных лакомых подачек. В продолжение разговора неожиданно выяснилась одна очень интересная вещь. Оказалось, симпатии Паолы не ограничиваются одним только Дживсом. Она обмолвилась, что в четверг вечером встречалась с Крисом, и сразу стало ясно, что он ей тоже нравится. Даже очень.
– Он такой умный и так много знает, а кроме того, с ним никогда не бывает скучно. А больше всего мне в нем нравится, что он не корчит из себя бог знает что… скромный, даже немного застенчивый, несмотря на свою приятную внешность.
Софи с ней, разумеется, согласилась, но в душе у нее все кипело. Конечно, эта красотка вполне могла быть той женщиной, о которой Крис говорил, что она ему нравится, но с которой ему якобы «не светит». Очевидно, потому, что они коллеги, – это во-первых, а во-вторых, потому, что живут за тысячу километров друг от друга. Если это так, то стоит ли ей позвонить ему и рассказать о том, как Паола только что про него говорила? Хотя, если посмотреть с другой стороны, тем самым она укажет Крису на женщину, которая проявляет к нему интерес, и это в то самое время, когда Софи сама стала подумывать о нем уже не просто как о хорошем друге, а совсем в ином ключе. Ситуацию, в которую она попала, и порожденное ею духовное состояние психологи называют кризисом совести, и для Софи это явилось полной неожиданностью. Отвечая Паоле, она изо всех сил старалась говорить с непринужденным спокойствием.
– Мы с ним знакомы уже много лет. В студенческое время он встречался с моей подругой, мы с ней вместе снимали квартиру. Крис прекрасный парень.
– Да, да, это правда, – закивала Паола. – Мне кажется, я ему тоже нравлюсь, хотя он и не подает виду.
Теперь, когда Паола совсем разоткровенничалась, эта женщина, утонченный опытный профессионал, стала больше похожа на страдающую от безнадежной любви принцессу из романа Софи.
– Ну ничего, – продолжала итальянка, – через месяц у нас будет ежегодная выездная сессия в Пиренеях, и он тоже там будет. Вот тогда я и узнаю, что он на самом деле обо мне думает, – призналась она.
А Софи стало еще больше неловко, и она уже с трудом подбирала слова, не зная, что на это сказать. К счастью, на помощь пришла сестра.
– А что вы там делаете на этой, как вы говорите, выездной сессии? – спросила она.
Софи боялась услышать ответ, но все оказалось вполне невинным. Правда, только поначалу.
– Она длится неделю, мы живем в роскошной гостинице высоко в горах, там у них популярный горнолыжный курорт. По утрам лекции и презентации, все в русле нашей стратегии повышения квалификации; нам преподносят новейшие данные обо всем на свете, начиная от охраны здоровья и техники безопасности и кончая сексуальными домогательствами на работе.
Она подняла голову, и они заметили в ее глазах подозрительный блеск.
– Зато по вечерам общаемся, как обычно, без всяких церемоний. Поразительно, что могут сделать с человеком несколько бокалов вина – и с мужчинами в строгих костюмах, и со многими женщинами… я сама удивляюсь.
– Идеальная возможность узнать Криса поближе, – подхватила Рэйчел, с лукавой улыбкой бросив взгляд на смущенно ерзающую на стуле сестру. – Наверное, вы и раньше бывали с ним вместе на таких мероприятиях?
– Да, – кивнула Паола, – но он всегда был со своей подружкой, правда, потом они расстались, и в прошлом году он был один. Только вот я в прошлом году была со своим на то время парнем. А несколько месяцев назад у нас с ним тоже все развалилось, так что в этом году я буду одна, – сияя, сообщила она сестрам. – С нетерпением жду, что у нас с ним получится.
Они отвезли Паолу на вокзал к трехчасовому поезду на Милан, и Софи наконец с облегчением вздохнула. Еще раз поблагодарив итальянку за профессионализм и удивительные открытия, которые она сделала в замке – а в душе, возможно, даже и за откровения в личном плане, – они помахали ей на прощание, Софи уселась на пассажирское сиденье, а Рэйчел за руль. Устроившийся позади Дживс вытянул шею и стал нюхать ухо Софи. Она повернулась к нему, почесала ему нос и постаралась – хотя ей это удалось с большим трудом – не подавать виду, будто расстроена.
– Милая дамочка, – сказала она.
– Да-а, вкус у нее на мужчин безукоризненный, – широко заулыбалась Рэйчел. – Такое чувство, что август у них там в Пиренеях превратится в Содом и Гоморру. Что-то мне подсказывает, сестренка, что ты должна пошевеливаться, а не то Паола вонзит в Криса свои безупречно-алые коготки.