– Почти три, – вздохнув, поправила ее Рэйчел. – Больше двух с половиной лет. А глупость я сделала, когда поверила вранью Донны, есть одна такая… я считала ее своей подругой. Однажды вечером, после работы, мы с ней встретились поболтать, что-нибудь выпить, а она и говорит, мол, видела Габриэля с другой женщиной. И я как последняя дура взяла и поверила. Помчалась домой, набросилась на него с криками… правда, к тому моменту успела выпить несколько порций, но это не оправдание. А он молча встал и ушел, даже не оглянулся. И только за пару дней до отъезда сюда я узнала, что все это выдумки. Еще одна подруга рассказала, как все было на самом деле. Дело в том, что эта Донна сама глаз положила на Габриэля и готова была на все, только бы заполучить его, в том числе и на то, чтобы расстроить наши с ним отношения и разрушить нашу с ней дружбу, и я попалась на удочку. – Она заглянула Софи в глаза. – Говорю же, дура я оказалась.
– Ну и что теперь, когда ты знаешь, что это неправда? Не хочешь, чтоб он вернулся к тебе?
– Боюсь, что дело тут уже не во мне. После такого жуткого скандала он сам вряд ли захочет иметь со мной дело – ведь он увидел, что я ему не доверяю. Ты же меня хорошо знаешь, у меня и вправду есть такая дурная привычка – чуть что, и с катушек могу сорваться. Нет уж, как бы мне самой ни хотелось, наверняка он не захочет даже имя мое больше слышать.
– А что с этой Донной, он с ней сошелся?
– Насколько мне известно, нет.
Рэйчел так расстроилась, что Софи не удержалась и участливо пожала ей руку:
– Расскажи мне про Габриэля. Кто он такой? И вообще, почему ты на него запала?
Рэйчел заговорила не сразу.
– По профессии он юрист. Познакомилась я с ним на вечеринке, и мы с ним как-то сразу сблизились. В принципе, он не моего типа парень во многих отношениях. Ни выпуклых мускулов, и вообще далеко не кинозвезда, и спортивной машины у него нет, и танцует плохо… зато добрый, отзывчивый и заботливый, мне с самого начала рядом с ним стало как-то спокойно. У него сильно развито чувство справедливости, он остро чувствует, что хорошо, а что плохо, – кстати, и специализируется в области прав человека, берется в основном за такие дела. Понимаю, как его сильно задело, когда он увидел, что я ему не доверяю.
– Он из Флориды?
– Да. Работает в юридической фирме в Орландо. Их там трое: Андерсон, Купер и Гомес. Его фамилия Купер.
– Да, видно, хороший парень. Мне кажется, ты должна попробовать с ним связаться. Три года вместе – это не шуточки, таким бросаться не стоит. Уж я это знаю… с Клаудио я была примерно столько же.
– Да, но все это уже в прошлом, так ведь? Ты была с Клаудио несколько лет, но после того, что он тебе сделал, ты ни за что не захочешь к нему возвращаться. И я уверена, что Габриэль чувствует ко мне то же самое.
– Рэйч, тут ведь огромная разница: ты просто сделала неверное предположение, а он переспал с половиной Рима. Почему бы тебе не попробовать? Свяжись с ним. Смелее, я бы так и сделала, если бы такое случилось со мной.
Но следовать совету сестры Рэйчел наотрез отказалась. Было понятно, что она для себя уже все решила: нечего ползти обратно только затем, чтобы тебя снова отшвырнули. Софи сделала еще несколько попыток заставить ее образумиться, но Рэйч стояла на своем, как каменная стена. Ладно, теперь хотя бы она знает о своей сестре больше, а это с точки зрения их отношений большой успех.
Вооружившись первой строкой, Софи теперь окунулась в роман с головой, и слова потекли одно за другим. Впрочем, у нее было гораздо более срочное дело: прежде чем все свои силы бросить на сочинительство, надо было найти хорошего каменщика. Несколько кандидатур предложил ей Беппе, и она с ними связывалась, но, как и предостерегал синьор Верди, все они были либо полностью загружены работой, либо уехали в отпуск на весь август, если не дольше. Она уже начала было впадать в отчаяние, но тут подвернулась Рита, которая придумала прекрасное решение, казалось бы, неразрешимой проблемы.
– У меня есть брат, – сказала она, – и в прошлом году он вышел на пенсию. А по профессии он каменщик, причем очень хороший. Мне кажется, он не прочь поработать, если, конечно, не окажется слишком трудно. И тогда поможет найти кого-нибудь еще. Хотите, поговорю с ним?
Софи была так ей благодарна, что чуть не расцеловала ее, а когда брат Риты сообщил, что в этот же день заглянет посмотреть фронт работ, она все же не выдержала, обняла и расцеловала ее в обе щеки.
В свободное от сочинительства время Софи с помощью Рэйчел занималась приведением в порядок и оценкой предметов, которые должны были пойти на продажу на ярмарке антиквариата в конце августа. Для этого приходилось прочесывать Интернет в поисках выставленных для продажи аналогичных предметов, их цена бралась как приблизительный ориентир, и делалась разумная скидка – сестры надеялись распродать если не все, то как можно больше. И куча вычищенных до блеска старых вещей, каждая из которых была снабжена аккуратным ценником, постепенно росла.
И наконец, оставался такой пустячок, как восемь испанцев, которые должны были нагрянуть к ним уже через две недели. К счастью, комнат, чтобы разместить их всех, кажется, хватало. Рэйчел прикинула: если прибудут две пары и четверо поодиночке, то, считая их собственные комнаты, все восемь спален будут заняты. Обе сестры стали помогать Рите приводить их в порядок к приезду гостей. И обе были, мягко говоря, удивлены, когда увидели, что она взялась за это дело с большим удовольствием.
– Когда сюда приезжал ваш дядюшка, он частенько принимал у себя гостей. Кого мы только тут не перевидали: и членов парламента, и кинозвезд, однажды даже был нобелевский лауреат. Так что все будет хорошо, как в прежние времена.
Ритин брат Джорджио заявил, что готов выполнить в замке все ремонтно-строительные работы, и, более того, почти немедленно к ним приступил. Работа его, разумеется, создавала для Риты ряд серьезных неудобств в виде пыли и общего беспорядка, но она, видно, за долгие годы приучила его повиноваться каждому своему слову, так что к концу следующей недели, буквально за несколько часов до прибытия испанцев – Софи назвала этот день «День И», – он все закончил: и кровельные работы на крыше, и ремонт дымовых труб и поврежденных арок, и множество других работ по мелочам, которые он замечал по ходу.
Когда забрезжил рассвет и настала суббота – День И – и Софи вернулась с утренней прогулки с Дживсом по окрестностям замка, у нее было твердое чувство уверенности в том, что с грядущим нашествием они вполне смогут справиться. Рэйчел еще лежала в постели – вероятно, разумная предусмотрительность перед грядущим долгим днем, – но Софи усталости не чувствовала и, поскольку прибытие контингента испанцев ожидалось во второй половине дня, решила утром, пока еще не слишком жарко, побродить по окрестностям подольше. Принимать придется сразу восемь человек, и, кто знает, будет ли у нее возможность как следует прогуляться с Дживсом. Неожиданно для себя самой она отправила эсэмэску Дэну с приглашением, если у того найдется свободное время, составить ей компанию, и, когда вышла из душа, ее уже ждал ответ, в котором предлагался и маршрут прогулки. Надо было полчасика прокатиться на машине вглубь холмистой местности, а потом подняться к разрушенной башне – она интересовала его как артефакт, который может пригодиться для книги. Из-за Дживса Софи предпочла ехать в своей старенькой машине, которую в последнее время использовали мало.
Новая встреча с Дэном наполнила ее такой радостью, что она вдруг подумала: если так дело пойдет и дальше, то Крис довольно скоро может получить в лице Дэна соперника за обладание статусом лучшего друга. Они не виделись несколько дней, и Софи догадывалась, что он снова куда-то мотался по своим делам. Оказалось, и правда Дэн ездил в Геную и Пизу, изучал в тамошних университетах какие-то документы и вернулся только вчера вечером. Она рассказала ему про ремонтные работы в замке, про сделанный ею важный шаг в написании романа и про надвигающееся прибытие испанского десанта. Но ни про Криса, ни про Паолу, ни про пиренейскую сессию даже не заикнулась.
Спустившись с холма, она по его указанию повернула направо, в сторону, противоположную от моря. Вскоре пригороды Санта-Риты уступили место открытым полям и рядам теплиц и парников. Проехав этот район сельскохозяйственных угодий, они оказались в предгорьях Лигурийских Апеннин. Растительность быстро сменилась: обработанные поля уступили место лесам, и скоро уже они взбирались вверх по дороге, которая становилась все круче, а по обеим ее сторонам рос густой широколиственный лес. По словам Беппе, в таких лесах должно расти много белых грибов, и, хотя грибной сезон еще практически не начался, им то и дело попадались стоящие на обочине пустые машины надеющихся на удачу грибников. Еще минут через двадцать они достигли места, где дорога снова пошла ровно, добрались до небольшой стоянки, и Дэн попросил ее остановиться.
Выйдя из машины, Софи сразу же обратила внимание на то, что здесь было гораздо прохладней, градусов на десять, не меньше, чем на побережье, и уже почти пожалела о том, что не захватила какого-нибудь джемпера. Дэн словно прочитал ее мысли, похлопал по руке и указал через ее плечо.
– Что, холодновато? Не волнуйся, скоро согреешься. Нам туда.
Она посмотрела в ту сторону, куда он показывал, и довольно далеко вверху, на вершине скалистого выступа, увидела приземистое строение. Она кивнула. Похоже, их ждало довольно трудное восхождение.
Они тронулись в путь, и почти сразу им попался гранитный валун с закрепленной на нем бронзовой пластинкой, на которой были выгравированы имена полудюжины партизан, убитых нацистами во время войны. Самому юному было всего семнадцать лет. Эта дикая местность идеально подходила для того, чтобы здесь скрывались бойцы итальянского Сопротивления, и мысль о том, что некогда здесь, в столь мирном идиллическом месте, проливалась кровь, слегка отрезвляла. Чем выше по склону горы поднималась извилистая тропа, тем она становилась уже, и вскоре они устроили небольшой привал, чтобы отдышаться и немного поболтать. Дэн все время шел впереди, а Софи с Дживсом за ним следом. Дело в том, что Дэн где-то читал, что здесь водятся ядовитые змеи, чьи укусы для собак и детей бывают смертельны. Софи эта информация совсем не понравилась, и она старалась держать пса на коротком поводке, а то еще сиганет куда-нибудь в кусты, а там его кто-нибудь цапнет. Мысль потерять верного друга ее ужасала.