– А я в этом ни на секунду не сомневался, милая Рэйчел. Особенно если это касается твоей сестры, – решительно заявил он, и Софи снова воспряла духом.
– Ого… понимаю, – шаловливо отозвалась Рэйчел и, сразу смягчившись, перевела разговор на более безопасные рельсы. – Ну что, чем собираетесь заняться вечером? Лично мне нужно писать эссе. Вы хоть понимаете, что меньше чем через две недели я снова буду учиться в универе? Подумать только – я опять стану студенткой…
Такой расклад сестры спланировали заранее. У Рэйчел действительно было чем заняться в плане подготовки к учебе, но сейчас она намеренно решила оставить их наедине, чтобы Софи с Крисом могли поговорить… ну и так далее. Софи поставила чашки с чаем и торт на стол.
– Тут неподалеку есть одна деревенька, – сказала она, – там каждый год устраивают так называемый festa del paese[27], местную ярмарку. Это как раз сегодня. Если ты не очень устал с дороги, может, сходим посмотрим? Рита говорит, там всегда весело. Предлагают разные игры, вкусную еду и много чего еще. А Дживс останется здесь, будет помогать Рэйчел учить уроки.
– Отлично! – с готовностью согласился Крис и улыбнулся своей прежней, нормальной и открытой улыбкой, что еще больше укрепило уверенность Софи в себе… правда, ненадолго, потому что он продолжил: – А теперь, Софи, присядь, я хочу кое-что сказать тебе.
Как раз в эту секунду Софи несла чай от рабочего кухонного стола к столу, за которым сидел он, и просто чудом не пролила его себе под ноги. Она торопливо села напротив и стиснула зубы. Впрочем, тревожилась Софи совершенно напрасно. Все то, что он должен был сказать, было к месту и, что уж там говорить, приятно слушать.
– Вчера в Лондоне состоялся аукцион старинного оружия. Мне кажется, вам обеим будет интересно узнать, как он проходил.
Он достал из кармана и расправил перед собой сложенный лист бумаги.
– Надеюсь доставить вам удовольствие, сообщив, что оба ваших предмета проданы, причем ушли за суммы, которые значительно превышают их начальную цену. Вся сумма, которая поступила на ваш счет за вычетом аукционного сбора, составляет… – Он заглянул в листок. – Сто шесть тысяч триста четыре фунта и пятьдесят три пенса.
Он поднял сияющие глаза на сестер.
– По пятьдесят с лишним тысяч каждой. Не так уж плохо, что скажете?
– Черт бы меня побрал, – пробормотала Рэйчел и после этого, похоже, на время утратила дар речи.
– Вот это да, Крис, потрясающе, – радостно откликнулась Софи, к которой, напротив, дар речи вернулся. – И это все благодаря тебе. Подумать только, а я собиралась выбросить булаву на свалку. Помнишь?
– Я был очень рад вам помочь… и послушай, когда я ехал сюда из Ниццы, у меня мелькнула еще одна мысль. Вы ведь хотите этот замок продать, верно? – Он не стал ждать, когда они закивают. – А вы подумали про мебель? Что с нею будет?
Софи и Рэйчел переглянулись. Нет, им это и в голову не приходило.
– Так я и думал. Если хотите, пока я здесь, буду счастлив… не смейтесь, мне правда все это доставляет огромное удовольствие… буду счастлив все внимательно осмотреть, прикинуть, что к чему, и сообщить вам, на какого рода ценностях вы тут сидите. Ну как? Не возражаете?
– Это было бы здорово! – сказала Софи.
Чем больше она думала об этом, тем заманчивее казалась ей эта идея. Она не сомневалась в том, что кое-какая мебель в замке стоит очень больших денег. И тут ее осенило.
– Мы с сестрой хотим приобрести в Парадизо небольшой домик для летнего отдыха и все такое, и нам отсюда кое-что может понадобиться, – сказала она, – но основную массу мебели лучше, конечно, продать.
Софи посмотрела на Рэйчел, которая, казалось, все еще пребывает в каком-то трансе.
– Ты со мной согласна, а, Рэйч? – спросила она.
– Абсолютно. В домике, который мы думаем купить, сейчас временно живет Дэн, он его арендует. Завтра ты его увидишь. Он пригласил нас всех на обед.
– Ну вот и прекрасно. Я рад, что вы хотите сохранить с Парадизо связь, и рад снова повидаться с Дэном. Мы с ним как раз недавно переписывались. У меня к нему были вопросы, касающиеся Средневековья, и он мне снова очень помог, – с улыбкой сказал он и взял свой чай. – Он говорит, что ты, Соф, боялась со мной встретиться.
Софи снова вспыхнула, но нашла в себе силы ответить решительно.
– Я всегда была и буду счастлива тебя видеть, Крис, – сказала она, твердо глядя ему в глаза. – Я хочу, чтобы ты это помнил, что бы там ни случилось за эту неделю.
На этот раз покраснел он:
– Согласен. То же самое и я мог бы тебе сказать.
Он многозначительно посмотрел на торт.
– А это что? Для красоты поставили? Или можно кусочек попробовать?
Они покончили с чаем и тортом, поболтали еще с полчасика втроем, потом Софи оставила собаку на попечение сестры, и они с Крисом отправились в деревушку под названием Ла-Стелла, где проходило местное празднество и куда на машине ехать было минут десять, не больше. После полупустых пляжей Софи удивилась, как много там собралось народу, им даже долго пришлось искать местечко, где можно было поставить машину, и в конце концов пришлось с большим трудом пристроить ее на обочине. Они вышли и пошли за толпой, направляющейся в ту сторону, откуда слышалась музыка. Оркестр играл что-то незнакомое, особенно выделялись труба и аккордеон. На поле были расставлены павильоны в виде больших палаток и шатров, огромным полукругом стояли торговые фургоны и прицепы, предлагая желающим все, что душе угодно, от сладостей, включая сахарную вату, до поджаренных на углях креветок на палочке.
В самом конце находились киоски, торговые лотки, столики, и Крису вздумалось остановиться возле лотерейного столика. Он заплатил сколько надо сидящей за столиком даме, и они с Софи по очереди совали руки в плетеную корзинку и вытаскивали билеты. Софи не выиграла ничего, зато Крису повезло. Дама исчезла за занавеской, вновь появилась с очень миленьким плюшевым медвежонком и вручила его Крису. А Крис в свою очередь протянул его Софи.
– Дарю тебе в знак своего вечного расположения и любви, – сказал он.
Она взяла медвежонка и поцеловала Криса в щеку:
– А я вечно буду хранить его… хотя понимаю, что ты вручил его мне только потому, что не захотел глупо выглядеть, разгуливая с плюшевым медвежонком в руках.
– Как же хорошо ты меня изучила, – улыбнулся он ей в ответ и потом неуверенно взял за руку. – Ну что, пойдем дальше, посмотрим, что бы нам еще выиграть?
Она не противилась, слегка пожала ему руку и кивнула. Вот так, держась за руки, они пошли вдоль торговых лотков, и Софи почувствовала, что шагать с плюшевым медвежонком в одной руке, а в другой ощущать руку Криса не так уж плохо. В самом конце ряда стояла большая палатка с распахнутым входом, и к ней тянулась очередь. Внутри было что-то вроде производственной линии: слева стояли трое, руки их были покрыты белым слоем муки – они месили тесто. Готовое тесто потом делилось на круглые кусочки размером чуть поменьше теннисного мяча, а далее за этими людьми стояли четыре котла, над которыми клубился пар и в них что-то кипело. При ближайшем рассмотрении оказалось, что в них кипит масло, и Софи сразу вспомнила то место в своем романе, до которого она только что добралась, где описывалась весьма любопытная сцена осады замка сарацинскими пиратами. Да, кипящее масло очень бы пригодилось при отражении нападения этих головорезов.
– Ты понимаешь, что здесь происходит? – спросил Крис, которому пришлось поднести свои губы совсем близко к ее уху, поскольку в эту минуту грянул находившийся поблизости оркестр.
– Понятия не имею, – покачала головой Софи. – Похоже на тесто, но в нормальной пекарне вряд ли встретишь такую очередь. Может, пристроимся и тогда узнаем?
Они купили два билета, и Софи спросила мужчину у кассы, на какое мероприятие они попали.
– Это местный деликатес, называется «пане фритто». Хлеб, жаренный в оливковом масле. Происхождение его уходит далеко в прошлое. Говорят, что когда-то давно такой хлеб делали в Северной Африке, а к нам он пришел в Средние века вместе с сарацинскими захватчиками. В общем, попробуйте. Сами увидите, такого хлеба вы прежде не пробовали.
Софи перевела все, что ей сообщили, Крису.
– Буквально переводится как «жареный хлеб», и он говорит, что другого такого во всем мире не сыщешь.
– Ну, если к нему выстраиваются такие длинные очереди, значит и правда деликатес.
– Надо будет обязательно рассказать Дэну о связи этого хлеба с сарацинами. Он как раз сейчас занимается этой темой.
– Возьмите к хлебу несколько кусочков свинины, ее можно получить вон там, видите? – Продавец билетов показал им на столик с массивным деревянным брусом, на котором покоилась покрытая блестящей коричневой корочкой цельная туша бедняжки-свиньи, зажаренной целиком, определенно очень вкусной и держащей в зубах ярко-красное яблоко. – Эти люди каждый год приезжают сюда из Лацио со своим поросенком. Вы обязательно должны попробовать. Да не забудьте запить стаканчиком красного, его продает мой кузен Альфонсо. – И он снова показал рукой, но уже на другой столик. – Такое кушанье вы запомните на всю свою жизнь.
Кушанье, как и было обещано, оказалось великолепным и незабываемым, но не только потому, что окорок действительно был очень вкусным, а жареный хлеб и местное вино превосходными.
Получив пакеты из коричневой бумаги, в каждом из которых лежало по три горяченьких, с пылу с жару, хлебца, они купили еще и нарезанного жареного окорока, а также по большому стакану вина и стали искать, где бы присесть. Все столики были заняты, и тогда они отправились в дальний конец поля, где почва круто пошла вверх и начинался лес, нашли ствол поваленного дерева, на котором можно было устроиться рядышком и спокойно насладиться едой. Здесь, вдалеке от оглушительных звуков оркестра, было удивительно спокойно. Уже почти стемнело, но ярмарочные фонари давали достаточно света, чтобы видеть все, что ты собираешься съесть. Все еще теплый жареный хлеб и правда оказался исключительным: на вкус это был безошибочно узнаваемый хлеб, но с дивной – язык проглотишь – и не очень жесткой коричневой корочкой. А уж кремового цвета мякиш превосходно сочетался со сдобренным розмарином мясом. И вино – продавец билетов оказался абсолютно прав – представляло собой поистине идеальное дополнение к этому кушанью.