Граф поднял голову и по привычке сердито сдвинул брови; но пастор все-таки заметил, что взгляд, брошенный на него, не был так суров, как обыкновенно, и что он как будто забыл рассердиться.
— А, это вы? — сухо сказал он, но все же довольно учтиво подал ему руку. — Здравствуйте, Мордант, как видите, я нашел себе новое занятие!
Говоря это, старый граф положил руку на плечо Цедрика. В эту минуту в душе его шевельнулось чувство гордого удовлетворения от возможности представить мистеру Морданту такого наследника. По крайней мере, в глазах его промелькнуло нечто вроде удовольствия в ту минуту, когда он слегка выдвинул мальчика вперед.
— Вот новый лорд Фаунтлерой, — сказал он. — Фаунтлерой, это священник нашего прихода мистер Мордант…
Фаунтлерой внимательно посмотрел на него и подал ему руку.
— Очень рад с вами познакомиться, сэр! — произнес он, стараясь в точности припомнить те слова, какие обыкновенно употреблял мистер Гоббс, когда церемонно приветствовал новых покупателей. Цедрик сознавал, что со священниками надо быть особенно вежливым.
Священник на мгновение задержал маленькую руку в своей руке и, улыбаясь, смотрел на мальчика. Цедрик с первой же минуты понравился ему. Его, как и всех, поразила не столько красота ребенка, сколько его милое, простое обращение. В каждом его слове чувствовались искренность и милая детская наивность. Глядя на мальчика, мистер Мордант совершенно забыл о графе. Ничто на свете не имеет такой силы, как доброе сердце, и хотя перед ним стоял всего лишь семилетний ребенок, однако его присутствие, казалось, освещало и согревало всю эту большую и мрачную комнату, изменяя ее обычный вид.
— Я очень рад познакомиться с вами, лорд Фаунтлерой, — сказал он. — Вы совершили далекий путь, и мы очень рады, что вы благополучно окончили путешествие.
— Да, мы долго плыли по морю, — ответил Фаунтлерой, — но Милочка, то есть моя мама, плыла вместе со мной, и мне не было скучно! Конечно, когда едешь с матерью, всегда весело, да и пароход оказался чудесный!
— Садитесь, Мордант, — сказал граф.
Тот сел и перевел взгляд с Фаунтлероя на графа.
— От всей души поздравляю вас, милорд, — горячо сказал он.
Но граф, по-видимому, не желал высказывать своих чувств и только сухо заметил:
— Он лицом похож на отца, будем надеяться, что вести себя будет лучше. — Затем прибавил: — Ну, Мордант, что скажете? Кто опять умирает с голоду?
Для начала это было не так плохо, как можно было ожидать, но мистер Мордант все же едва решился сразу приступить к делу.
— Речь идет о Хиггинсе, милорд, о Хиггинсе с Дальней фермы. Ему не повезло: он был тяжело болен осенью, а у детей скарлатина. Положим, я не могу сказать, что он очень хороший хозяин, но все же человек он честный — ему просто не везет. За ним, конечно, числится большая недоимка, и управляющий заявил ему, что если он не заплатит аренды, то должен будет очистить ферму, а это было бы большим несчастьем для семьи. Жена его заболела… Он вчера приходил ко мне с просьбой побывать у вас, милорд, и попросить отсрочки. Он надеется, если вы дадите ему время поправиться, в скором времени уплатить свой долг.
— Они всегда только надеются, — проворчал граф.
Фаунтлерой невольно подвинулся вперед; стоя между дедом и посетителем, он с напряженным вниманием слушал разговор. Он уже сочувствовал Хиггинсу, и ему хотелось узнать, сколько у него детей и как они перенесли скарлатину.
— Хиггинс весьма порядочный человек… — продолжал пастор, стараясь подкрепить свою просьбу.
— И достаточно плохой фермер, — перебил граф. — Невик говорит, что за ним всегда числятся недоимки.
— Но теперь он в большом горе. Он очень привязан к жене и детям, и если вы отнимете у него ферму, им буквально придется умереть с голоду. Он и теперь не может кормить их как надо. Двое из его детей не оправились еще после скарлатины, доктор прописывает им вино и дорогую пищу, а у него ничего нет…
При этих словах маленький лорд еще ближе подвинулся к говорившему.
— Так было с Микелем! — воскликнул он.
Граф слегка вздрогнул.
— Я про тебя и забыл, забыл, что у меня в доме появился филантроп. Кто такой Микель? — уже мягче спросил он.
— Муж Бриджет; он тоже был болен и не мог заплатить за квартиру. Помните, вы еще прислали мне денег для него…
Граф с усмешкой поднял брови и сделал легкую гримасу. Он искоса посмотрел на мистера Морданта.
— Воображаю, какой из него выйдет помещик, — сказал он. — Я велел Хевишэму дать ему денег на удовольствия, а удовольствием для него оказалось — раздать деньги нищим.
— Совсем не нищим, — с живостью возразил Фаунтлерой. — Микель — отличный каменщик, и все они вообще хорошие работники…
— Ну, конечно, не нищие! Отличные каменщики, чистильщики сапог, торговки яблоками…
Говоря это, граф пристально посмотрел на мальчика, и в голове его вдруг промелькнула мысль.
— Подойти-ка сюда, — сказал он внуку.
Фаунтлерой подошел, стараясь не задеть больной ноги деда.
— Что бы ты сделал на моем месте? — спросил граф.
Надо признать, мистер Мордант испытывал в эту минуту довольно странное ощущение. Будучи мыслящим человеком и проведя много лет в поместье Доринкорт, он знал всех фермеров и поселян — богатых и бедных, трудолюбивых и ленивых, честных и нечестных, и ясно представлял себе, какая большая власть делать добро или творить зло достанется впоследствии этому маленькому мальчику, который стоял теперь здесь, широко раскрыв свои темные глаза и засунув руки в карманы. И он думал также и о том, что эта громадная власть может быть по капризу гордого и самонадеянного человека передана ему теперь; и если детская душа не великодушна и не искренна, то, возможно, это худшее из того, что могло случиться — и не только для других, но и для самого ребенка.
— Ну, что же ты сделал бы? — повторил старый граф.
Фаунтлерой положил руку на колено старика и самым доверчивым тоном ответил:
— Если б я был очень богат и не был маленьким мальчиком, я оставил бы ферму за Хиггинсом и дал бы ему денег на лекарство. Но я еще мальчик… — Однако после минутной паузы лицо его вдруг просияло, и он воскликнул: — Да вы ведь можете сделать все, что хотите, не правда ли?
— Гм! — промычал граф, но, видимо, не рассердился. — Ты так думаешь?
— Конечно, вы можете помочь всякому. А кто такой Невик?
— Мой управляющий. По правде сказать, он не пользуется большим расположением моих фермеров.
— Вы сейчас напишете ему письмо? — спросил Фаунтлерой. — Я принесу вам перо и чернила и сниму со стола игру.
По-видимому, ему ни на минуту не приходило в голову, что Невику могут позволить применить самые строгие меры.
Между тем граф продолжал смотреть на внука и наконец спросил:
— Умеешь ли ты писать?
— Умею, но не очень хорошо.
— В таком случае, очисти стол и принеси листок бумаги, перо и чернила.
Любопытство священника с каждой минутой возрастало. Мальчик проворно исполнил приказание деда. В минуту были принесены лист бумаги, большая чернильница и перо.
— Готово! — весело сказал он. — Теперь вы можете писать.
— Ну нет, писать буду не я, а ты.
— Я?! — воскликнул удивленный Фаунтлерой. — Я должен написать? Но я не всегда пишу правильно, когда у меня нет словаря и никто мне не говорит, как надо…
— Сойдет! Хиггинс не будет в претензии на твои ошибки. Филантроп не я, а ты. Обмакни перо.
Фаунтлерой опустил перо в чернильницу и уселся поудобнее, склонившись к столу.
— Что писать? — спросил он.
— Пиши, чтобы Хиггинса оставили пока в покое, и подпишись: «Фаунтлерой».
Фаунтлерой снова опустил перо в чернила и стал медленно и серьезно чертить буквы на бумаге; он старался изо всех сил и через несколько минут со слабой улыбкой, смешанной с опасением, передал оконченное письмо дедушке.
— Так ли я написал?
Граф посмотрел на письмо и слегка усмехнулся.
— Хиггинс найдет его вполне удовлетворительным.
С этими словами он передал письмо священнику, который прочел следующее:
«Дорогой мистер Невик, пожалуйста, оставьте пока в покое мистера Хиггинса, чем обяжете уважающего вас Фаунтлероя».
— Мистер Гоббс всегда подписывал так свои письма, — объяснил маленький лорд, — и я написал «пожалуйста», потому что, мне кажется, так будет учтивее. Не знаю только, правильно ли я написал?
— Не совсем, — ответил граф, — в словаре некоторые слова пишут иначе…
— Вот этого я и боялся! — воскликнул Фаунтлерой. — Мне следовало бы спросить! Когда в слове больше двух слогов, я всегда ошибаюсь. Лучше в таких случаях смотреть в словарь. Дайте, я перепишу.
И он стал переписывать письмо, спрашивая у графа в сомнительных случаях, как надо писать.
Когда письмо, наконец, было окончено, священник взял его с собою. Первое знакомство с маленьким лордом оставило в нем самое приятное впечатление — чувство, которого мистер Мордант никогда не испытывал после своих посещений замка графа Доринкорта. Маленький лорд проводил его до дверей и воротился к деду.
— Могу ли я теперь идти к маме, она, должно быть, ждет меня.
Граф помолчал с минуту.
— Хорошо, но прежде пойди в конюшню: там что-то есть для тебя. Позвони.
— Простите, я вам очень благодарен, — сказал, краснея, Фаунтлерой, — но я лучше посмотрю завтра. Она, наверно, уже давно поджидает меня.
— Прекрасно, — проговорил граф, — я велю заложить экипаж. — Затем сухо прибавил: — Я сперва хотел тебе показать пони.
— Пони? — переспросил, затаив дыхание, мальчик. — Чей же это пони?
— Твой…
— Мой… Мой?.. Как игрушки в моей комнате?
— Да. Не хочешь ли взглянуть на него? Не велеть ли привести его?
Щеки Фаунтлероя краснели все сильнее.
— Я никогда не думал, что у меня будет пони. Как Милочка обрадуется… Вы столько мне дарите!
— Ну, что же, хочешь видеть лошадку?
Маленький лорд вздохнул:
— Очень хочу! Так хочу, что даже не терпится… Но боюсь, уже поздно.