Прибежал охотник к матери, показал ей пестрый и черный лоскуты, потом заткнул их за передние шесты чума.
Когда стемнело, улеглись сын с матерью спать. Утром проснулись в теплом новом чуме. Около чума — оленей видимо-невидимо. Половина оленей пестрых, половина — черных.
Обрадовалась старушка.
«Накормлю, — думает, — сына жирным оленьим мясом».
Развела она огонь, вышла снега в котел набрать и закричала сыну:
— К нашему чуму кто-то едет! В нарты белые олени запряжены, на нартах белые медвежьи шкуры, сам ездок в белом совике.
Выбежал сын старушки гостя встречать.
Гость его спрашивает:
— Сын старушки, ты меня знаешь?
— Нет, не знаю, — отвечает сын старушки.
— Вспомни получше, — говорит гость. — Мы с тобой три раза бились. Ты сильный — все три раза надо мной верх брал. Я такого товарища давно ищу. Для того и топором оборачивался. Давай теперь вместе жить.
Что же будем еще рассказывать?
Откочевали они к верховьям речки, поставили два больших стойбища. Так вместе и сейчас живут.
ТРИ НЕВЕСТЫ
У Нгум Мята старика было три дочери. Выросли дочери. Пора им замуж выходить.
Однажды поехал старик на большое озеро ловить рыбу.
День его нет, второй нет. На третий день к вечеру вернулся старик и сказал старшей дочери:
— На той стороне большого озера чум стоит. Живет в нем охотник с матерью-старухой. Пойди туда, дочка, завтра на заре. Если и понравишься ему — станешь его женою.
Утром отправилась в путь старшая дочь, утром второго дня пришла в чум охотника. Стала у входа, смотрит, что в чуме делается.
В чуме огонь горит, над огнем висит котел, в нем мясо варится. Охотник, видно, на охоту собирается, ружье чистит. Мать-старуха больная, на шкурах лежит.
Говорит девушке охотник:
— Войди в чум, девушка, будь хозяйкой.
Девушка подошла к огню, села на шкуры и руки на коленях сложила.
Посмотрел на нее охотник, сказал:
— Разве так хозяйки делают? Сними котел с огня. Мясо раздели.
Стала старшая дочь мясо делить. Взяла две чашки, в одну положила жирное мясо. Эту чашку себе взяла. В другую положила жилистое мясо. Отдала охотнику.
Охотник разделил свое мясо на две части. Одну часть матери отдал, другую часть съел.
А девушка все жирное мясо сама съела.
Тут охотник сказал:
— Сытно ты поела и отдохнула хорошо. Теперь иди назад к отцу.
Удивилась старшая дочь, что охотник не захотел ее в жены взять, и пошла в свой чум.
Пришла к отцу и говорит:
Не понравился мне охотник. Не пойду за него замуж.
Тогда старик Нгум Мята сказал средней дочери:
— Может быть, ты понравишься охотнику. Иди в чум за большим озером.
Утром средняя дочь вышла из отцовского чума, утром второго дня пришла в чум охотника. Стала у входа, смотрит.
Охотник спрашивает:
— Что смотришь? Войди, будь хозяйкой.
Девушка вошла, подбросила хворосту в огонь, в котле помешала. Когда мясо сварилось, охотник сказал:
— Раздели мясо.
Девушка взяла три чашки, разделила мясо поровну. Одну чашку больной старухе дала, другую охотнику, а третью к себе подвинула.
Охотник поел. Потом собрался на охоту, а девушке сказал:
— Вот овечьи шкуры лежат, сшей из них одеяло. Только сперва позаботься о моих товарищах, одного товарища накорми, другому одежду почини, третьему силы прибавь.
Ушел охотник, а девушка села и стала ждать, когда его товарищи придут.
Ждала, ждала, — никто не идет. Из чума выглянула —- нигде никого не видно. Тогда она принялась расчесывать свои косы.
Вдруг больная старуха заговорила:
— Расчеши и мне, девушка, волосы.
— Что ты! — отвечает девушка. — Разве не видишь, что у меня и без того дела много.
Заплела она свои косы, смотрит — день к вечеру склоняется.
«Не поспеть мне сшить одеяло. Уже темнеет», — испугалась девушка. Побежала она в лес, принесла смолы. Потом в чуме огонь разожгла. Разогрела смолу и склеила овечьи шкуры. Вот и готово одеяло.
Скоро вернулся охотник, зайца и куропаток с охоты принес.
— Далеко я ходил, — говорит девушке, — очень замерз. А ты, я вижу, одеяло уже сшила. Согрей его у огня.
Девушка повесила одеяло перед огнем.
Охотник спрашивает:
— О товарищах моих ты позаботилась?
— Позаботилась, — отвечает девушка.
Охотник приподнял полог у входа, выглянул из чума и сказал:
— Неправду говоришь. Не позаботилась ты о моих товарищах.
Тут мать-старуха сыну пожаловалась:
— И обо мне не позаботилась. Волосы мне расчесать не захотела.
А смола тем временем растопилась от огня, шкуры одна за другой на пол попадали. Было одеяло, и не стало одеяла.
Покачал охотник головой.
— Твоя старшая сестра жадная, а ты недогадливая и ленивая. И язык твой правду говорить не любит. Возвращайся к отцу.
Огорчилась девушка, что не хочет ее охотник в жены взять, поплакала немножко и пошла в отцовский чум.
Тогда старик Нгум Мята послал к охотнику младшую дочь.
На второй день утром пошла девушка в чум охотника. Видит — охотник ружье чистит, больная старуха на шкурах лежит, в котле над огнем мясо варится.
Охотник сказал:
— Если пришла, будь хозяйкой.
Девушка подбросила хворосту в огонь, помешала в котле, старуху-мать потеплее укрыла.
Сварилось мясо, младшая дочь старика вынула его из котла и разложила в три чашки. Лучшие куски охотнику и его матери отдала.
Поели они втроем. Потом охотник собрался на охоту, а девушке сказал:
— Пока меня не будет, сшей одеяло из этих овечьих шкур. И о товарищах моих позаботься. Одного накорми, другому одежду почини, третьему силы прибавь.
Сказал так и ушел.
«Где же его товарищи?» — подумала девушка.
Осмотрелась — никого не увидела. Выглянула из чума и догадалась, о ком ей позаботиться надо.
Собаку накормила — одно дело сделала. Починила сети для рыбной ловли — второе дело сделала. Потом взяла оселок, наточила топор. Стал топор острый, стал сильный, с одного удара пни раскалывает. Вот и третье дело сделано. Теперь можно и за одеяло приниматься.
Села девушка к огню, начала шкуры выделывать.
Тут старуха, мать охотника, попросила:
— Расчеши мне, девушка, волосы.
Младшая дочь старика расчесала ей гребнем волосы, потом в косы их заплела и опять взялась за шкуры. Так за работой не увидела она, как день к вечеру склонился.
Вернулся охотник, двух зайцев и десять куропаток принес. Стала девушка из дичи еду готовить.
Охотник ей говорит:
— Вижу, ты хозяйка хорошая. О товарищах моих позаботилась, о матери моей позаботилась. Еще я тебя просил одеяло сшить. Готово оно?
Девушка засмеялась и говорит:
— Разве можно одеяло за один день сшить? Вот шкуры я выделала. Мягкое будет одеяло, не знаю только, кто его сошьет.
— Если хочешь остаться в чуме, быть моей женой, ты и сошьешь, — сказал охотник.
Что же дальше рассказывать? Осталась младшая дочь старика в чуме охотника. Дружно они жили. Дружно и сейчас живут.
А две другие дочери старика Нгум Мята до сих пор женихов ищут.
СОБАКА
Жила в лесу собака. Совсем одна жила. А одной жить скучно. Решила собака поискать себе товарища.
Идет по лесу, навстречу заяц бежит.
«Вот мне и товарищ», — подумала собака и сказала:
— Давай, заяц, вместе жить!
— Ну, что ж, давай, — отвечает заяц.
Стали они жить вместе. Целый день прожили. А когда пришел вечер, легли рядком спать.
Ночью неподалеку лось о сосну спину почесал, сосна закачалась, и на землю посыпались шишки. Собака услыхала стук, проснулась и залаяла. Тут и заяц проснулся.
— Что ты, что ты! — шепчет собаке. — Зачем лаешь? Волк услышит. Придет и съест нас.
«Эх, — подумала собака, — плохого же я нашла себе товарища. Трусливое у зайца сердце. Пойду лучше к волку. Он, верно, никого не боится». Дождалась собака утра и пошла волка искать. Идет по лесу, а волк навстречу бежит.
— Постой, волк, — крикнула собака. — Давай подружимся, будем вместе жить.
— Что ж, — отвечает волк, — давай жить вместе.
Целый день собака с волком дружно прожили. Вдвоем на охоту ходили, вдвоем на солнышке грелись. Вечер пришел — рядком улеглись.
Ночью подул сильный ветер. Закачалась старая ель и заскрипела. Собака услышала скрип, залаяла.
— Замолчи, — говорит волк. — Медведя разбудишь, как бы не задрал нас.
«Ну, — подумала собака, — и волк не лучше зайца. Не годится он мне в товарищи. Пойду к медведю. Тот-то уж никого не боится».
На этот раз собака и утра не стала дожидаться. Бросила волка и пошла искать медведя.
Только рассвело, видит — идет медведь. Толстыми лапами переступает, большой головой поматывает.
Обрадовалась собака и говорит:
— Я одна и ты один. Давай вместе жить, вдвоем веселее.
— Ладно, — отвечает медведь. — В моей берлоге места на двоих хватит.
День до вечера прожили. А вечером спать рядком легли.
Ночью белка с дерева на дерево перескочила. Треснула под нею сухая ветка и обломилась. Собака услыхала треск и залаяла.
— У-у, — заворчал медведь и толкнул собаку лапой. — Беду накличешь! Человек услышит, придет с ружьем и убьет нас.
«Э, медведь-то не храбрее других! — подумала собака. — Видно, и он мне не товарищ».
Подумала так и ушла из берлоги.
Три дня одна прожила и опять стало ей скучно.
— А не пойти ли мне к человеку? — сказала она сама себе.
Только сказала, видит — человек навстречу идет. За плечом ружье, верно, на охоту собрался.
— Человек, возьми меня в товарищи. Давай вместе жить, — говорит собака.
— Хорошо, — отвечает человек, — иди ко мне в товарищи.
Целый день собака помогала человеку охотиться. Вечером человек вернулся в свой чум. И собака за ним пошла. Накормил он ее, сам поел, потом легли спать.
Ночью пробежала по чуму мышка. Зашуршала под ее лапками высохшая оленья шкура. Собака услышала шорох и залаяла.