[224] лучшее, что я когда-либо читал, это пища завтрашнего дня!» И он говорит это всем своим друзьям. Он повторяет мне: «Он вернется, он обязательно к вам вернется. Разве сможет он где-то быстро вырастить другую Консуэло, а эта уже посажена, ухожена, подстрижена. Он непременно вернется собирать жатву».
В Вашингтоне дикая жара. Пока не знаю, где буду купаться летом. Может быть, только на Бикман Плейс, в ванне. Когда я уезжала из дома с Ганнибалом[225], мне было грустно, дождь, такси! Прощание с Ружмоном и маленькой Пеггин Гуггенхайм[226] (падчерицей Макса Эрнста). Я переехала в отель Наварро[227]. Но две комнаты в отеле, несмотря на оживленный район Центрального парка, были тюрьмой после дома на Бикман. Тебе он не нравился, потому что мы приехали из Нортпорта[228]. Но я, как птенчик, искала, искала и нашла гнездышко на реке, где устрою для тебя комнату с твоими костюмами и старыми ботинками. Я наняла квартиру без мебели, но на восемнадцатом этаже, очень светлую, с кухней больше гостиной. Огорчение у меня одно: я не могу сразу же в ней приготовить для тебя еду. Я навестила семейство Вертес[229], попросила научить меня правильно жарить утку и еще взять меня с собой летом в Нортпорт. Может быть, что-то выйдет и не обойдется мне слишком дорого. Есть еще план поехать в Мексику (на август месяц), но я не поеду, если не получу все бумаги (разрешение вернуться в Соединенные Штаты). К тому же (Демоне) слишком грустный. Доктор часто прогуливается с другими красавицами. Я оставляю на Бикман Плейс, 2 ключ для тебя, мой адрес в Мексике будет El Consulado del Salvador. Если вдруг чудом ты позвонишь, на поезде, на самолете прилечу. Но я знаю прекрасно, мой птенчик, что ты слишком занят у себя в песках. Тебе необходимо было действие, активное участие! Из-за твоего отъезда у меня несколько дней были температура и бред. Мне так тяжело было бы видеть лица чужих людей в минуту нашего расставания. Если бы это я была доблестным воином и прощалась бы с тобой перед всем двором перед долгой разлукой, тебе тоже было бы не до смеха. Говорю об этом, чтобы извиниться за огорчение последних минут. Но теперь мне уже лучше.
Солнце помогает, твое письмо тоже, и, мой взрослый муж, знай, что в бескрайнем небе есть прекрасная волшебная звезда, которая бережет Тебя. Знай, что это мое сердце. Я хотела бы столько тебе рассказать, но скоро уже шесть часов. Скоро отойдет поезд, и это письмо отправится к Понтону, если месье, который повезет его, приедет к нам.
Трудись, дорогой, рисуй, если не получается писать, и присылай мне с друзьями длинные письма.
Бесконечно благодарю тебя за твое первое, я его ем, я танцую с ним, я горда, я богата, я вознесена до самых небес. В моем поцелуе тоже благодарность.
Ваша
101. Консуэло – Антуану[230]
(Вашингтон, июнь 1943)
Маленькое письмецо, чтобы сообщить тебе: «Маленького принца» очень, очень хорошо приняли, Брентано еще нет, но мне сказали, что будет на этой неделе. Кольер уже. Друзья и публика – все растроганы[231].
А твой Главный Роман?
Ты его начнешь?
Мой Тоннио, если понемножку писать, это тебе поможет, Папусь, и камни будут не такими серыми.
А что, если сможешь?
Хочешь, приеду к тебе солдатиком и буду готовить для тебя еду в твоем бараке? Только если меня примут, мой дорогой. Не оставляй меня потом одну среди жителей Северной Африки! Я могу пережить большие разочарования, но мелкие меня убивают.
Мне скоро на поезд, я в Вашингтоне проездом на сутки. Мне кажется, что я повидалась с тысячью друзей. Я возвращаюсь в Нортпорт[232], но каждую неделю буду брать почту на Бикман Плейс, 2. Пиши всегда туда. И будь поосторожнее с печенью, головой и ногами, не расчесывай их, чтобы хорошо ходили. Протирай розовой водой. Когда вернешься, мы с псом Ганнибалом расцелуем тебя повсюду.
Дорогой мой, боюсь, что мои письма до тебя не доходят.
Автограф Консуэло «Маленького принца» очень, очень хорошо приняли» Консуэло – Антуану (Вашингтон, июнь 1943)
102. Консуэло – Антуану
(июнь 1943)
(фрагмент письма, листок 5)
Большое утешение в моем одиночестве ваше первое большое письмо, где ты мне говоришь с такой нежностью, что жалеешь, что не посвятил мне «Маленького принца», тогда бы я была в твоем луче, и он защищал бы меня. Я поверила, что ты написал мне правду, плакала от избытка чувств, я так боялась, что изгнана из твоего сердца…
Посылаю это письмо, возможно, самолетом. Крепко-крепко обнимаю вас, мой дорогой. Никогда больше не оставляйте меня где-то позади, я так страдаю, если не мчусь с вами, я чувствую только тебя, люблю только тебя.
103. Консуэло – Антуану
(июнь 1943)
Тоннио,
Я получила два ваших письма. Я уже написала вам тысячу… Я не решаюсь их отослать. Получите ли вы их когда-нибудь?
Где вы, мой дорогой?
В моем сердце, да, навсегда.
Ваша жена
104. Консуэло – Антуану
(июнь 1943)
Папусь,
Вы не получите моего листка, но я отправляю его как крик, кричу изо всех сил, от всего сердца. Услышьте, мой дорогой – спасибо за ваши два последних письма!
Я так боюсь, что плохо их поняла, мой дорогой, но даже если плохо поняла*, когда вы говорите, что никогда больше меня не покинете, что у нас будет ферма, что ты напишешь свою книгу! Услышьте меня, мой Тоннио, моя любовь, спасибо, что вы живы, спасибо Всемогущему Господу!
Я написала вам целых десять страниц. Я не понимаю, куда вам писать, потому что вы не получаете моих писем. Что же делать? Я пошлю это письмо в Оран, вдруг на этот раз почта будет в порядке, мой взрослый муж. Может быть, она принесет вам то, что я посылаю вам неустанно, что не устаю повторять вам
Во имя жизни –
А моя жизнь так мала,
Так коротка,
Что я не хочу больше
Растрачивать время, которое принадлежит вам –
Я посылаю вам добро, посылаю благо. Никогда больше я не сделаю вам больно, мой любимый.
*Дорогой, когда я написала, что «плохо поняла», я хочу сказать: а вдруг это не обо мне? Это как будто мечта, сон, который снился мне, но когда-то давным-давно. Я благодарю небо за все, что оно пожелает нам даровать. В первую очередь, за твое здоровье, за твою жизнь. За твою прежде, чем за мою.
Ваша жена
105. Консуэло – Антуану
(Нью-Йорк, июнь 1943)
Тоннио дорогой,
Не знаю, как сделать так, чтобы ты получал все мои письма! Пожалуйста, посоветуй. Я все время пишу тебе через нью-йоркскую «Почту Мастер», но не понимаю, получаешь ты их или нет. Но знайте, дорогой (птенец в невидимых перьях), что я не прерываю долгого нежного разговора с тобой!
Сегодня я обедала с (Саннореном), другом Рушо. Ему очень понравилась твоя последняя книжка[233]. Ты ее получил? Расскажи хоть немного о своей жизни, иссыхаю без твоих новостей. Какое долгое ожидание! Я потеряна без тебя. Возвращайся, мой супруг, я приготовлю вам пуховую постель и пуховую жену.
Ваша
106. Консуэло – Антуану
(Нью-Йорк, июнь 1943)
Мой малыш, любовь моя,
В Нью-Йорке удушающее лето. Мои легкие этого не любят, вернулась астма, и по вечерам я жгу волшебный порошок себе в помощь. Не знаю, доходят ли до тебя мои письма, интересуют ли мои новости. Я получила от тебя письмо, которое мне поможет жить всю войну. Господи, как трудно без тебя, ты все наделяешь красками, добротой и достоинствами, даже «Бекеров» и всяких там «Элен»[234] (sic!). Ты басовый ключ, все остальное выстраивается за тобой. И когда ты ошибаешься, все танцуют неправильно.
Я только начала писать тебе письмо, как мне позвонили и сказали, что есть оказия – молодой человек его отвезет. Бегу вместе с Ле Руа[235] отнести эти глупые строчки, но они скажут тебе, что я все время рядом с тобой, и я на тебя надеюсь.
Завтра я напишу тебе еще.
Твоя Консуэлочка очень нежна, очень тиха, очень сумасбродка, очень твоя жена. Я была в больнице, навещала Рушо (…). Его лечит доктор Хартман. Он говорил о тебе с такой любовью, с таким уважением, что я так бы и задушила его поцелуями из благодарности. Его сын уезжает вместе с Жиро, а три его девочки и он сам, может быть, навестят меня в Нортпорте. У меня там дом на июль месяц. Только там я могу хоть немного почувствовать тебя.
Не забывай меня. Я сняла маленькую квартирку на год, Бикман Плейс, 2. Целую тебя, мой бегучий краб, яркость моего завтра, мой дорогой.
107. Консуэло – Антуану
(Вашингтон, июль 1943)
Тоннио,
У меня нет очков, чтобы тебе писать, но я надеюсь, ты разберешь. Может быть, благодаря мадам Фенар[236], ты получишь это письмо, она отдаст его адъютанту генерала Жиро