Тиффани выпрямилась.
— Ах, неплоха работишка, я б сказанул, — заявил Явор Заядло, озирая поле недавней битвы. — Здоровска драчка вышла, и даж стихами их бить не занадобилось.
— Как вы оказались внутри ореха? — спросила Тиффани. — То есть это же был… ну, орех.
— Другенного входу не сыскнули, — объяснил Фигль. — Вход должон быть подходяющий. Трудновастое эт’ дело — пути во снах сыскивать.
— Агась, особливо если ты мал-мал укушамшись, — ухмыльнулся Туп Вулли.
— Что?! Вы пили? Я тут сражалась с Королевой, а вы решили заскочить в паб?
— Ах, нае! — замахал руками Явор Заядло. — Поминаешь тот сон с громаздой вечериной? От в нёму мы и застрянули.
— Но я же убила дрёма!
Роб принялся юлить:
— Нуууу… мы так лехко не вышли, как ты. Нам мал-мал поболе времени занадобилось.
— Покуда всё не выхлебнули, — подсказал Туп Вулли.
Явор Заядло зыркнул на него:
— А от так грить не надо было!
— Хотите сказать, сон продолжался? — спросила Тиффани.
— Ну, ежли у тебя трубы крепко горят, тады да, — сказал Туп Вулли. — И там ведь не тока пойло было. Ишшо ж канапехи всяки…
— Но я думала, если съесть или выпить что-то во сне, то останешься в нём навсегда! — сказала Тиффани.
— Ах-ха, то правда, но тока не про нас, — сказал Явор Заядло. — Для нас что домишко, что банк, что сны — мы всюду пролезнем и вылезнем.
— Но тока не из пабов, — вставил Туп Вулли.
— Ах-ха, оно так. Чтоб из пабу вывернуться, нам надо порядком силов приложнуть. Признаваю.
— А куда подевалась Королева? — напряглась Тиффани.
— А, она драпс-драпс, как токо нас узырила, — сказал Явор Заядло. — И мы сейчас тож драпс, хозяйка, покуда сон не изменулся. — Он кивком показал на Винворта: — Эт’ твой мал-мал братец? Экий какой соплюх!
— Хотю кофет! — проквакал Винворт на конфетном автопилоте.
— А от фикус тебе, а не конфекту! — гаркнул Явор Заядло. — А ну кыкс, кончевай хнычить и топай с нами. И чтоб не виснул больше на шее у мал-мал сеструхи!
Тиффани открыла было рот, чтобы возразить, но быстро передумала: Винворт на мгновение растерялся, а потом вдруг захихикал:
— Человечики! Пи-пи-писклики! Ха-ха!
— Ну всё, — сказала Тиффани. — Теперь это надолго.
Но такого она никак не ожидала: впервые на её памяти Винворт проявил интерес к чему-то несладкому.
— Явор, тут ишшо один настояшший! — окликнул кто-то из пикстов.
И к ужасу Тиффани, оказалось, что несколько пикстов поддерживают голову лежащего в беспамятстве Роланда.
— А, эт’ тот чудила неповоспитанный, — сказал Явор Заядло. — Тебе нагрубнул, Громазда Яна хотел молотилом шандаракснуть. Эт’ ж надо вовсе умища не иметь, однако. И что с ним делать?
Трава колыхалась. Свет меркнул. Становилось всё холоднее.
— Нельзя же оставить его здесь! — сказал Тиффани.
— Лады, поволокём с собой, — согласился Явор Заядло. — А ща — драпс-драпс!!!
— Пи-пи-писклики! Пи-пи! — радостно вопил Винворт.
— Боюсь, он теперь целый день так будет, — сказала Тиффани. — Мне жаль.
— Драпс в дверь! — сказал Явор Заядло. — Ты ужо зыришь дверь?
Тиффани в отчаянии огляделась. Ветер стал колючим.
— Зырь дверь! — строго велел Явор Заядло.
— Э… э…
Она резко повернулась кругом. Когда она схватилась с Королевой, Тиффани отчётливо ощущала настоящий мир, скрытый под покровом сна. Но теперь это чувство не хотело возвращаться. Она постаралась сосредоточиться. Запах снега…
Ну какой у снега может быть запах? Смешно. Это же просто замёрзшая вода. Но Тиффани, проснувшись поутру, всегда знала, шёл ночью снег или нет. Снег на запах был как жесть на вкус. У жести ведь есть вкус, хотя, надо признать, он не лучше запаха снега.
Ей казалось, что она слышит, как скрипят от усилий извилины в мозгу. Так. Она — внутри сна. Значит, надо проснуться. А бежать никуда не надо, во сне все вечно куда-то бегают. Но если посмотреть вот в ту сторону, там всё как-то… тоньше.
Тиффани закрыла глаза и стала думать про снег, белый и хрустящий, как свежие простыни. Представила, как ступает по снегу, сосредоточилась на этом ощущении… Всего-то надо проснуться…
Она стояла на снегу.
— Молодца, — сказал Явор Заядло.
— Я вырвалась! — воскликнула Тиффани.
— Ах, порой дверь-то в бошке… — сказал Фигль. — А ща драпс!
Тиффани почувствовала, как подошвы оторвались от земли — её подхватили пиксты. Похрапывающий Роланд приподнялся на дюжине маленьких синих ног.
— И не застопливаемся, пока не выгребем отсюдова! — заорал Явор Заядло. — Фигли не сдаются!
Они полетели по снегу, свободные от ноши бежали впереди группами. Через минуту-другую Тиффани оглянулась. Синие тени тянулись к ним. И наливались тьмой.
— Явор… — окликнула она.
— Я знаю, — ответил он. — Поживей, ребя!
— Они быстрые, Явор!
— И эт’ я тож знаю!
Снежинки жалили Тиффани щёки. Деревья проносились мимо, расплывчатые от скорости. Но тени пересекали тропу впереди, и всякий раз, когда приходилось бежать сквозь них, казалось, тени обретают плотность, словно туман. А тени за спиной теперь были угольно-чёрными в середине.
Но вот Фигли миновали последние деревья и вылетели на бескрайнее снежное поле. И вдруг остановились, да так резко, что Тиффани чуть не упала носом в снег.
— Что случилось?
— Хде наши следы-то? — спросил Туп Вулли. — От тока что были тута, и нате… И куды теперь?
Утоптанная тропа, которая вела их как путеводная нить, взяла и исчезла.
Явор Заядло обернулся и посмотрел на лес. Тьма клубилась над деревьями, как дым, растекаясь над горизонтом.
— Кралька насылает за нами кошмарей, — прорычал Фигль. — Туговасто нам придётся, ребя.
Тиффани разглядела силуэты в надвигающейся тьме и крепче прижала к себе Винворта.
— Кошмарей насылает, — повторил Явор Заядло, повернувшись к ней. — Тебе про них знавать не надо. Мы их задержим, а ты бегай. Драпс-драпс, ну!
— Мне некуда бежать, — сказала Тиффани.
Со стороны леса доносился пронзительно-высокий звук, этакое насекомое стрекотание. Пиксты сбились плотнее. Обычно они ухмылялись до ушей, предвкушая драку, но теперь были угрюмы и серьёзны.
— Ах, этая Кралька, шоб она умела проигрываться, — сказал Явор Заядло.
Тиффани оглянулась и посмотрела туда, куда они бежали, — там тоже уже клубилась чернота. Кольцо сомкнулось.
«Двери повсюду, — подумала она. — Старая кельда сказала, двери повсюду. Нужно найти дверь.
Но вокруг только снег и несколько деревьев…»
Пиксты выхватили мечи.
— А что, собственно, за кошмары нас преследуют? — спросила Тиффани.
— Этакенные на длинных ножищах, с громаздыми зубьями и сотней глазьев и всяко тако, — сказал Туп Вулли.
— Ах-ха, и ишшо похужей, — сказал Явор Заядло, вглядываясь в наступающую темноту.
— Что может быть хуже? — спросила Тиффани.
— Неправильные обычности, — ответил он.
Сначала Тиффани не поняла, потом её передёрнуло. Да, она знала, о каких кошмарах речь. Они снились нечасто, но уж если снились, хуже их трудно было что-то придумать. Однажды она проснулась в холодном поту после того, как за ней гонялись башмаки матушки Болен, а в другой раз — сахарница. Всё, что угодно, может стать кошмаром.
Чудовищам Тиффани ещё могла противостоять. Но ей не хотелось бы встретиться с озверевшими башмаками.
— Э… У меня идея, — сказала Тиффани.
— У меня тож, — отозвался Явор Заядло. — Не бывать тута, вот идея!
— Вон там есть небольшая рощица, — сказала Тиффани.
— И что? — Явор смотрел на ряды надвигающихся кошмаров.
Уже можно было разглядеть подробности — зубы, когти, глаза, рёбра… Явор Заядло смотрел на всё это так, что было ясно: как бы потом ни сложилось, первым нескольким кошмарам предстоит нос к носу столкнуться с большими неприятностями. Если, конечно, у них есть носы и лица вообще.
— Как вы собираетесь драться с кошмарами? — спросила Тиффани.
Стрёкот стал намного громче.
— Мы кому хошь люлей накидать могём, — сказал Громазд Йан. — Есть балда — врежь сполна по балде. Нет балды — пинай почём придётся.
Тиффани пригляделась к быстро приближающимся… существам.
— У некоторых из них не одна голова.
— Тады нам свезло, — сказал Туп Вулли.
Пиксты задвигались, вставая поудобнее перед дракой.
— Волынщик, — сказал Явор Заядло. — Сграй нам плач. Будем сражаться под звуки визжали…
— Нет! — закричала Тиффани. — Так не пойдёт! Чтобы одолеть кошмары, нужно проснуться! Я — ваша кельда! И я приказываю! Мы сейчас все побежим вон к тем деревьям! Делайте, как вам сказано!
— Пи-пи-писклики! — взвизгнул Винворт.
Пиксты посмотрели на деревья, потом на Тиффани.
— Живо! — завопила она так громко, что кое-кто из маленьких воинов содрогнулся. — Ну! Делайте, как сказано! Я знаю способ получше!
— Поперёк карррги не попрёшь, Ррроб, — пробормотал Вильям.
— Я отведу вас домой! — гаркнула Тиффани.
«Надеюсь», — добавила она про себя. Из-за дерева в рощице выглядывало круглое бледное лицо. Дрём.
— Но… — начал было Явор Заядло, потом обернулся к лесу и воскликнул: — Ой-ёи, вы тока позырьте…
На фоне чудовищного прилива выделялось маленькое бледное пятнышко.
Снибс бежал во весь дух. Его руки двигались туда-сюда, как поршни. Его коротенькие ножки мелькали так быстро, что, казалось, они описывают круг через верх. Его щёки раздулись, как воздушные шары.
Волна кошмаров накрыла его и покатилась дальше.
Явор Заядло убрал свой меч.
— Так, ребя, вы слыхали кельду. Цап её и драпс-драпс.
Тиффани приподняли и понесли. Другие подхватили бесчувственного Роланда. И все рванули к деревьям.
Тиффани достала из кармана передника обёртку «Весёлого капитана». Она поможет ей сосредоточиться, вспомнить тот сон…
Говорили, что с вершины самых высоких холмов можно увидеть море. Тиффани поднялась туда в ясный зимний день, когда воздух был чист и прозрачен, и смотрела во все глаза, но смогла разглядеть только мутную полоску голубизны у горизонта. А море на пачках «Весёлого капитана» было глубокого синего цвета с белыми барашками волн. Для Тиффани море было таким.